Жорж Сименон - Мегрэ в Виши
Почему все же Мегрэ не был полностью удовлетворен? Вполне возможно, он повел бы беседу иначе. Два человека, даже если они используют один и тот же метод, действуют неодинаково.
Но речь шла не о методе. В глубине души комиссар завидовал своему коллеге, его уверенности в своих силах.
Для Мегрэ, например, дама в лиловом была не только жертвой убийства, не только особой, ведущей определенный образ жизни. Он начал узнавать ее ближе и невольно пытался углубить это знание.
Во время прогулки он то и дело мысленно возвращался к истории двух сестер, в то время как Лекёр, ни о чем не тревожась, бодро ехал на встречу со следователем.
Что реального узнает об этом деле сидящий в служебном кабинете следователь, когда все живое будет выхолощено сухими, размеренными фразами официальных рапортов?
Две сестры в поселке на берегу Атлантического океана, в лавке, расположенной возле церкви. Мегрэ знал такие поселки, жители которых работают и на земле, и на море. Четверо или пятеро фермеров там имеют настоящие садки для разведения устриц и мидий.
Комиссар видел перед собой женщин, старых и молодых, в том числе и маленьких девочек, встающих на заре, а иногда и ночью — в зависимости от часа прилива. Они носили толстые фуфайки и старые мужские куртки, были обуты в резиновые сапоги.
Они собирали устриц на отмелях песчаного берега, в то время как мужчины занимались мидиями, налипшими на ветви, которые поддерживали колышки.
Большинство девочек не заканчивали и начальную школу, да и мальчики тоже не преодолевали этот барьер, — во всяком случае, в ту пору, когда сестры Ланж жили в поселке.
Элен была исключением. Она ходила в городскую школу и получила образование, позволившее ей работать в конторе.
Эта барышня утром уезжала на велосипеде, а вечером возвращалась.
А ее сестра? Пусть позже, но разве не справилась с трудностями?
«Они обе в Париже… Их больше не видно в родном краю… Они нас презирают…»
Их бывшие подруги по-прежнему собирали по утрам устриц на отмели и наполняли садки для мидий. Они вышли замуж и растили детей, игравших, в свою очередь, на церковной площади.
Элен Ланж добилась цели благодаря холодному расчету. Будучи еще совсем молодой, она отказалась от той жизни, что была для нее предназначена, и наметила себе другой путь, избрав для себя мир, который раскрывали перед ее глазами некоторые писатели-романтики.
Бальзак был слишком груб для нее, слишком близок к Марсильи, к семейной лавке и к садкам для мидий, которые нужно брать мерзнувшими на утреннем холоде руками.
Франсина тоже ускользнула, хотя и на свой лад. После того как в пятнадцать лет какой-то шофер такси лишил ее девственности, она не видела причин беречь свое привлекательное, упругое тело. А раз так — почему бы ей, оставшись наедине с мужчиной, не пустить в ход соблазнительную улыбку?
Разве они не преуспели, каждая по-своему?
Владелица дома в Виши обладала солидным счетом в банке, и младшая сестра, возвратившись в родные края, демонстрировала свои пышные формы в лучшем салоне красоты города.
Лекёр не испытывал потребности жить с ними, понимать их. Он устанавливал факты, делал из них выводы и не мучался потом угрызениями совести.
В эти две жизни вмешался мужчина, тот, которого никто не знал в лицо, но он находился здесь, в Виши, — в номере своего отеля, на аллее парка, в зале «Казино», да где угодно.
Этот человек убил. Его преследуют. Он не может не считаться с тем, что полиция, располагающая огромными возможностями, постепенно приближается к нему, и круг будет сужаться до тех пор, пока однажды на его плечо не ляжет чужая равнодушная рука.
У него тоже была своя жизнь. Когда-то он был ребенком, потом молодым человеком, влюбленным, возможно женатым, ибо незнакомец, заходивший раз или два в неделю на улицу Нотр-Дам-де-Лоретт в Париже, оставался там не более часа.
Элен исчезала и вновь объявлялась в Ницце, в одиночестве, и казалось, что она хотела раствориться в безымянной толпе.
Но прежде она сделала крюк и съездила в бургундскую деревушку, где целый месяц прожила в гостинице вместе со своей сестрой, которая родила там ребенка.
Мегрэ испытывал потребность лучше узнать этого мужчину. Он был высоким и сильным. Благодаря астме, из-за которой он, несомненно, и проходил здесь курс лечения, его голос стал легко узнаваемым.
Он убил, но ничего не добился. Он шел на улицу Бурбонне не для того, чтобы убивать, он хотел задать вопросы.
И все-таки Элен Ланж была убита. Даже когда он схватил ее за горло, чтобы напугать, она отказывалась говорить и заплатила за свое молчание жизнью.
Он мог бы отступиться. Ему это подсказывала осторожность. Теперь же любой его поступок становился опасным. Полицейская машина была пущена в ход.
Знал ли он прежде о существовании сестры Элен, Франсины Ланж? Та утверждала, что нет, и это могло быть правдой.
Из газеты он в любом случае узнал о том, что она существует и приехала в Виши. Он вбил себе в голову, что надо войти с ней в контакт, проявил неисчерпаемое терпение, исхитрился выяснить название отеля, в котором она остановилась.
Элен не заговорила, но устоит ли младшая сестра перед привлекательностью крупной суммы?
Мужчина был богат, он обладал состоянием, как бы иначе он смог выплатить за последние годы более пятисот тысяч франков?
Пятьсот тысяч франков ни за что. Он не получил ничего. Он даже не знал, где живет та женщина, которой он посылал наличные деньги в разные, указанные ею самой почтовые отделения.
Иначе Элен Ланж гораздо раньше нашли бы мертвой.
«Останьтесь в Виши еще на два или три дня…»
Он хотел использовать последний шанс, рискуя свободой. Он позвонит. Возможно, это всецело поглощает его. Теперь все зависело от того, когда он сможет ускользнуть от жены. Однако возле большинства телефонов-автоматов будут дежурить сотрудники Лекёра.
Не ошибался ли Мегрэ, полагая, что тот человек не станет звонить из кафе, из бара, из своего номера в отеле?
Они с женой как раз проходили мимо одной из уличных кабин. Через стекло им было видно совсем молоденькую девушку, говорившую с радостным оживлением.
— Ты думаешь, его арестуют? — спросила мадам Мегрэ.
— Да, и очень скоро.
Потому что этот человек слишком страстно хотел чего-то добиться. Кто знает, не жил ли он годами с этой навязчивой идеей, с тех пор, как начал каждый месяц посылать деньги, все время надеясь на случай, который ему представился лишь через пятнадцать лет?
Может, он был превосходным бизнесменом, который в обычной жизни никогда не терял хладнокровия.
Пятнадцать лет он вынашивал эту идею…
Он сдавил шею слишком сильно, не желая убивать.
Или же…
Мегрэ вдруг замер посреди аллеи, и жена тоже невольно остановилась и посмотрела на него.
…Или же он открыл что-то ужасное, что-то неожиданное, недопустимое, и тогда…
— Я спрашиваю себя, как возьмется за это Лекёр, — пробормотал Мегрэ.
— За что возьмется?
— Как он заставит его признаться…
— Сначала нужно найти его и арестовать…
— Он позволит себя арестовать…
Это будет для него облегчением, ибо не придется больше искать, обманывать…
— Надеюсь, он не вооружен?..
Вопрос жены навел Мегрэ на мысль о новой возможности, А что, если вместо того, чтобы сдаться, человек решит покончить со всем раз и навсегда…
Рекомендовал ли Лекёр своим людям проявлять осторожность? Мегрэ не мог вмешиваться. В этом деле он был всего лишь пассивным, по возможности незаметным зрителем.
Но даже если он даст себя арестовать — зачем ему все рассказывать? Это ничего не изменит ни в его поступке, ни в решении суда присяжных. Для них он останется душителем, и, какой бы ни оказалась его история, к душителю не проявят снисхождения, вряд ли он вызовет у них хоть малейшую симпатию.
— Признайся, ты хотел бы сам заняться…
Она позволяла себе замечания, которые никогда не сделала бы в Париже. Потому ли, что они были в отпуске? А может быть, они проводили вместе все время и между ними установился более тесный контакт?
Она слушала, как муж размышлял вслух:
— Я задаю себе вопрос… Нет… Я не считаю…
Почему он беспокоился? Он находился здесь для того, чтобы отдохнуть и «очистить организм», по выражению доктора Риана. И действительно, завтра он должен был встретиться с доктором Рианом, чтобы на полчаса стать только пациентом, озабоченным своей печенью, своим желудком, своей селезенкой, артериальным давлением и головокружениями.
Сколько лет Лекёру? Лет на пять меньше, чем ему.
Через пять лет Лекёр тоже начнет подумывать об отставке и спрашивать себя, чем он тогда займет свои дни.
Супруги проходили мимо двух самых роскошных в городе отелей, расположенных позади казино. Длинные автомобили дремали у края тротуара. Мужчина в смокинге дышал свежим воздухом, сидя в садовом кресле возле вертящейся двери.
