Сообразительный мистер Ридер. Воскрешение отца Брауна (сборник) - Честертон Гилберт Кийт
– Мне это стоит тысячу фунтов… Да хоть десять тысяч! Я бы все равно не пожалел никаких денег, чтобы посмотреть на то, как вытянулась физиономия этого старого пса Ридера. Думаю, в Ярде теперь не скоро захотят снова со мной связываться. Так что никаких облав больше не будет. У этого Ридера в штабе прозвище – Иона, беду приносящий, и если я могу чем-то помочь, не сомневайтесь, все будет сделано!
Мистер Феналоу рассказал эту историю некоему Расу Лалу Пенджаби, своему почетному гостю (и временному квартиранту), что привело к весьма необычным последствиям.
Хорошее вино лучше всего пьется в той стране, где оно произведено. Где-нибудь в Херес-де-ля-Фронтера человек может пить херес бочками и даже не почувствовать недомогания, но выпей этот человек бутылку хереса, скажем, на Флит-стрит, результат может быть самым необычным. Так и египетская сигарета сохраняет свой букет, только если курить ее на террасе какой-нибудь каирской гостиницы.
Преступление – тоже одна из величин, привязанных к определенному месту. Американский громила сейфов может процветать во Франции только до тех пор, пока будет прилежно придерживаться европейских методов. Вполне вероятно, что европейский вор может заработать себе на пропитание неплохие деньги в восточных странах, но нет более печального зрелища, чем восточный разум, пытающийся приспособиться к хитросплетениям европейского преступного сообщества.
В индийских полицейских кругах Рас Лал Пенджаби пользовался славой самого изворотливого преступника, которого когда-либо производила на свет Индия. Кроме короткого срока в Пунской тюрьме, Рас Лал ни разу не лежал на тюремных нарах, и у себя на родине он был до того знаменит, что в некоторых храмах даже возносились молитвы за его освобождение. Считалось, что он и вовсе не должен был попасть за решетку, если бы не наглое лжесвидетельство одного работающего на полицию саиба[15], и потом, не для кого ведь не секрет, что саибы заодно и поддерживают друг друга, к тому же судил его европейский судья.
Был Рас Лал общепрактикующим преступником, тяготеющим к специализации похитителя драгоценностей. Мужчина безупречной, даже благородной внешности, с черными блестящими волосами, разделенными на боковой пробор, которые над одной бровью изгибались смоляной волной, он почти в совершенстве владел английским, хинди и тамильским языками, имел кое-какие познания в законе (на его визитных карточках значилось «Несостоявшийся бакалавр права») и превосходно разбирался в ювелирном деле и драгоценных камнях.
Пока мистер Рас Лал Пенджаби отдыхал в Пуне, некий связанный с полицией саиб с прозаической фамилией Смит женился на не то чтобы прекрасной, зато имеющей очень богатых родственников девушке. Саиб Смит знал, что внешность бывает обманчива и что сердце у его избранницы доброе, а это несоизмеримо ценнее любого ювелирного гарнитура. Это был честный союз, основанный на любви. Отец девушки владел фабриками по переработке джута в Калькутте, и во время празднеств, таких, к примеру, как бал у генерал-губернатора, у нее при себе обычно имелось не меньше нескольких лакхов[16] рупий. Но ведь даже богатых людей, бывает, любят просто так!
Рас Лал попался на краже двух нитей жемчуга, принадлежащих вышеуказанной леди, и, когда, выйдя на свободу, узнал, что саиб Смит женился на блистательной девушке и уехал в Англию, он решил, что направленные на него горечь и ненависть саиба Смита были вызваны причинами исключительно личного характера и поклялся во что бы то ни стало отомстить ему.
Надо сказать, что в Индии дела любого человека можно решать с его слугами. Если в Англии или Америке похититель драгоценностей может на сбор предварительной информации потратить небольшое состояние, то в Индии на это может уйти всего каких-нибудь пару анн[17]. Когда Рас Лал приехал в Англию, он обнаружил, что упустил из виду этот очень важный факт.
Смитов, саиба и мемсаиб[18], в городе не оказалось. Они находились в открытом море на пути к Нью-Йорку, когда Рас Лал был арестован как подозрительная личность. Рас, тенью следовавший за их дворецким, однажды уговорил его зайти в паб и стал сулить ему баснословные суммы за то, чтобы тот рассказал ему, в каком месте, хранилище, ящике стола, сейфе, коробке или шкатулке хранятся драгоценности «госпожи Смит». Когда его спросили, для каких целей он этим интересуется, Рас Лал проявил достойную сожаления бесхитростность, ответив, будто, дескать, «поспорил с братом, что драгоценности хранятся под кроватью мемсаиб». Дворецкий, человек честный, хоть и падкий на пиво, сообщил в полицию. Рас Лал вместе с его другом и помощником Рамом были арестованы, предстали перед мировым судьей и были бы отпущены, если бы упоминание о них не попалось на глаза мистеру Дж. Г. Ридеру, который сумел представить суду извлеченные из собственных архивов очень важные факты относительно прошлого гостя из Индии. Таким образом, мистер Рас Лал был на полгода отправлен на каторжные работы и, что было для него еще более унизительно, история о его позорном провале достигла Индии.
Мысли об этом не давали ему покоя в тиши его камеры в «Уормвуд скрабз»[19]. Что подумает о нем Индия? Над ним станут потешаться на базарах, он превратится, как он сам выражался, в «посмешище для третьесортной шушеры». И автоматически его ненависть переключилась с саиба Смита на некоего мистера Дж. Г. Ридера. И ненависть его была не пустым словом, особенно из-за незначительности и ничтожности этого саиба Ридера, которого Рас Лал уподоблял дряхлой корове, подлому хорьку и другим объектам, названия которых не так-то просто перевести с хинди. Все шесть месяцев его заключения ушли на составление и оттачивание отчаянных планов благородной мести.
Выйдя из тюрьмы, он решил, что сейчас не самое подходящее время для возвращения в Индию. Он захотел узнать побольше о мистере Дж. Г. Ридере и о его привычках. Деньгами он располагал, время на это у него было, и он мог позволить себе соединить приятное с полезным.
Мистер Томми Феналоу нашел способ связаться с восточным господином, пока тот находился в «Уормвуд скрабз», и роскошный лимузин, который встречал Раса Лала у ворот тюрьмы в день его освобождения, был взят напрокат им. Он же находился и внутри автомобиля. Этот расторопный преступник, наделенный нешуточной деловой хваткой, получил от своего немецкого печатника новое предложение: попробовать сбывать сторупиевые банкноты, что легко могло перерасти в отдельную, весьма и весьма доходную отрасль.
– Приезжай ко мне, поживешь за мой счет, парень, – с сочувствием в голосе сказал Томми, очень невысокий и очень крепкий мужчина с выпученными, как у мопса, глазами. – Тебе этот Ридер порядком насолил, и я могу помочь поквитаться с ним. При этом никакого риска и девяносто процентов навара. Вот послушай, один мой друг…
Сам Томми никогда не продавал «липу», всегда, когда речь заходила о фальшивых деньгах или драгоценностях, возникал этот «друг».
Итак, Рас поселился в отдельной квартире с обслуживанием в доме, принадлежащем мистеру Феналоу, который был действительно очень богатым человеком.
Прошло несколько недель, и в один прекрасный день Томми, перебежав Сент-Джеймс-стрит, настиг своего старого врага.
– Доброе утро, мистер Ридер.
Мистер Дж. Г. Ридер остановился и обернулся.
– Доброе утро, мистер Феналоу, – произнес он с тем благожелательным участием, которое так хорошо сочетается с сюртуком и квадратноносыми ботинками. – Рад видеть вас снова на свободе. Надеюсь, на этот раз вы найдете более… э-э-э… законопослушное применение своим бесспорным талантам.
Томми от злости побагровел.
– Вам не удалось меня упрятать, и вы это прекрасно знаете, Ридер! Хотя вы очень старались! Только, чтоб меня поймать, одного ума мало, тут вам удача понадобится… Не то чтобы я в чем-то таком был виноват, за что меня ловить нужно было бы. Я ведь в жизни и мухи не обидел, вы же знаете.
