Агата Кристи - Убийство в Восточном экспрессе
— Понимаю. Ничего необычного в том, что за вами послали ночью, не было?
— Нет, господин. Госпоже по ночам часто требуются мои услуги. Она плохо спит.
— Отлично, значит, вам передали, что вас вызывает княгиня, и вы встали. Скажите, вы надели халат?
— Нет, господин. Я оделась как полагается. Я бы ни за что не посмела явиться к госпоже княгине в халате.
— А ведь у вас очень красивый красный халат, правда?
Она удивленно уставилась на Пуаро:
— У меня синий фланелевый халат, господин.
— Вот как, продолжайте. Я просто пошутил. Значит, вы пошли к княгине. Что вы делали у нее?
— Я сделала госпоже массаж, потом читала ей вслух. Я не очень хорошо читаю вслух, носе сиятельство говорит, что это даже лучше: так она быстрей засыпает. Когда госпожа начала дремать, она отослала меня, я закрыла книгу и вернулась в свое купе.
— А во сколько это было, вы домните?
— Нет, господин.
— А скажите, как долго вы пробыли у княгини?
— Около получаса, господин.
— Хорошо, продолжайте.
— Сначала я принесла госпоже еще один плед из моего купе было очень холодно, хотя вагон топили. Я укрыла ее пледом, и она пожелала мне спокойной ночи. Налила ей минеральной воды. Потом выключила свет и ушла.
— А потом?
— Больше мне нечего рассказать, господин. Я вернулась к себе в купе и легла спать.
— Вы никого не встретили в коридоре?
— Нет, господин.
— А вы не встретили, скажем, даму в красном кимоно, расшитом драконами?
Немка выпучила на него кроткие голубые глаза.
— Что вы, господин! В коридоре был один проводник. Все давно спали.
— Ни проводника вы все-таки видели?
— Да, господин.
— Что он делал?
— Он выходил из купе, господин.
— Что? Что? — накинулся на горничную мсье Бук. — Из какого купе?
Хильдегарда Шмидт снова переполошилась, и Пуаро бросил укоризненный взгляд на своего друга.
— Ничего необычного тут нет, — сказал он. — Проводнику часто приходится ходить ночью на вызовы. Вы не помните, из какого купе он вышел?
— Где-то посреди вагона, господин. За две-три двери от купе княгини.
— Так, так. Расскажите, пожалуйста, точно, где это произошло и как.
— Он чуть не налетел на меня, господин. Это случилось, когда я возвращалась из своего купе с пледом для княгини.
— Значит, он вышел из купе и чуть не налетел на вас? В каком направлении он шел?
— Мне навстречу, господин. Он извинился и прошел по коридору к вагону-ресторану. В это время зазвонил звонок, но, мне кажется, он не пошел на этот вызов.
Помедлив минуту, она продолжала:
— Но я не понимаю. Как же…
Пуаро поспешил ее успокоить.
— Мы просто выверяем время, мадам, — сказал он. — Это чистейшая формальность. Наверное, бедняге проводнику нелегко пришлось в ту ночь: сначала он будил вас, потом эти вызовы…
— Но это был вовсе не тот проводник, господин. Меня будил совсем другой.
— Ах, вот как — другой? Вы его видели прежде?
— Нет, господин.
— Так! Вы его узнали, если б увидели?
— Думаю, да, господин.
Пуаро что-то прошептал на ухо мсье Буку. Тот встал и пошел к двери отдать приказание.
Пуаро продолжал допрос все в той же приветливой и непринужденной манере:
— Вы когда-нибудь бывали в Америке, фрау Шмидт?
— Нет, господин. Мне говорили, это замечательная страна.
— Вы, вероятно, слышали, кем был убитый на самом деле, слышали, что он виновен в смерти ребенка?
— Да, господин, слышала. Это чудовищное преступление ужасный грех! И как Господь только допускает такое! У нас в Германии ничего подобного не бывает.
На глаза ее навернулись слезы.
— Да, это чудовищное преступление, — повторил Пуаро.
Он вытащил из кармана клочок батиста и показал его горничной:
— Это ваш платок, фрау Шмидт?
Все замолчали, женщина рассматривала платок. Через минуту она подняла глаза. Щеки ее вспыхнули:
— Что вы, господин! Это не мой платок.
— Видите, на нем стоит Н — вот почему я подумал, что это ваш: ведь вас зовут Hildegarde.
— Ах, господин, такие платки бывают только у богатых дам. Они стоят бешеных денег. Это ручная вышивка. И скорее всего, из парижской мастерской.
— Значит, это не ваш платок и вы не знаете, чей он?
— Я? О нет, господин.
Из всех присутствующих один Пуаро уловил легкое колебание в ее голосе.
Мсье Бук что-то горячо зашептал ему на ухо. Пуаро кивнул.
— Сейчас сюда придут три проводника спальных вагонов, обратился он к женщине, — не будете ли вы столь любезны сказать нам, кого из них вы встретили вчера ночью, когда несли плед княгине?
Вошли трое мужчин: Пьер Мишель, крупный блондин — проводник спального вагона АФИНЫ — ПАРИЖ, и грузный кряжистый проводник бухарестского вагона.
Хильдегарда Шмидт пригляделась к проводникам и решительно затрясла головой.
— Тут нет того человека, которого я видела вчера ночью, господин, — сказала она.
— Но в поезде нет других проводников. Вы, должно быть, ошиблись.
— Я не могла ошибиться, господин. Все эти проводники высокие, рослые мужчины, а тот, кого я видела, — невысокого роста, темноволосый, с маленькими усиками. Проходя мимо, он извинился, и голос у него был писклявый, как у женщины. Я его хорошо разглядела, господин, уверяю вас.
Глава тринадцатая
Пуаро подводит итоги
— Невысокий темноволосый мужчина с писклявым голосом, сказал мсье Бук.
Троих проводников и Хильдегарду Шмидт отпустили восвояси.
Мсье Бук в отчаянии развел руками:
— Ничего не понимаю, решительно ничего! Значит, этот враг Рэтчетта, о котором тот говорил, все-таки был в поезде? И где он теперь? Не мог же он просто испариться? У меня голова кругом идет. Скажите же что-нибудь, умоляю вас. Объясните мне, как невозможное стало возможным?
— Очень удачная формулировка, — сказал Пуаро. — Невозможное произойти не могло, а следовательно, невозможное оказалось возможным вопреки всему.
— Тогда объясните мне поскорее, что же произошло в поезде вчера ночью.
— Я не волшебник, мой дорогой. И озадачен не меньше вашего. Дело это продвигается очень странно.
— Оно нисколько не продвигается. Оно стоит на месте.
Пуаро покачал головой:
— Это не так. Мы немного продвинулись вперед. Кое-что мы уже знаем. Мы выслушали показания пассажиров…
— И что это нам дало? Ничего.
— Я бы так не сказал, мой друг.
— Возможно, я преувеличиваю. Конечно, и этот американец, Хардман, и горничная добавили кое-какие сведения к тому, что мы уже знаем. Вернее говоря, они еще больше запутали все дело.
— Не надо отчаиваться, — успокоил его Пуаро.
Мсье Бук накинулся на него:
— Тогда говорите — поделитесь с нами мудростью Эркюля Пуаро.
— Разве я вам не сказал, что озадачен не меньше вашего? Зато теперь мы можем приступить к разрешению проблемы. Мы можем расположить имеющиеся у нас факты по порядку и методически разобраться в них.
— Умоляю вас, мсье, продолжайте, — сказал доктор Константин.
Пуаро откашлялся и разгладил кусочек промокашки:
— Давайте разберемся в том, чем мы располагаем. Прежде всего, нам известны некоторые бесспорные факты. Рэтчетт, или Кассетти, вчера ночью получил двенадцать ножевых ран и умер. Вот вам факт номер один.
— Не смею возражать, старина, не смею возражать, — сказал мсье Бук не без иронии.
Пуаро это ничуть не обескуражило.
— Я пока пропущу довольно необычные обстоятельства, которые мы с доктором Константином уже обсудили совместно, — невозмутимо продолжал он. — В свое время я к ним вернусь. Следующий, как мне кажется, по значению факт — это время совершения преступления.
— Опять-таки одна из немногих известных нам вещей, — прервал его мсье Бук. — Преступление было совершено сегодня в четверть второго. Все говорит за то, что это было именно так.
— Далеко не все Вы преувеличиваете. Хотя, конечно, у нас имеется немалое количество фактов, подтверждающих эту точку зрения.
— Рад слышать, что вы признаете хотя бы это.
Пуаро невозмутимо продолжал, как будто его и не прерывали:
— Возможны три предположения: первое — преступление совершено, как вы утверждаете, в четверть второго. Это подтверждают разбитые часы, показания миссис Хаббард и горничной Хильдегарды Шмидт. К тому же это совпадает с показаниями доктора Константина.
Второе предположение: убийство совершенно позже, и стрелки на часах передвинуты, чтобы нас запутать.
Третье: преступление совершено раньше, и стрелки передвинуты по той же причине, что и выше.
Так вот, если мы примем первое предположение как наиболее вероятное и подкрепленное наибольшим числом показаний, мы должны будем считаться с некоторыми вытекающими из него фактами. Начнем хотя бы с того, что, если преступление было совершено в четверть второго, убийца не мог покинуть поезд. А значит, встает вопрос; где убийца? И кто он?
Для начала давайте тщательно разберемся во всех показаниях. В первый раз о существовании невысокого темноволосого мужчины с писклявым голосом мы услышали от Хардмана. Он утверждает, будто Рэтчетт рассказал ему об этом человеке и поручил охранять себя от него.
