Три орудия смерти (сборник) - Честертон Гилберт Кийт

Гилберт Кит Честертон

Три орудия смерти (сборник)

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», 2014

Демон непостижимой беспорочности

Великий друг парадокса, острослов, умевший наполнить богословием даже публицистическую ярость, мастер грандиозных высказываний по самым ничтожным поводам, Гилберт Кит Честертон был одним из тех многих британских писателей начала XX века, которых охватила истинная «детективная лихорадка». Популярность Шерлока Холмса оказалась столь же ошеломляющей, сколь и губительной для последователей Артура Конана Дойла: в негласном состязании с образом «лучшего сыщика всех времен» участвовали такие разные по стилю и по призванию авторы, как популярный комедиограф и поэт Пэлем Грэнвил Вудхауз, создатель Винни-Пуха Аллан Александр Милн, один из видных аристократов своего времени лорд Дансени и многие другие. Большинству из них не было суждено оставить в истории детективного жанра сколь-нибудь заметный след. Честертон же произвел в нем настоящую революцию, если подразумевать под этим словом принципиально новый взгляд на тему «преступления и наказания». Как литературный критик, Честертон отлично понимал «правила игры», установившиеся в этом жанре. Но как автор, чьи литературные интересы простирались от апологии христианства до вполне бульварных фельетонов, он умел находить ловушки и несуразицы даже в непреложных законах. Во многих своих эссе Честертон начинает беседу о чем-либо с жестокого разоблачения и низвержения общепринятых основ. Этим же приемом он воспользовался и в своих детективных рассказах. Кто сказал, что герой детективного произведения должен быть похожим на мистера Шерлока Холмса? А если это будет полная противоположность создателю дедуктивного метода?

Так был придуман неповторимый и ранее невозможный в детективном жанре отец Браун – смешной грузный коротышка в неизменной сутане и широкополой шляпе, чье незаметное вмешательство в расследование того или иного злодеяния всегда производит решающий эффект.

Гилберт Кит Честертон написал полсотни рассказов о приключениях отца Брауна, составивших пять сборников, но его пристрастие к детективной беллетристике этим не ограничилось. Читателям пришлись по душе и менее экстравагантные герои его рассказов – скептик Хорн Фишер и бывший преступник Фламбо. А лучше всего о любви Честертона к детективному жанру свидетельствует тот факт, что даже собственную «Автобиографию» он не без успеха пытался выстроить как некое расследование.

На первый взгляд, отец Браун – это карикатура на частного сыщика; трудно представить себе священнослужителя, идущего по следу кровавого маньяка. Впрочем, Честертон заботливо ограждает своего «следователя поневоле» от прямого столкновения с воплощенным злом. Как ни странно это звучит, целью отца Брауна является вовсе не поимка или разоблачение преступника. В большинстве случаев его участие в расследовании вызвано иными мотивами: оправдать невиновного, помочь оступившемуся, а иногда даже помешать слепому правосудию. Отца Брауна, в отличие от всех остальных действующих в детективной схеме персонажей, заботит в первую очередь моральная оценка происшествия. Он никогда не исключает вероятности, что злодей может оказаться жертвой, а невинный свидетель – коварным негодяем.

По большому счету для Честертона детективный рассказ – удачно подвернувшаяся возможность поделиться с читателем идеями, вполне уместными в тексте обычной церковной проповеди (что является их единственным недостатком).

Одна из вершин морально-детективной концепции Честертона – «Четыре праведных преступника» (Four Faultless Felons). В некоторых изданиях этот цикл рассказов публиковался под названием «Пять праведных преступников» – во-первых, чтобы сохранить авторскую аллитерацию; во-вторых, «праведных преступников» здесь можно насчитать и пять, и шесть, а при желании – еще больше; это отдельная игра с любопытным читателем. Каждая история, повествующая о крайне странных и запутанных «преступлениях», ведет читателя к одному и тому же фантастическому финалу: мотив и цель всех противозаконных деяний – безупречная добродетель. Возможно ли, чтобы покушение на жизнь свершалось во благо жертвы? Чтобы пойманный за руку вор спасал подобным образом честь своей семьи? Чтобы предатель оказался народным героем? Чтобы мошенник и шарлатан боролся за справедливость? Честертон убедительно доказывает, что подобные случаи – не редкость и хорошие новости иногда приходят к нам из непроглядного мрака.

Отчасти эта уверенность – следствие недюжинного оптимизма, которым писатель отличался даже в самые тяжелые годы своей жизни. К тому же Честертон был человеком забывчивым – вплоть до курьезов. Выйдя из дому, он подчас не мог припомнить, куда собрался. В то же время он трогательно лелеял воспоминания своего детства, в котором все было просто, честно и благородно, как в кукольном театре, где добро неизменно побеждает. Именно поэтому отцу Брауну нет нужды демонстрировать чудеса отваги. Его главное оружие – знание человеческих душ, умение соизмерять человека и его поступки.

Так, например, наблюдательному священнику достаточно первого впечатления об ученом-затворнике из рассказа «Странное преступление Джона Бульнуа» или о пьянице из «Трех орудий смерти», чтобы понять: вина этих людей не имеет ничего общего с предъявленными им обвинениями.

Да и само понятие вины в рассказах Честертона всегда подлежит отдельному толкованию. В блестящем «герметическом детективе» «Невидимка» убийство удалось бы предотвратить, если бы не такая, казалось бы, абстрактная вещь, как обычное человеческое высокомерие. Эта же идея находит развитие в рассказе «Ошибка машины».

Впрочем, и сам отец Браун не настолько уж непогрешим. В одном из рассказов его вовлекают в чудовищную авантюру («Воскресение отца Брауна»), в другом – он не настолько прозорлив, чтобы рассмотреть в облике человека, обратившегося к нему за помощью, опасного сумасшедшего («Проклятие золотого креста»).

Весь корпус детективных сочинений Г. К. Честертона – это лишь малая часть наследия выдающегося английского мыслителя. И, объективно говоря, вряд ли наиболее ценная. Однако посвятивший свою жизнь проповеди Честертон был услышан широкой общественностью именно благодаря своим детективным рассказам.

Публика никогда не любила назидательности – особенно в «легких» жанрах. Честертон, призвавший на помощь «демона беспорочности», в своем творчестве провернул небывалую авантюру. Вместо того чтобы «подмешивать» мораль в свои рассказы, он умудрился наполнить нравственность детективным содержанием.

Три орудия смерти

И по роду занятий, и в силу убеждений отец Браун знал лучше, чем кто-либо из нас, что смерть облагораживает любого. Но даже он был ошеломлен, когда утром к нему постучали и сообщили, что убит сэр Аарон Армстронг. Сама мысль о жестоком, тайном насилии была совершенно несовместима с тем жизнерадостным образом, который жил в сердцах англичан. Ибо добродушие сэра Аарона Армстронга представлялось почти забавным, а слава его была едва ли не легендарной. Наверное, такое же впечатление произвела бы весть о том, что повесился Солнечный Джим или мистер Пиквик[1] скончался в Хэнуэлле[2].

Хоть сэр Аарон был филантропом и, следовательно, соприкасался с темной стороной нашего общества, он гордился тем, что всегда делал это с улыбкой на лице. Его политические и общественные выступления сопровождались водопадами шуток и веселых рассказов, которые всякий раз заканчивались «общим смехом», сам он отличался великолепным здоровьем, был настоящим, неподдельным оптимистом и обсуждал проблему пьянства (это была его любимая тема) с неизменной и даже слегка навязчивой веселостью, которая так часто является отличительной чертой совершенных трезвенников, достигших больших высот в жизни.