Жорж Сименон - Сесиль умерла
Нет уж, господин Спенсер, не мог Дандюран вновь подняться на шестой этаж, открыть дверь и… Однако через четыре дня, почти что в моем присутствии, он не боится навлечь на себя подозрения и проникает в эту комнату… С какой целью? Заметьте, что все бумаги старухи, квитанции, купчие — все, что находилось в секретере в гостиной и не имело никакой цены для убийцы, поскольку этим нельзя воспользоваться, не выдав себя, — все исчезло… Но зато банковские билеты, безымянные по самой своей сущности, остались на месте, а если и покинули ненадолго свое укрытие, то не замедлили вернуться… Ну как, нравятся вам грибы по-бордоски?
— Однако вы не слишком наблюдательны, господин комиссар, позвольте вам сказать, иначе вы бы заметили, что я уже трижды приложился к ним, и если бы я не слышал разговоров о каком-то петухе в вине… А вот божоле… боюсь, как бы из-за него ваш компаньон не раскис немного…
— Ну что ж, ждите петуха! Хозяйка двадцать лет служила кухаркой у одного из наших министров, который плохо кончил, но знал толк в хорошей кухне…
Знаете ли вы, что Жюльетта была довольно хороша собой? В квартире висит ее старая фотография. Интересно, а что, если муж ее был ревнивым?
И этих нескольких слов оказалось достаточно, чтобы он снова с головой ушел в свои бесконечные догадки и предположения. Его вызволил только приход хозяйки, желавшей удостовериться в успехе своей стряпни. Время от времени Мегрэ бросал взгляд на дверь.
— Вы ждете кого-нибудь?
— Да, я жду не очень приятного господина. Мне сообщили, что он уже часа два торчит у моего кабинета на набережной Орфевр. Я предложил ему приехать сюда…
Через несколько минут у тротуара остановилось такси, жирный и представительный мэтр Лелу расплатился с шофером и вошел в бистро.
— Я принес вам то, что обещал, — сообщил он, положив кожаный портфель на свободный столик. — Вы убедитесь, что мой почтенный клиент, господин Монфис, не преувеличивал, утверждая…
Адвокат вряд ли успел сегодня позавтракать, но комиссар не пригласил его к своему столику и даже не предложил снять пальто.
— Хорошо, я сейчас просмотрю…
— Ваше расследование продвигается?
— Помаленьку, мэтр Лелу, помаленьку…
— Я позволю себе сообщить вам одну подробность, возможно ускользнувшую от вас… Разумеется, я не собираюсь критиковать методы, стяжавшие вам известность… Но со своей стороны, я послал одного надежного человека в Фонтене. Я велел ему расспросить старожилов, знавших госпожу Буанэ в те времена, когда она была еще молодой девушкой и звалась Жюльеттой Казенов.
Мегрэ невозмутимо жевал, словно ему была безразлична эта болтовня; американец с любопытством наблюдал за ним.
— Я узнал обстоятельства, которые, может быть, удивят вас…
Комиссар пробурчал:
— Вряд ли…
— Жюльетта Казенов слыла девушкой пылкой, вернее, даже безрассудной в своих увлечениях.
— И говорят, будто она была любовницей Шарля Дандюрана, не так ли?
— Вам уже сказали?
— Никто мне этого не говорил, но я догадался. Дандюран старше ее лет на десять. Уже и тогда зеленые плоды, без сомнения, манили его.
— В свое время эта история вызвала целый скандал.
— …Но не помешала Жюльетте выйти замуж за состоятельного человека и перебраться вместе с ним в Париж… Все это мне известно, мэтр Лелу.
— Каковы же ваши выводы?
— Пока я не делаю выводов. Не стоит спешить с ними… Телефон! Уверен, что это звонят мне…
Он бросился к кабине, лицо его осветилось надеждой. В самом деле, звонили ему, и он довольно долго разговаривал. Затем он со вздохом облегчения вернулся к столу.
— Принесите-ка нам еще порцию петуха, хозяин…
Можно было подумать, что он еще ничего не ел сегодня. У него разыгрался аппетит. Он выпил полный стакан божоле и вытер губы тыльной стороной ладони.
Глаза его блестели.
— Нашли наконец Жерара!.. Бедняга! — произнес он со вздохом.
— Почему «бедняга»?
— Он вел себя как последний дурак… Еще бутылочку, Дезире. Вообразите, он действительно сел в бельгийский поезд, как я и предвидел. Но на границе он заметил, что жандармы осматривают вагоны тщательнее обычного. Тут он совсем потерял голову. Он выскочил из поезда с неположенной стороны и пустился бежать через поле, увязая в мокрой глине, в грязи. Жандармы преследовали его по пятам. Увидев ферму, Жерар бросился туда… Знаете, где его обнаружили после целого часа поисков? В уборной!
Он так долго и яростно вырывался, что его избили до полусмерти. Сейчас его везут сюда. Он будет в Париже в три пятьдесят.
— Он признался? — спросил мэтр Лелу.
Мегрэ ответил с притворным простодушием:
— Признался? В чем?.. Да, кстати, я чуть не забыл самое главное! Будьте любезны, мэтр Лелу, телеграфируйте от моего имени вашему клиенту. Учитывая, что он поддерживал с теткой Буанэ добрые отношения, я бы хотел знать, не доверила ли она ему случайно какие-нибудь вещи, которые могли ее обременять?.. Ну, я не знаю точно… Может быть, она дарила ему что-нибудь? Вы даже не представляете, до какой степени меня это интересует!..
Наконец-то они отделались от докучного посетителя. Теперь они могли спокойно смаковать кофе, приготовленный Мелани, и старый арманьяк, поданный им Дезире, который был родом из Жера и сохранил еще друзей среди виноградарей. Они сидели одни в опрятном, просто обставленном зале с запотевшими окнами. На чистом столе они разложили принесенные адвокатом письма, все как одно на бумаге с траурной каймой, на которой неизменно писала Жюльетта с тех пор, как овдовела.
«Дорогие родственники, я получила ваши добрые пожелания и хочу выразить вам свои вместе с самыми теплыми чувствами. Тягостно такой старой женщине, как я, жить среди неблагодарных. Подумать только, я кругом облагодетельствовала детей своей сестры и за это…»
Мегрэ читал письмо за письмом и передавал их своему спутнику, который тоже пробегал их глазами. Все они походили одно на другое. Все были помечены 2 или 3 января и являлись ответом на поздравительные письма Монфисов.
«…Они ведь надеются унаследовать когда-нибудь мое состояние, так пусть наберутся терпения…»
И дальше:
«Жерар — сущий бездельник и шалопай и является ко мне лишь затем, чтобы требовать денег… Как будто я их чеканю!..»
О Берте она отзывалась не лучше:
«…Я очень рада, что она перебралась отсюда, а то я со дня на день ждала, что она окажется в положении и вызовет скандал в доме…»
— В положении? — удивился господин Спенсер.
— В интересном положении… Иначе говоря, Жюльетта опасалась, как бы племянница не забеременела…
Было жарко. Оба пребывали в блаженном состоянии.
Во рту и в воздухе стоял нежный аромат арманьяка.
«Как ужасно быть одинокой, больной и знать, что люди думают только о твоих деньгах… Мне все кажется, что в один прекрасный день со мной произойдет несчастье.
Как вы должны быть счастливы в вашем городке, лишенные всех этих забот, которые уносят мое здоровье.
Сесиль притворяется, будто она мне предана, но она склоняется больше на сторону брата, чем на мою…
И наконец, есть один человек, который многим мне обязан, но я не очень в нем уверена…»
Мегрэ показал эту фразу американцу.
— Она не верила никому, — сказал он.
— И не без оснований, ведь так?
— Читайте дальше!
«К счастью, я не глупее их и приняла меры предосторожности… Если что-нибудь со мной стрясется, клянусь вам, им не придется торжествовать…»
— «Они», — вздохнул Мегрэ. — Она всех валит в одну кучу, всех, кто стоял к ней близко и кто, как она думала, стремился завладеть ее деньгами, в том числе и господина Дандюрана… Вы начинаете понимать?
— Понимать что?
Мегрэ усмехнулся:
— Да, правда, я выражаюсь почти так же туманно, как она… И действительно, что тут можно понять? Лучше было бы сказать: «начинаете чувствовать». Вероятно, вы разочарованы, вы надеялись изучить мой метод, как вы выразились сегодня утром. А я вас заставляю шлепать по дождю, тащу вас за собой в пошлую мэрию, а потом подсовываю петуха в вине… Что я могу вам объяснить? Я их чувствую… Дандюран, выйдя из тюрьмы, переселяется в Париж, в меблированные комнаты. Он вновь встречается с Жюльеттой, которая еще не овдовела… Что за человек был ее муж? Мы знаем его только по фотографии.
Крупный, плотный сорокапятилетний мужчина, на вид недалекий. Жюльетта и Дандюран возобновляют давнюю связь. Вероятно, они встречались на квартире бывшего адвоката на улице Деламбр. Потом умирает муж, и Дандюран, не теряя времени, перебирается в дом своей любовницы, с которой продолжает встречаться тайком…
— Мне непонятно, почему тайком… — возразил американец.
Долгая пауза. Мегрэ рассматривает свою рюмку, вздыхает, отхлебывает глоток арманьяка.
И без всякого перехода:
— Ну, увидим!.. Дезире! Дайте счет, старина. Если сегодня я ничего толком не сделаю, виноваты будете вы и ваша жена… Но… С какой же целью этот грязный тип вошел в спальню Жюльетты? Помогите же мне, черт возьми, господин Спенсер! Подумайте, если мы найдем какой-то убедительный ответ на этот вопрос…
