Колин Декстер - Безмолвный мир Николаса Квина
— Не сейчас, мисс. Я… э-э… так просто поинтересовался, почему вы не в школе, вот и всё.
Это прозвучало не слишком умно.
— Нас всегда отпускают, когда нет экзамена. Здорово, правда? После перерыва на обед я свободна.
— И вы всегда идёте сразу домой? Я имею в виду, когда свободны?
— А что же ещё мне делать?
— Наверно, зубрите?
— Немножко. Но больше я смотрю телек. Знаете, разные детские программы. Очень хорошие, серьёзно. Иногда мне кажется, что я так и не стала взрослой.
Диксон почувствовал, что на это не следует возражать.
— Получается, что в последнее время вы всё больше сидите дома?
— В основном. — Она посмотрела на него невинным взглядом. — Завтра опять буду дома.
Диксон неловко кашлянул. Отчасти он уже выполнил поручение Морса.
— Я как-то смотрел один из этих детских фильмов. Про собаку. В прошлую пятницу, кажется.
— Да, я видела. Проплакала почти до самого конца. А вы тоже плакали, когда смотрели?
— Согласен, мисс, слезу вышибает. Но не буду отвлекать рас от занятий. Собственно, я хотел поговорить с вашей мамой.
— Но вы сказали, что хотели видеть меня!
— Боюсь, произошла небольшая путаница, мисс. Я почему-то подумал… — Он не закончил и встал. Неплохо получилось. Диксон решил, что старший инспектор останется им доволен.
В семь вечера в тот же день Морс сидел один у себя в кабинете. Из единственной на всю комнату лампы лился резкий белый свет, а единственный жёлтый фонарь на дворе за незашторенным окном только подчёркивал черноту ночи. Порой в такие вечера Морсу очень хотелось, чтобы дома его кто-то ждал — жена, приготовившая для него тёплые домашние тапочки. Порой в такие вот вечера расследуемое убийство казалось ему ужасным, жестоким… Диксон доложил о своём визите к Салли Хайт, и силуэты на самой дальней стене тёмной пещеры стали приобретать более чёткие очертания. Моника ему солгала. И Мартин солгал. Многое говорило за то, что Оглби тоже солгал. Неужели и Бартлет лжёт, как остальные? Коренастый, осторожный маленький Бартлет, аккуратный, точно метроном. Если он убил Николаса Квина…
На целых полчаса Морс дал своим мыслям полную свободу, словно похотливым кроликам в необузданном совокуплении. Но затем он резко прекратил всё это. Ему требовались новые факты. И факты глядели на него оттуда и отсюда: из тёмно-синего пластикового пакета с содержимым карманов Квина, из зелёной куртки Квина, из описи, составленной Льюисом. Морс освободил стол и принялся за работу. Карманы Квина не принесли никаких неожиданностей и почти не вызвали интереса: бумажник, несвежий носовой платок, блокнот (без единой записи), полпачки «Поло», сорок три с половиной пенса, розовая расчёска, билет в кино с оторванной половинкой, две чёрные капиллярные ручки, полоска марок общества «Зелёный щит» потёртого вида и распечатка из банка «Ллойд» (саммертаунского отделения), из которого явствовало, что на текущем счёте Квина лежит сто четырнадцать фунтов стерлингов. Вот и всё, что было. Морс аккуратно разложил все предметы перед собой и несколько минут сидел, изучая их, пока наконец не взял листок бумаги и не составил подробную опись. Да-а. Эта мысль промелькнула у него в голове несколько раньше. Решительно странно… Затем он взял куртку с капюшоном и вытащил из боковых карманов очередную порцию предметов: ещё один несвежий носовой платок, ключи от машины, чёрный чехол для ключей, два древних лотерейных билета, ещё двадцать три пенса и адресованный Квину пустой белый конверт, на клапане которого карандашом было написано «Боллокс». «Ну-ну», — пробормотал Морс про себя. Его похотливые кролики могли на славу порезвиться со всем этим, но он решил не давать им никакого шанса. И снова с величайшей точностью описал каждый предмет и откинулся на спинку кресла. Всё именно так, как он предполагал, но отправляться в опустевшие комнаты на Пайнвуд-клоуз уже поздно. Да и страшновато.
Покончив с общим описанием лежащих перед ним вещественных улик, Морс приступил к обстоятельному осмотру каждого предмета в отдельности. Во-первых, бумажник: внутри водительские права, членский билет научного общества, расчётная карта банка «Ллойд», просроченный рецепт на отоспорон, счёт за прошлый месяц, синяя карточка амбулаторного больного в отделении госпиталя Джона Радклиффа, пятифунтовая банкнота, три бумажки по одному фунту и фирменная визитка синдиката, на которой было написано два телефонных номера. Морс поднял трубку и набрал первый, но в ухе раздались лишь продолжительные монотонные гудки. Тогда он набрал второй номер.
— Алло? Моника Хайт на проводе.
Морс спешно положил трубку на рычаг. Это было неприлично с его стороны, он это знал, однако он опасался, что Моника не слишком обрадуется ему в данную минуту; Ни ему, ни констеблю Диксону. И всё-таки он не переставал гадать, что за взаимоотношения сложились в синдикате.
Его внимание теперь привлекла правая половинка билета в кино. Клочок коричневой бумаги. Наверху стоял номер 102, ниже слово «амфитеатр», и вдоль правого края снизу вверх сбегали цифры 93550. На обратной стороне билета — печать в форме пентаграммы. Необходимо выяснить, какой это кинотеатр, подумал Морс. Вероятно, этим займётся Льюис… И вдруг его осенило. Дурак из дураков! Поперёк верхней части стоял вовсе не номер сто два. Между «О» и двойкой можно было разглядеть небольшой зазор, и название кинотеатра встало перед глазами Морса: STUDIO 2. Он знал это место — на Уолтон-стрит. Морс взял купленный накануне номер «Оксфорд мейл» (в котором кратко сообщалось об убийстве Квина). Он полистал газету и обнаружил, что вторник — этот тот день, когда критики делают для жителей Оксфорда обзор качественного уровня развлечений, доступных в настоящее время. Да, вот то, что он искал:
Легко понять, почему демонстрацию «Нимфоманки» в «STUDIO 2» продлили ещё на неделю. Аффектированные поклонники собирались толпой, чтобы поглазеть на шведскую секс-бомбу Ингу Нильсон, исправно показывающую свою грудь обхватом в сорок дюймов. Толпа осталась очень довольна.
Морс читал обзор со смешанным чувством. Очевидно, критики ещё не перешли на метрическую систему мер. А этот отдельно взятый аффектированный поклонник не мог даже правильно написать слово. Но большегрудая Инга представлялась Морсу весьма лакомым кусочком и, несомненно, многим ему подобным. Особенно если босс в пятницу днём был в разъездах. Морс взял телефонный справочник, нашёл нужный номер и попросил к телефону администратора, который, к удивлению Морса, оказался администраторшей.
— О да, сэр. Происхождение каждого нашего билета можно проследить. Коричневый, вы говорите? Амфитеатр? О да. Мы наверняка сумеем вам помочь. Понимаете, все билетные книги у нас пронумерованы, и мы регистрируем, какие номера проданы на дневной сеанс, затем на шесть и потом на девять вечера. Вы знаете номер?
Морс назвал номер и почувствовал необычное возбуждение.
— Одну минуту, сэр. — Одна минута превратилась в три или четыре, и Морс нервно поигрывал справочником. — Вы меня слушаете, сэр? Да, всё верно. В прошлую пятницу. Это один из первых билетов, проданных на этот сеанс. Кинотеатр открывается четверть второго, а показ начинается полвторого. Первый билет в амфитеатр был под номером 93543, так что ваш билет куплен в первые пять — десять минут, так я думаю. Обычно ещё до открытия у дверей собирается человек пятьдесят.
— Вы совершенно уверены в том, что мне сообщили?
— Абсолютно, сэр. Если хотите, можете приехать и сами проверить, — У неё был молодой, приятный голос.
— Может, и приеду. Какой у вас сейчас идёт фильм? — Ему показалось, что вопрос прозвучал достаточно невинно.
— Думаю, не в вашем вкусе, инспектор.
— Как знать, мисс.
— Миссис, — поправила та, — но если надумаете прийти, позовите меня, и я прослежу, чтобы для вас нашлось свободное место.
Морс печально спросил себя, скольким ещё дарёным коням он будет заглядывать в зубы. Но это было вовсе не так. Он просто боялся, что его там увидят. Вот если бы она сказала…
Но она говорила нечто иное, и Морс выпрямился на стуле, как свечка.
— Видимо, я должна вам сообщить, господин инспектор, что на прошлой неделе мне задали точно такой же вопрос и…
— Что? — почти крикнул он в телефонную трубку, но потом его голос стал очень спокойным. — Повторите ещё раз, что вы сказали, будьте добры.
— Я сказала, что кто-то на прошлой неделе…
— Когда именно это было, вы не помните?
— Не совсем. Погодите, я должна вспомнить. Не так часто мне задают…
— Может, в пятницу? — Морс был нетерпелив и возбуждён.
— Не знаю. Стараюсь вспомнить. Это было днём, я уверена, потому что дежурила в кассе, когда зазвенел телефон, и я ответила на звонок сама.
