Лидия Орлова - БРЕНД. Повод для убийства
Она, похоже, молчала слишком долго, потому что Суржиков заволновался:
– Вы что-то знаете, но не решаетесь мне сказать, – предположил он. – Я прав, Марина Петровна?
– Да нет, – поспешно ответила она. Слишком поспешно, чтобы Суржиков мог ей поверить.
Он и не поверил.
– Все ясно, – уверенно сказал он. – Значит, бандиты… Как же я ненавижу всех этих «успешных» людей, всех этих олигархов, финансистов, черт бы их побрал!
– Про бандитов я вам ничего не говорила, Михаил… Знаю, что недавно они открыли новый обувной бутик… Может, действительно поддерживают российских производителей… – Марина старалась говорить убедительно, но понимала, что это у нее плохо получается.
– Вы сами себе не верите, Марина Петровна! – тут же уличил ее Суржиков.
– Но я и вправду ничего не знаю об этом холдинге! У вас наверняка о них гораздо больше информации…
– Моей информации – грош цена! – шумел Суржиков. – Они мне сами ее дали, десять страниц мелким шрифтом… «Вышли мы все из народа»…
– Странно, – заметила Марина, – у вас до сих пор сохранился классовый подход в оценках современных явлений…
Она пыталась уйти от опасной темы, только Суржиков был не менее опытен в подобных делах.
– Но у вас в модной тусовке что о них говорят? – спросил Суржиков.
– Да ничего особенного и не говорят…
– И вы никогда не встречались ни с Говоровым, ни с Костиным? – допытывался Суржиков.
– Нет, не встречалась. – И это была чистая правда.
Суржиков тяжело, по-стариковски вздохнул.
«Несчастный седой мальчик, – подумала Марина. – Стреляный воробей и – надо же! – снова вляпался в историю…» Она хорошо понимала ситуацию, в которой оказался Суржиков. Он, конечно, почувствовал, что ему предлагают делать нечто сомнительное, но отказаться от неприятного задания не мог: это входило в круг его профессиональных обязанностей, ему за это зарплату платили. «Он и мне только поэтому позвонил, – поняла Марина. – На что надеялся? Думал, интуиция его подводит… Нет, Михаил, не подводит вас журналистское чутье…» Но сказать этого она ему не могла.
– Вам не нравится ваше задание? – спросила она.
– Это еще мягко сказано… – отозвался Суржиков.
– Но почему?
– Кое-что меня смущает… – Суржиков замолчал.
Марина его не торопила.
– Видите ли, – решился наконец Суржиков, – холдинг возник несколько лет назад как объединение вроде бы независимых фирм… Но в этих самых фирмах в разное время случились происшествия, которые кажутся мне странными… В автомобильной катастрофе погиб один из директоров, другой директор отравился газом… Может быть, это просто совпадения, случайности, но наводит на грустные мысли… Фактов у меня никаких!
– Да не пишите вы этот очерк! Откажитесь!
– Я могу это сделать, только подав заявление об уходе. А я к этому не готов… – грустно сказал Суржиков.
Марина хотела было сказать ему, как когда-то в аналогичной ситуации: «Но ведь вы уже сделали зубы», но вовремя остановилась.
– У вас есть два пути, – заметила она. – Первый – вы элегантно правите текст, который вам дали, не внося в него никаких существенных изменений, и сдаете редактору… То есть подходите к делу формально. И второй путь – идете в холдинг, собираете дополнительный материал и потом уже решаете, стоит ли об этих людях, об их фирме писать нечто более изящное… Может оказаться, что они вполне приличные люди…
– Не может! Я это чувствую! – Суржиков снова завелся. – Хотя бы потому, как они давят на наше издание…
– А что им давить? Они платят – вы печатаете… Типично рыночные отношения…
– Я все понял, Марина Петровна, – Суржиков не мог успокоиться. – Каждый сам делает выбор… Спасибо, что хоть выслушали…
– Да ладно, не обижайтесь! – Марина говорила примирительно, хотя весь этот разговор ее и разозлил, и встревожил. – Узнаете что-нибудь интересное, расскажите… Меня заинтересовали эти люди, с такой готовностью желающие помочь нашей полуживой легкой промышленности…
– Всенепременно расскажу, – пообещал Суржиков. – Но и вы звоните, если что-нибудь узнаете…
Он тяжело вздохнул. Марина повесила трубку.
«Газету надо делать чистыми руками», – вспомнила Марина слова декана факультета журналистики, который она окончила. Студенты посмеивались, когда им вновь и вновь повторяли это незатейливое правило. Однако в их журналистском сообществе высоко ценили и профессиональную честность, и человеческую порядочность. А о том, кто есть кто, узнавали быстро – журналисты если что и умеют хорошо делать, так это – собирать информацию. Однако культ денег, ставший в ходе новых замечательных реформ едва ли не единственным мерилом успеха, повлиял и на отношение к традиционным ценностям. В формуле «цель оправдывает средства» целью стали исключительно деньги, а «средства» – приобрели катастрофически криминальный смысл…
Марина вовремя ушла из так называемой «большой» журналистики в журналистику моды, которую в советские времена мало кто воспринимал всерьез. Политическая журналистика отпугивала Марину своей нескрываемой ангажированностью, серьезностью и коварством интриг, а так называемая «моральная» тематика казалась ей лицемерной. В журналистике моды Марина нашла то, что так привлекало ее: возможность исследования человеческой натуры в ее сложных и парадоксальных отношениях к себе и другим, расшифровка кода, заложенного в костюме, который человек выбирает, пытаясь проявить себя и соотнося свой выбор с выбором остальных людей. Марине нравилась ее работа, она позволяла ей оставаться честной и с самой собой, и с окружающими людьми.
Суржиков считал себя – да и был – публицистом, а кроме того, обожал политические интриги. Не зная истинной подоплеки разного рода политических решений, он нередко попадал впросак. Случалось, через него «сливали» информацию, в которой были заинтересованы те или иные политики, и делали они это умело. Суржикова нельзя было назвать человеком доверчивым, а тем более наивным, но его «подставляли» довольно часто, и Марина удивлялась, как до сих пор ему удавалось сохранить в журналистике пока еще честное имя. Может быть, спасал Суржикова его необыкновенный темперамент, искренность его статей и – не в последнюю очередь – искренность его заблуждений…
Марина вновь вернулась к материалу о сумках. В этот сезон мода вспомнила все, что было изобретено за многовековую историю этого крайне необходимого предмета, и выложила все это на прилавок. Сумки-мешочки, сумки-кисеты, сумки-барсетки – не самые удобные варианты, мало что можно вместить в них, трудно отыскать сложенные в сумку мелочи. Столь же бессмысленны – с практической точки зрения – и длинные узкие сумки, напоминающие вытянутых сигароподобных такс, сумки в виде пластинок, в виде книг, в виде кассет… Сумки-сундучки и сумки-кубики… Их шьют из меха и кожи – даже из рыбьей и змеиной, из шелка и кружев, их изготовляют из пластика и даже металла, украшают сверкающими заклепками и бисером, стразами и тонкой вышивкой… Настоящий сумочный бум! «Не удивляйтесь, – писал автор, – если модные сумки окажутся абсолютно непрактичными и даже неудобными. Сейчас у них несколько иная роль – они всего лишь аксессуар, дополнение. И не к костюму, как было когда-то, а к нашему настроению. Они вполне способны повлиять на наше мироощущение. Если, конечно, мы сами того захотим…» Это уж точно – если захотим! Марина подписала материал в набор.
«Устала. Пора домой…» – подумала она. И почему-то вновь вспомнила разговор с Суржиковым. Ей совершенно не нравилась ситуация, в которой он оказался.
Глава 21
Марина еще раз просмотрела лежащие в папке статьи и заметки – сколько же еще надо прочитать! – и выбрала эссе о гардеробе деловой женщины. Ее «зацепил» заголовок – «Перед зеркалом – бизнесвумен», претенциозный и банальный одновременно. Марина с раздражением зачеркнула его и принялась читать текст, но тут раздался звонок.
– Маринка! – услышала она родной голос. – Кончай трудиться, поехали домой!
– Игорь… Ты где?
– Да здесь, возле редакции… Выходи, я жду…
И, не дождавшись ответа, отключился.
– Бегу, милый, бегу! – воскликнула Марина, радуясь тому, что Игорь освободил ее от скучной обязанности читать подготовленные в печать материалы. «Завтра приду пораньше и все наверстаю, – пыталась Марина оправдать отсутствие рабочего рвения. – И в милицию мне не идти, и к Серегину не ехать…» Она снова вспомнила о Николае Андреевиче. «Его либо похитят, либо убьют…» – сказал тогда Игорь. «Только не это! Только не это!» – Марина тут же запретила себе думать о судьбе Серегина, она боялась, что мысли могут материализоваться, а слова – накликать беду. Она торопливо собрала лежащие на столе бумаги и сунула их в стол. Стол она никогда не запирала. «В отличие от Серегина», – неожиданно вспомнила она и рассердилась. На саму себя…
