Эрл Гарднер - Дело о хромой канарейке
– Конечно, был. Миссис Прескотт даже не сомневалась, что соседка за нами шпионила и видела абсолютно все, что у нас происходило.
Стелла Андерсон подскочила как на пружине и возмущенно закричала:
– Я вовсе не шпионила! Я никогда не шпионю. Занимаюсь собственными делами и…
Коронер ударил молотком, призывая к порядку.
– Сидите и не вмешивайтесь, миссис Андерсон, иначе вам придется освободить помещение.
Джимми Дресколл не обращал никакого внимания на подобные досадные перерывы. С видом человека, выполняющего неприятную обязанность, он продолжал свои объяснения:
– До того как уехать, мы посовещались, что можно предпринять, чтобы помешать миссис Андерсон выболтать Вальтеру Прескотту о нашем свидании. Розалинде пришла в голову мысль попросить сестру Риту переодеться в ее платье и появиться перед окном так, чтобы миссис Андерсон могла ее хорошенько разглядеть. Мы позвонили Рите из аэропорта. Я слышал весь разговор Розалинды с сестрой и те инструкции, которые она ей дала.
– Что было дальше?
– Мы улетели в Рино.
– Знали ли вы, что Вальтер Прескотт уже убит?
– Нет. Более того, я могу доказать, что я не имею никакого отношения к его смерти.
Кафф с воинственным видом вскочил с места:
– Я требую, чтобы моему клиенту дали возможность доказать свою непричастность к преступлению.
– А ему никто и не мешает, – добродушно ответил Скэнлон.
Овермейер со своей стороны заявил:
– Я хочу, чтобы в протоколе было отражено и чтобы защитники поняли, что прокуратура не намерена приписывать кому-либо это преступление. Мы просто проводим подробное, совершенно самостоятельное расследование.
– Продолжайте-ка, – сказал Родней Кафф Дресколлу.
Перри Мейсон хотел было что-то сказать, но передумал и принялся молча слушать показания молодого человека.
– Вальтер Прескотт был жив в одиннадцать пятьдесят пять. В это время он звонил своему партнеру. Через пять минут, когда раздался бой часов, произошла автомобильная авария перед домом Прескотта. Я выскочил и помог перенести пострадавшего из легковой машины в кузов грузовика, после чего вернулся к Розалинде Прескотт и отдал ей револьвер, из которого, как доказывают эксперты, было совершено убийство. Этот револьвер был положен в дальний угол ящика бюро. Полиция нашла его в другом месте.
С этого момента и до тех пор, пока я не вышел из дома, свидетельница по делу миссис Андерсон наблюдала за происходящим в комнате. Она не видела, чтобы кто-то брал оружие из бюро. В четверть первого мы с Розалиндой Прескотт вышли из дома через запасный выход, который ведет прямо на Четырнадцатую улицу, и поехали в аэропорт, где сели на ближайший самолет и отправились в Рино.
Эмиль Скэнлон сказал ровным голосом:
– Но остается еще промежуток между одиннадцатью пятьюдесятью пятью и двенадцатью часами. Всего пять минут, но за это время запросто можно было выпустить десяток пуль.
– Я разговаривал по телефону, – повторил Дресколл.
– Да, – вместо Дресколла ответил Родней Кафф, – если нам разрешат вызвать свидетеля, мы подтвердим слова мистера Дресколла.
Скэнлон на минуту заколебался. Он посмотрел на заместителя окружного прокурора, потом на Роднея Каффа и снова на Овермейера.
Овермейер чуть заметно кивнул.
Эмиль Скэнлон громко произнес:
– Мы даем вам разрешение вызвать свидетеля. Правда, при этом мы отступаем от существующих правил, но это особое дело, и мы непременно должны выяснить, что же произошло.
Родней Кафф с трудом скрывал свое торжество, когда произнес:
– На данный момент это все, мистер Дресколл. Вы можете пройти на свое место, а я вызываю в качестве свидетеля Джексона Веймана.
Сухощавый человек лет сорока с небольшим поднялся и молча направился к выходу.
– Подождите! Это Вейман, – закричал Кафф, – он мне нужен как свидетель.
Полицейский офицер остановил Веймана возле самой двери, но тот повернулся и сердито произнес:
– Я пришел сюда не для того, чтобы давать свидетельские показания.
Под его левым глазом красовался огромный синяк, сам глаз налился кровью и воспалился. На лбу светилось несколько наклеек пластыря, на правой щеке тоже виднелся пластырь.
– Я требую, чтобы его вызвали как свидетеля, – сказал Кафф.
– Выходите и поклянитесь говорить правду, мистер Вейман, – приказал коронер.
– И не подумаю! Плевать мне на ваши распоряжения! Я не желаю выступать свидетелем, вы меня не заставите. Хорош же я буду на скамье для свидетелей!
Публика хохотала, радуясь незапланированному перерыву, а заодно нарастанию драматической обстановки. Когда шум утих, коронер спокойно повторил:
– Выходите и примите присягу, мистер Вейман.
– Я ничего не желаю говорить, – упрямился Вейман.
Добродушная улыбка по-прежнему кривила губы коронера, но глаза внезапно стали жесткими.
– Как мне кажется, мистер Вейман, вы допускаете огромную ошибку. Офицер, приведите его сюда!
– Пошли, парень. Вот сюда.
Вейман, не отличавшийся покладистым характером, вырвался из цепких рук полицейского и сильно толкнул его в грудь. Но в следующую секунду его уже схватили менее деликатно, заломили руку за спину и повели к возвышению для свидетелей на потеху всех зрителей.
Скэнлон распорядился:
– Попридержите его немного, офицер. Мне хочется ему кое-что объяснить… Так вот, мистер Вейман, это дознание. Прокурор имеет право вызвать повесткой любого человека и потребовать от него дать показания. Если вы не подчинитесь, то можете попасть в тюрьму. Я не люблю доставлять людям неприятности, но если вам что-то известно по делу, мы должны это узнать… Вы что, выпили?
Вейман фыркнул:
– Два стаканчика, разве это называется «выпить»?
– Поднимите правую руку и поклянитесь говорить только правду.
Офицер несколько ослабил хватку, и Вейман неохотно подчинился приказу.
Скэнлон жестом разрешил ему сесть на стул для свидетелей.
Родней Кафф выступил немного вперед:
– Мистер Вейман, вы помните автомобильную катастрофу, которая произошла перед домом Вальтера Прескотта?
– Ну и что?
– Вы живете рядом с Прескоттами?
– Да.
– Вы видели аварию?
– Да, видел.
– Где вы находились в тот момент?
– Стоял на Четырнадцатой улице.
– До этого вы где-то пьянствовали, потом подрались, не так ли?
– А это вас не касается!
Скэнлон ударил молотком, хмуро посмотрел на свидетеля, потом обратился к Каффу:
– Этот человек дает показания против воли. Мне не хочется его раздражать без необходимости. Какое отношение имеет его драка к данному делу?
– У этого свидетеля есть дурная привычка ввязываться в драки и затевать ссоры в нетрезвом состоянии. На этот раз его так поколотили, что он вынужден был обратиться к врачу, который сделал ему перевязку. Ему не хотелось идти домой, где ему попало бы от жены, и он стоял на Четырнадцатой улице совсем недалеко от того места, где произошло столкновение машин. Я хотел просто сказать, что он находился в это время на улице, и объяснить, почему так произошло.
– Ол райт, продолжайте. Я там был, – довольно миролюбиво сказал Вейман. – Что же из этого?
– Видели ли вы, что творилось в доме Вальтера Прескотта?
– Ну, я кое-что видел сквозь окна, выходящие на Четырнадцатую улицу.
– Вам был виден коридорчик с телефонным аппаратом?
– Да, он был мне виден.
– Вы видели, как мистер Дресколл звонил по телефону?
Наступила напряженная пауза. Потом Вейман неохотно подтвердил:
– Да, я видел, как там стоял мужчина и разговаривал. Однако он стоял к окну спиной.
– Так вы находились близ угла Эльзас-стрит в момент аварии?
– Да.
– Что делал Дресколл, когда произошло столкновение машин?
– Человек, которого я видел, находился все еще у телефона.
– Сколько времени он так простоял?
– Не знаю, минуты четыре или пять.
– Что сделали вы после аварии?
– Пошел поглядеть, а потом решил, что лучше не вмешиваться в эту кляузную историю. Вернулся назад, сел на тумбу и наблюдал, как они погрузили раненого парня в фургон. Вот именно этот человек в синем костюме выскочил из дома Прескотта. Он и помог шоферу управиться с пострадавшим. Потом он вернулся в дом, а фургон уехал.
– Что было дальше?
– Через несколько минут этот самый Дресколл снова вышел из дома. Но тут из-за угла вынырнула патрульная машина, ну и полицейские сцапали голубчика.
– Сколько времени вы еще оставались на прежнем месте?
– Совсем не оставался. Кому охота, чтобы полиция задавала тебе вопросы? Я смылся. Немного походил. Меня тянуло поспать, на душе было муторно. Потом я решил, что чему быть, того не миновать, все равно жена закатит сцену. Так что я вернулся домой.
– Когда это было?
– Не помню. Уже было поздно.
Родней Кафф с удовлетворением сел на место.
Коронер посмотрел на Овермейера. Тот поднялся, подошел к свидетелю и заговорил:
– Уверены ли вы, что видели у телефона именно мистера Дресколла?
