Энтони Беркли - Убийство на верхнем этаже. Дело об отравленных шоколадках
– Не совсем. Скорее это он нас нашел. Пять минут назад явился сюда спокойный и невозмутимый. Слышал, видите ли, что мы о нем наводим справки, и, не имея на совести ни пятнышка, пришел узнать, что происходит. Словом, времени у него состряпать небылицу в лицах было полно, он и явился пускать нам пыль в глаза!
Новость так поразила Роджера, что он пропустил мимо ушей этот поток слов, который наверняка заставил бы поморщиться его секретаршу.
– Ну! Это просто замечательно, Морсби.
– Да, они часто морочат нам голову и пускают пыль в глаза. Думают, нас легко взять на пушку. Хотя нельзя не признать, что Малыш похитрей прочих. В общем, я подумал, что раз уж вы видели самое начало дела, вам будет интересно узнать, чем оно закончится. Я тут с полчасика подержу Малыша, чтоб он слегка поостыл, так что, если хотите, можете заскочить и поприсутствовать на допросе. Это, конечно, непорядок, но вы так часто с нами работаете, что уже стали своим.
– Разумеется, я зайду, – с пылом откликнулся Роджер.
– Значит, вы думаете, это конец?
– А что вы имеете в виду, сэр?
– Ну, я о том… вы думаете, он сознается?
– К концу нашей беседы с ним, я полагаю, мы что–нибудь да вытянем из него, мистер Шерингэм. – Морсби был преисполнен доброжелательности.
– Опять допрос с пристрастием, а?
– Разумеется нет, сэр, – в который раз обиделся Морсби. – Вы же знаете, мы к таким штучкам не прибегаем. Да вы сами сейчас посмотрите, как мы добиваемся своих результатов.
Роджер повесил трубку.
– Любопытно, – сказал он вслух. – Очень любопытно. Любопытно до крайности.
Он взглянул на секретаршу. Секретарша на него.
– Вы готовы, мистер Шерингэм?
– Готов? В каком смысле?
– Продолжать диктовать свой рассказ.
– Нет, к этому – не готов, – отрубил Роджер, поражаясь этой девице. Нет, это не живой человек. Ни любопытства, ни теплоты, ничего женского. Ведь не могла же не понять, что речь шла о деле ее тетки, ведь слышала же, что Роджер упомянул Кембервильского Малыша, и – ни вопроса, ни намека на вопрос.
Роджер пересказал ей свой разговор с Морсби, по существу навязав ей эту новость. Мисс Стелла Барнетт выслушала внимательно, но никакого особого интереса не проявила.
– В самом деле? Значит, скоро дело закроют. Гора с плеч, – резюмировала она.
– Дело не закроют, – пришел в ярость Роджер. – Этот человек невиновен. То, что он явился к Морсби, тому доказательство. Морсби сколько угодно может разглагольствовать о блефе, но это не блеф.
– Вот как? – отозвалась мисс Барнетт. Следовало понимать, что блеф как явление криминального опыта ей абсолютно не интересен.
Роджер с неудовольствием отметил, что заводится тем сильнее, чем безразличней держится секретарша.
– Послушайте, – сказал он. – Хотите пари? Ставлю пару шелковых чулок против сотни сигарет, что Малыш сегодня представит убедительное доказательство тому, что его не было в районе «Монмут–мэншинс» после полуночи в прошлый вторник.
– Никогда не заключаю пари, – отрезала мисс Барнетт.
– Иначе говоря, вас не устраивают условия. Отлично, пусть будет три пары шелковых чулок против сотни сигарет!
– Благодарю вас, мистер Шерингэм. Нет!
– Гарнитур белья самой последней модели против сотни сигарет!
– Разумеется, нет.
– Вы не человек, мисс Барнетт, – простонал Роджер. – Будь вы человеком, к этому времени я уже звал бы вас Стеллой. Я всегда называю по имени девушек, с которыми знаком больше суток. Это быстро, удобно и экономично. Ну, а что вы скажете о шляпке по последней парижской моде против ста сигарет?
– Если вам угодно звать меня по имени, ничего не имею против, парировала мисс Барнетт, – но заключать пари с вами не стану.
– Да почему же?!
– Ну хоть потому, что мне совсем ни к чему парижская шляпка – мне просто не с чем ее носить.
– Послушайте, – в изнеможении произнес Роджер, – согласны ли вы спорить на парижскую шляпку, платье в тон шляпке, бельевой гарнитур к платью, пару туфель к белью, три пары шелковых чулок к туфлям, три пары перчаток к чулкам и…
– Стоп! – И тут мисс Барнетт, впервые на памяти Роджера, рассмеялась. Надо сказать, что смех был ей к лицу, но Роджер как–то не обратил на это внимания. – Скажите, мистер Шерингэм, почему вы так настаиваете на этом смехотворном пари?
– У меня есть свои причины, – высокомерно произнес Роджер.
– Доказать, что я ошибаюсь?
– Думайте что хотите. Так как, принимаете пари? Я ведь предлагаю отличные условия.
– Это уж точно.
– Значит, вы не должны быть в претензии, если у меня будет еще одно небольшое условие, а именно: побежденный покупает товары в присутствии победителя.
– К чему вам это условие?
– К тому, что иначе я обязательно куплю не то, что нужно, – вполне разумно отвечал Роджер, – и все мои денежки пропадут даром. Вы не можете не признать, что это довод очень веский. Итак, Стелла, заключаете ли вы о мной пари, или вы до такой степени лишены женственности, что упустите шанс выиграть парижскую шляпку, платье к шляпке, гарнитур…
– Хорошо–хорошо, вам не обязательно перечислять весь список снова. Насколько я понимаю, вы уверены в выигрыше. Что ж, я убеждена в противном. И если вы так настойчиво рветесь остаться в дураках, я, безусловно, этим воспользуюсь. Я принимаю ваше абсурдное пари, мистер Шерингэм, но также ставлю условие: победитель абсолютно свободен в выборе вышеперечисленных предметов. В конце концов, вы можете выбрать сигареты «Салливан», дороже которых я не знаю.
– Согласен, – донельзя довольный, улыбнулся Роджер. – Только напечатайте соглашение о пари со всеми условиями.
– Охотно. А сейчас, не кажется ли вам, что уже пора отправляться в Скотленд–Ярд?
– Это первые разумные слова, которые вы произнесли за все утро.
– Но я не уверена, – задумчиво протянула мисс Барнетт, когда он уже был в дверях, – совсем не уверена, входит ли в мои обязанности поощрять ваши глупости, вместо того чтобы предостерегать вас от них.
– Ради бога, – взмолился Роджер, – перестаньте. Вы сейчас все испортите, а ведь я только–только начал думать, что в вас все–таки есть что–то человеческое.
Несвойственное Роджеру чувство собственной неполноценности, которое он испытывал в присутствии мисс Барнетт, почти испарилось. Комплексы Роджера особенно долго не мучили.
Глава 9
Мистер Джеймс Уоткинс аккуратно, палец за пальцем, стянул с рук свои лимонного цвета перчатки, поддернул стрелки на брюках и водворил себя на стуле, предложенном ему старшим инспектором. Ласково улыбаясь, он провел холеной, белой рукой с явно наманикюренным ногтями по щедро набриолиненным черным волосам. Глядя на этого стройного, моложавого, элегантного господинчика, которому только монокля в глазу недоставало, чтобы придать довольно пустой физиономии завершающий Штрих, Роджер с трудом верил, что перед ним один из самых наглых воров эпохи. Со времен диккенсовского Билл Сайкса тип грабителя здорово изменился.
– Итак, Джим, – с интонацией доброго папаши обратился к нему Морсби, поведай нам, что у тебя на уме?
– Ну, мистер Морсби, странно, право, что вы об этом меня спрашиваете, проговорил мистер Уоткинс, манерно растягивая слова, чтобы не выдать акцент кокни. – Право, странно, потому что это я пришел к вам узнай, что у вас на уме.
– Значит, ты чист как стеклышко, так я понял?
– Ну конечно, – с достоинством ответствовал мистер Уоткинс. – Я завязал, вы же знаете, мистер Морсби.
– Завязал… Завязал, значит, Джим? – с сомнением вторил Морсби. – Ну, рад это слышать. И как же ты зарабатываешь на жизнь, позволь поинтересоваться.
– А вы не знаете? – Мистер Уоткинс был изумлен. – У меня антикварная лавка в Льюисе, я думал, вы в курсе, мистер Морсби. Все без подделок и добыто только честным путем, краденого – ничего. На каждую вещицу сертификат, если покупатель потребует. Вы непременно должны заглянуть ко мне как–нибудь, мистер Морсби. Сейчас, например, есть чудная пара медных подсвечников времен королевы Анны, прямо для вас, – с жаром уговаривал мистер Уоткинс, – прелесть какая вещица. Может слегка тяжеловата, очень уж старомодна, конечно, и пыли, пожалуй, набилось, но вам бы подошла, лучше не надо.
– Благодарю, Джим. Когда мне потребуется для подарка пара тяжелых, старомодных, пыльных медных подсвечников, я дам тебе знать.
– Для подарка? Ну, бросьте, мистер Морсби. Я не про это. Всем известно, вам не положено получать подарки от таких, как я, должность не позволяет. У вас на этот случай и словцо есть, противное такое словечко. Да к тому же мне сейчас и не по средствам такое. Но я вам скажу, что мы сделаем: я сбавлю вам десять процентов.
Роджер улыбнулся. Он и сам обожал дразнить Морсби, но наблюдать, как это делает преступник, было истинным наслаждением; он не мог не заметить, что констебль в углу деловито стенографирует эту не относящуюся к делу болтовню.
