Алексей Макеев - Снежный киллер
Причина такого странного поведения знаменитого сыщика состояла в том, что никакой «бригады криминалистов» из Тырныауза ему встречать было не надо. Поскольку такой бригады попросту не существовало – Гуров ее выдумал. Как выдумал и легенду о предстоящем обыске. Однако эта легенда ему понадобилась вовсе не для того, чтобы произвести впечатление на обитателей пансионата. У сочиненной им байки была вполне практическая цель. Гуров надеялся, что люди, слушавшие его рассказ, поверят и серьезно отнесутся к предстоящему обыску. И реакция слушателей давала надежду, что эти его ожидания оправдаются. Гуров был уверен, что один из этих слушателей – преступник, который подмешал в поданный Семенову напиток смертельную дозу заменителя морфия. Собственно, вся эта история с обыском была рассчитана именно на него – на этого неизвестного Гурову человека. Сыщик надеялся, что, испугавшись предстоящего обыска, убийца постарается избавиться от опасной улики. Спрятать ее у себя в комнате он не рискнет: хотя комнаты в пансионате и были обставлены с претензией на роскошь и содержали много мебели, все равно для опытного криминалиста они являлись объектом весьма простым. Не было здесь ни печных заглушек, ни старых полов, скрытых под новыми, ни толстого слоя штукатурки, ни тем более заранее сделанных тайников. В общем, спрятать пузырек (Гуров почему-то был уверен, что это именно пузырек) со смертельным лекарством было негде. А значит, преступник постарается вынести улику из своей комнаты и спрятать ее в другой части дома. Даже если пузырек там и найдут – размышляет убийца, – никто не сможет установить, кому он принадлежит. И весь обыск будет проведен зря. От отпечатков пальцев преступник, конечно, постарается избавиться.
Вот почему Гуров и прятался в углу, вел себя тише, чем мышь. Он надеялся увидеть того, кто выйдет из своей комнаты. И хотел проследить, куда этот человек направится. Ему не нужно будет точно знать, куда именно этот человек спрячет лекарство, – достаточно будет знать, где искать.
Потекли минуты ожидания. Стоя в углу, Гуров внимательно прислушивался к звукам, доносившимся до него со второго этажа. Могло случиться так, что увидеть преступника ему не удастся, придется полагаться исключительно на слух: ведь две комнаты из шести находились прямо над его головой, и видеть выходящих оттуда людей сыщик не мог. Это были комнаты Абуладзе и Насти Мельниковой. И если девушку Гуров не подозревал ни в чем, то ресторатор находился под большим вопросом.
Было в основном тихо. Лишь из комнаты вдовы доносились тихие звуки музыки (прислушавшись, Гуров различил слова когда-то популярной эстрадной песни), да из комнаты Ксении слышались звуки двух спорящих голосов. Так прошло несколько минут, потом спор стал громче. Уже можно было понять, что дочь Семенова в чем-то убеждает своего друга, а тот с ней не соглашается. Спорящие стали говорить громче, и теперь Гуров понял, о чем они говорят: Топорков хотел остаться, чтобы присутствовать при обыске, а Ксения была против. Топорков упирал на то, что обыск – вещь крайне неприятная и Ксении может понадобиться моральная поддержка, а кроме него, никто девушке больше не поможет. А Ксения говорила, что, поскольку Александр здесь не живет, его присутствие при обыске бессмысленно и, скорее всего, оперативники его просто выгонят.
Александр был твердо настроен на то, чтобы остаться, однако Ксения была девушкой упорной и волевой. Прошло еще несколько минут, заполненных обменом репликами, затем тон диалога смягчился – он уже не был похож на начинающуюся ссору. Наступили несколько минут тишины, а затем Гуров увидел, как тихо отворилась дверь в комнате Ксении. Оттуда вышел Саша Топорков, уже полностью одетый – в куртке и лыжной шапочке. Он еще на миг задержался на пороге; Гуров увидел две девичьи руки, обвившие шею парня, и услышал звук поцелуя. Затем Топорков повернулся, быстро спустился по лестнице, миновал холл и вышел наружу.
В эту минуту откуда-то сверху донесся тихий непонятный звук – словно бы где-то открылась дверь или окно. Однако Гурову некогда было задуматься над источником этого шума: он во все глаза следил за каждым движением Топоркова. Вдруг парень где-то задержится и его рука сделает незаметное движение, выбрасывая обременяющий ее предмет? Но нет: ничего такого не было. Топорков ушел, дверь в комнату Ксении захлопнулась. Тут же приоткрылась дверь, ведущая в комнату Лидии Евгеньевны, и вдова высунулась в коридор. Некоторое время она осматривалась, видимо пытаясь понять, кто вышел из дома, затем ее дверь тоже закрылась. Вновь стало тихо.
Гуров взглянул на часы. С того момента, как обитатели пансионата разошлись по своим комнатам, прошло уже пятьдесят минут. Совсем скоро должна была «прибыть бригада криминалистов». Срок, отпущенный им преступнику, чтобы тот избавился от улики, истекал. Неужели поставленная им ловушка не сработала? Это было обидно. Тем не менее Гурову ничего не оставалось делать, как ждать еще десять-пятнадцать минут, а затем объявить ждущим наверху людям, что «бригада не приехала», «приедет завтра», либо придумать еще какое-либо объяснение.
Он уже приготовился к этому, как вдруг входная дверь снова хлопнула, и в холл буквально ворвался – другого слова и не подберешь – все тот же Саша Топорков. Вид у него был возбужденный. Не останавливаясь, он взбежал по лестнице и скрылся в комнате Ксении. В спешке он не закрыл за собой дверь, да и голос у него был зычный, так что Гуров в своем убежище слышал каждое сказанное им слово.
– Гуров еще не вернулся? – услышал сыщик голос Топоркова.
– Нет, а ты чего снова прибежал? – отвечала ему Ксения. – Опять все то же по второму кругу? Почему ты не можешь меня оставить в такой неприятный момент и должен быть тут, когда придут обыскивать?
– Ничего не по второму кругу! – воскликнул Топорков. – Тут такое дело! Понимаешь, я вышел и уже направился в поселок и вдруг краем глаза заметил какой-то блеск. Повернул голову – и увидел, как какой-то стеклянный предмет падает в снег. Ну, бросили его, понимаешь? Я сначала не придал значения – мало ли чего люди выбрасывают. А потом меня словно током ударило: ведь Гуров ищет человека, который прячет у себя лекарство. А в чем оно может храниться? Чаще всего лекарства хранят в чем-то стеклянном. Как только я это понял, сразу же сменил курс и пошел искать место, где этот предмет упал.
– И что, нашел? – спросила Ксения.
– Минут десять там топтался, – объяснил Топорков. – Смотрел, смотрел… Но наконец нашел. Вот он, смотри.
Дальше сидеть в укрытии Гурову уже было не надо. Он выскочил из угла и бросился наверх, даже не потрудившись имитировать свой приход – например, хлопнуть входной дверью. Он вошел в комнату Ксении как раз в тот момент, когда девушка склонилась над предметом, который Топорков ей показывал, и собиралась взять его в руки.
– Не трогайте! – воскликнул Гуров.
Рука девушки замерла в воздухе. Сыщик поспешно подошел к молодым людям и взглянул на открытую ладонь Топоркова. На ней лежал маленький стеклянный пузырек. Гуров вынул из кармана носовой платок и, используя его вместо перчаток, осторожно взял пузырек в руки. Повернул пузырек, чтобы стала видна этикетка, – и прочитал название лекарства, того самого, которое ему назвал патологоанатом из Тырныауза. Внутри маслянисто переливалась жидкость желтого цвета. Примерно треть ее отсутствовала.
– Я слышал часть твоего рассказа, – без обиняков объявил он парню. – Я правильно понял, что этот пузырек выбросили из пансионата?
– Ну, сам момент, когда его выбрасывали, я не видел, – начал объяснять Топорков. – Увидел его, когда он уже падал. Но не с неба же он прилетел! Ясно, что его выбросили из дома. Или с крыши, или из окна второго этажа.
– Момент броска ты не видел, это я понял. Но, может быть, ты видел, как закрывалось чье-то окно?
– Нет, не видел, – признался Топорков.
– С какой стороны дома это было?
– С какой стороны? Да вот с этой, куда и наше окно выходит.
Топорков шагнул к окну, повернул ручку и распахнул створку. В комнату хлынул поток свежего морозного воздуха.
– Вон, видите следы? – показал он. – Вон там я топтался, искал.
– А чьи еще окна выходят на эту сторону? – спросил Гуров.
– Я не знаю… – покачал головой парень.
– Я знаю, – ответила за него Ксения. – На эту сторону выходят практически все окна, кроме окна из комнаты Насти Мельниковой. Ее окно на восток выходит.
– Практически все… – медленно повторил ее слова Гуров. Завернул пузырек в платок и спрятал его в карман.
– Ты его так и брал – в перчатках? – спросил он Топоркова, кивнув на руки парня.
– Ну да, я же помню про отпечатки пальцев, – отвечал тот.
– Молодец, что такой грамотный, – похвалил его Гуров и направился к выходу.
– А где же криминалисты? Когда приедут? – спросил ему вдогонку Топорков.
– А зачем им приезжать? – вопросом на вопрос ответил Гуров.
