Рекс Стаут - Праздничный пикник (сборник)
– Не сомневаюсь. Костюм Санта-Клауса был упакован в коробку. К кабинету примыкает туалетная комната с ванной…
– Знаю. Мне доводилось ею пользоваться.
– Я взял костюм и переоделся там. Мистер Боттвайль заказал самый большой размер, но костюм все равно оказался тесноват, так что пришлось повозиться. Я провел там около получаса или немного больше. Когда я вернулся в кабинет, там не было ни души. Но вскоре мистер Боттвайль вернулся – поднялся по лестнице из мастерской – и помог мне нацепить парик и маску. Едва мы покончили с маскарадом, как появились Эмиль Хетч, миссис Джером и ее сын – они также поднялись по ступенькам. Я вышел в студию, где застал мисс Квон, мисс Дики и мистера Кирнана.
– А вскоре подоспел и я. Следовательно, без маски вас не видел никто. А когда вы надели перчатки?
– В самую последнюю очередь. Перед тем как войти в студию.
– Значит, отпечатки ваших пальцев где-то могли остаться. Я понимаю, вы не предполагали, что Боттвайля убьют. И свою одежду вы оставили в туалетной комнате. Вы уверены, что, уходя, ничего не забыли там?
– Да. Я все-таки не полный идиот.
Я воздержался от комментариев, но спросил:
– А почему вы не оставили перчатки в лифте вместе с маскарадным костюмом?
– Перчатки приобретались отдельно от костюма, поэтому я счел, что благоразумнее будет не оставлять их.
– Личный лифт Боттвайля расположен в задней части вестибюля, внизу. Кто-нибудь видел, как вы выходили из здания или пересекали вестибюль?
– Нет. Внизу не было ни души.
– А как вы добрались домой? Взяли такси?
– Нет. Фриц ждал меня не раньше шести или даже позже. Я прогулялся пешком до библиотеки, посидел там часа два и уже оттуда поехал домой на такси.
Я поджал губы и сочувственно покачал головой. Со времени поездки в Черногорию[5] на его долю не выпадало столь длительных и трудных путешествий. Больше мили! Прокладывая себе дорогу в пургу, подгоняемый страхом перед суровым и беспощадным преследователем – законом.
Впрочем, поскольку в ответ на свое сочувствие я удостоился лишь свирепого взгляда, развивать эту тему я не стал. Зато дал волю чувствам – громко расхохотался, закинув голову назад и схватившись за живот. Мне хотелось сделать это с той самой секунды, как я выяснил, кто скрывался под маской Санта-Клауса, но все было недосуг из-за тревожных мыслей.
Вволю насмеявшись, я утер слезы и перевел дух. И хотел было уже сострить, но Вульф внезапно взорвался.
– Проклятье! – проревел он. – Женись и катись к дьяволу!
Ого! Дело воистину принимало серьезный оборот. Я окончательно убедился, что был прав, когда догадался, что Вульф отправил меня наверх поразмыслить в одиночестве. С моей стороны требовалось проявить мудрость и такт.
– Прошу прощения, – произнес я. – Что-то в горло попало. Сами опишете, как вы это себе представляете, или позволите мне?
– Я предпочел бы послушать тебя, – мрачно пробурчал Вульф.
– Да, сэр. Мне представляется, что мы должны пригласить инспектора Кремера на дружескую беседу и, когда он придет, честно повиниться во всех грехах. Тогда…
– Нет. Я на это не пойду.
– Тогда я сам пойду к нему и выложу все без утайки. Конечно…
– Нет! – В голосе Вульфа зазвенел металл.
– Хорошо тогда объясню, как я мыслю. В полиции не станут ничего предпринимать до тех пор, пока не найдут Санта-Клауса. А найдут его обязательно – это как пить дать. Если он оставил где-нибудь хоть один отпечаток, его сравнят с отпечатками из всех имеющихся в их архивах досье, и рано или поздно до вас доберутся. Их люди прочешут все магазины, торгующие мужскими перчатками. Они проследят за всеми передвижениями Боттвайля и неизбежно разнюхают, что вы вместе обедали в «Рустермане», после чего ваша песенка спета. Они узнают, что вы вместе приехали и поднялись к нему в кабинет. Это, конечно, не доказывает, что Санта-Клаус – вы, но после того, как они выяснят, что вы сами приобрели перчатки, я вам не завидую. Впрочем, можете наврать им с три короба. Скажите, например, что мы заключили пари на сотню зеленых… даже на тысячу – чего мелочиться! – что вы проведете со мной в одной комнате десять минут, а я вас не узнаю. С радостью вам подыграю. – Я пригнулся вперед. – И еще кое-что. У Кремера уже давно руки чешутся упрятать вас за решетку. А в данном случае любой судья даст согласие на то, чтобы задержать вас, как важного свидетеля, который скрылся с места преступления. Если же вы позвоните мистеру Кремеру и пригласите посидеть и попить пивка в теплой и дружественной обстановке, то можете отделаться легким испугом, хотя и вынуждены будете претерпеть кое-какие неудобства. И последнее: если вы заупрямитесь и дождетесь, что полиция сама вас разоблачит, вы уже не осмелитесь дать показания о том, что Боттвайль в вашем присутствии приложился к бутылке и остался жив. В таком случае вас упекут за сокрытие важных улик. Если же вы позовете Кремера и выложите все как на духу, он будет весьма признателен, хотя виду, конечно, не подаст. Думаю, он сейчас у себя. Позвонить ему?
– Нет. Я не могу признаться мистеру Кремеру в содеянном. Нельзя же допустить, чтобы заголовки утренних газет пестрели разоблачением этого неслыханного маскарада.
– Значит, вы собираетесь сидеть в кресле и листать «Здесь и теперь», пока не нагрянут полицейские с ордером на арест?
– Нет. Это было бы бессмысленно. – Вульф втянул воздух ртом и шумно выдохнул через нос. – Я сам найду убийцу и сдам его мистеру Кремеру. Ничего другого мне не остается.
– Ах, вот, значит, как?
– Да.
– Могли бы сказать сразу, а не слушать, как я тут распинаюсь.
– Я хотел послушать, совпадает ли твой анализ сложившейся ситуации с моим. И вполне удовлетворен.
– Замечательно! Тогда вы должны отдавать себе отчет в том, что в нашем распоряжении могут быть две недели – или же две минуты. Возможно, в данную секунду какой-нибудь чересчур прыткий дактилоскопист уже звонит Кремеру, чтобы сообщить ему приятную новость: найденные отпечатки точь-в-точь совпадают с хранящимися в полицейском архиве отпечатками Ниро Вул…
Зазвонил телефон, и я подпрыгнул в кресле, словно в меня воткнули булавку. Неужели я хватил через край, предположив, что в нашем распоряжении всего две минуты? Но трубку я поднял недрогнувшей рукой. Так мне показалось. Вульф редко снимает трубку с параллельного аппарата, установленного на его столе, пока не выяснит, кто мой собеседник. На этот же раз он схватил ее сразу и, не мешкая, поднес к уху.
– Контора Ниро Вульфа, у телефона Арчи Гудвин, – уверенно проговорил я.
– Вам звонят от окружного прокурора, мистер Гудвин. По поводу убийства Курта Боттвайля. Мы хотели бы видеть вас завтра у себя в десять утра.
– Хорошо. Буду обязательно.
– Не опаздывайте, пожалуйста.
– Буду ровно в десять.
Трубки мы положили одновременно. Вульф вздохнул. Я последовал его примеру.
– Что ж, – начал я, – поскольку мне пришлось битых десять раз повторить им, что я ровным счетом ничего не знаю про Санта-Клауса, будем надеяться, что этот вопрос больше не зададут. В противном случае было бы любопытно сравнить, какой у меня голос, когда я говорю правду и когда беззастенчиво лгу.
Вульф хрюкнул:
– Ладно. Я хочу знать во всех подробностях, что́ случилось там после моего ухода. Но сначала – исходные данные. Думаю, благодаря интимным отношениям с мисс Дики ты хорошо знаешь, что́ представляют собой эти люди. Итак?
– Не очень хорошо. – Я прокашлялся. – Пожалуй, я должен вам кое в чем признаться. Дело в том, что я не состою в интимных отношениях с мисс Дики…
Я примолк. Признание давалось тяжелее, чем можно было представить.
– Подбери другое прилагательное. Я не собирался ни на что намекать.
– Дело вовсе не в прилагательных. Мисс Дики изумительно танцует – равных ей по этой части я не встречал. И за последние два месяца мы раз семь или восемь ходили с ней по танцевальным залам и клубам. В понедельник вечером, когда мы танцевали в клубе «Фламинго», она попросила меня об одолжении. По ее словам, Боттвайль, обещав жениться на ней еще год назад, тянул резину и увиливал от прямого ответа. Она хотела тем или иным образом вправить ему мозги. А тут еще Черри Квон начала его всерьез обхаживать, а мисс Дики не хотелось бы уступать Боттвайля сопернице. Вот мисс Дики и попросила, чтобы я достал бланк брачного разрешения, вписал туда наши с ней имена и отдал ей. Она собиралась показать эту бумажку Боттвайлю и заявить в лоб: либо сейчас, либо никогда. Мне ее выдумка приглянулась, поскольку не сулила никакого риска, да и танцует мисс Дики, как я уже говорил, просто изумительно. Во вторник днем я раздобыл бланк – не стану уточнять, как мне это удалось, – и в тот же вечер у себя в комнате заполнил его, скрепив липовое разрешение выдуманной подписью.
