Рекс Стаут - Черная гора

— О'кей. Все, что я мог, это наблюдать за вами, не лезете ли вы в карман за «колыбельной песенкой». Как вы думаете, это Стритар натравил на нас Жубе?

— Не знаю.

— Если это так, то ему нужно срочно менять персонал. — Я посмотрел на часы. — Сейчас начало седьмого. Что дальше — поищем хороший стог сена, пока не стемнело?

— Ты же знаешь, зачем мы приехали в Подгорику.

Я небрежно положил ногу на ногу, чтобы показать ему, что могу это сделать. — Я хотел бы вам заметить, что с вашим необыкновенным упрямством все в порядке, когда вы сидите дома в безопасности, за дверью, закрытой на засов. Когда мы вернемся назад, говорите Подгорика, если вам так нравится, но здесь постарайтесь уж называть его Титоградом.

— Эти вульгарные варвары не имеют права разрушать историю и деформировать культуру.

— Да. И они не имеют права взять в оборот двух американских граждан, но они могут это сделать и, возможно, хотят этого. Вы можете орать им — Подгорика, — когда они начнут нас обрабатывать. Чего мы ждем?

— Ничего.

— Может, я пока привяжу Жубе к дереву?

— Нет. Не обращай на него внимания.

— Тогда почему мы не идем?

— Проклятье! Бедные мои ноги!

— Все, что им нужно, — сказал я с большим чувством, — это упражнения, чтобы стимулировать кровообращение. Через пару недель, если вы будете постоянно ходить или лазить по горам, вы просто забудете, что они у вас есть.

— Заткнись.

— Слушаюсь, сэр.

Он закрыл глаза. Через минуту открыл их, медленно согнул левую ногу, потом правую.

— Очень хорошо, — сердито сказал он, и встал.

9

Двухэтажный каменный дом находился на узкой мощеной улице в трехстах ярдах от реки, окруженный деревянным некрашеным забором. Если бы я был югославским президентом, то обязательно истратил бы на краску часть тех пятидесяти восьми миллионов, которые предоставил ей Всемирный банк. Мы прошли немного больше трехсот ярдов, сделав крюк, чтобы расспросить про Грудо Балара в доме, где он жил в молодости, много лет назад. Вулф объяснил, что мы должны это сделать, потому что он упомянул про Балара в разговоре с Госпо Стритаром. Человек, который открыл нам дверь, сказал, что живет здесь всего три года и никогда не слышал ни о ком по фамилии Балар, и мы ушли.

Когда перед нами открылась дверь двухэтажного дома на узкой мощеной улице, я буквально замер от изумления. Передо мной снова стояла дочь владельца стога сена, которая переоделась в честь нашего приезда. Повторный осмотр показал мне, что эта дама выглядела постарше и попышней, но в остальном была точной копией давешней красотки. Вулф что-то сказал, она ответила и повернулась, чтобы кого-то позвать, и через минуту появился мужчина, встал на пороге и заговорил по сербо-хорватски:

— Я Данило Вукчич. А вы кто? — Не могу сказать, что я обратил бы на него внимание в толпе, потому что внешне он не очень походил на своего дядюшку Марко, но явно относился к той же породе. Он был немного выше Марко, не такой плотный, глаза сидели глубже, но голова была поставлена точно так же, и у него был тот же большой рот с полными губами — хотя и не такой, как у Марко, потому что Марко часто смеялся, а на племянника это было непохоже.

— Может быть, вы выйдете? — предложил Вулф.

— Зачем? Что вам нужно?

— То, что я хочу вам сказать, не для посторонних ушей.

— В моем доме нет ушей, которым я не доверяю.

— Поздравляю вас. Но я их не проверял, поэтому, может быть, вы мне сделаете одолжение?

— Кто вы?

— Тот, кому предназначались сообщения по телефону. В первый раз, восемь дней назад, было сказано: «Человек, которого вы разыскиваете, находится в окрестностях горы». Четыре дня назад я получил другое послание, в котором говорилось, что человек, которого я знал, погиб насильственной смертью в окрестностях горы. Для быстрой связи на расстоянии нет ничего лучше телефона.

Данило уставился на него, нахмурившись, не веря своим глазам.

— Это невозможно. — Он перевел изумленный взгляд на меня. — А это кто?

— Мой помощник, который приехал со мной.

— Входите — Он отошел в сторону, чтобы пропустить нас. — Входите быстрей. — Мы вошли и он закрыл дверь. — В доме нет никого, кроме моей семьи. Сюда… — Он провел нас в комнату, крикнув по дороге — Все в порядке, Мета! Иди сюда и покорми их. — Он остановился и посмотрел на Вулфа — У нас двое маленьких детей.

— Я знаю. Марко беспокоился о них. Он считал, что вы с женой рискуете сознательно, но дети здесь не при чем. Он хотел, чтобы вы их прислали к нему в Нью-Йорк. Я знаю, что Ивану пять лет, а 3оше три. Здесь вопрос не о доверии, но они уже достаточно большие и могут проболтаться.

— Конечно, — Данило закрыл дверь. — Они не могут нас услышать. Назовитесь.

— Ниро Вулф. А это Арчи Гудвин. Марко, наверное, говорил о нем.

— Да. Но я не могу в это поверить.

Вулф кивнул.

— Разумеется. — Он оглянулся. — Можно нам сесть?

Ни один из стульев, стоявших в комнате, не соответствовал его габаритам, однако некоторые из них годились для выполнения основной задачи — дать его ногам отдохнуть.

Я бы никогда не догадался, что большой шкаф в углу, облицованный кафелем, — это плита, если бы не имел обыкновения изредка просматривать иллюстрации в «Нейшнл Джиографик» и других журналах, где помещают картинки с изображением мебели. Она была разрисована по синему фону красными и желтыми розами, величиной с мою голову. Только варвар мог перетаскивать через нее стул, поэтому я поднял свой и поставил его ближе к остальным, после того, как Вулф уселся на самый широкий из них.

— Я думаю, — начал Вулф, что прежде всего следует рассказать вам, как мы сюда попали. — И он приступил к изложению событий начиная с того самого дня, когда был убит Марко. На протяжении всего рассказа Данило упорно смотрел на него, не прерывая, полностью игнорируя мое присутствие. Он был хорошим слушателем. Когда Вулф закончил, Данило окинул меня тяжелым взглядом и снова перевел его на Вулфа.

— Я действительно слышал от дяди Марко про Ниро Вулфа и Арчи Гудвина, — сказал он, — но как вы могли решиться на такое опасное и дорогое путешествие, и почему пришли именно ко мне?

Вулф недовольно хмыкнул.

— Значит, вы все-таки не удовлетворены моим рассказом. Я понимаю, что осторожность необходима, но это уж чересчур. Если я обманщик, то и так я уже знаю достаточно, чтобы уничтожить вас, — это связи Марко в Нью-Йорке, сообщения, которые вы мне посылали через Паоло Телезио, дом в Бари, где вы встречались с Марко, и десятки других деталей. Кем бы я ни был — агентом вашей службы или Ниро Вулфом, — я не понимаю вашего недоверия. Какого черта вы посылали мне эти сообщения, если не думали, что я начну действовать?

— Я послал только одно. Самое первое, в котором говорилось, что приехала Карла, было от Телезио. Второе — о том, что человек, которого вы ищете, находится здесь, было послано потому, что Карла просила это сделать. Последнее — о том, что ее убили, послал я, потому что, по-моему, ей хотелось бы, чтобы вы знали об этом. После того, что рассказывал про вас Марко, мне и в голову не пришло, что вы можете приехать. Когда он был жив, вы отказывались поддерживать Духа Черной горы, почему же мы могли ожидать от вас помощи после его смерти? Если я правильно понимаю, вы приехали, чтобы помочь нам?

Вулф покачал головой.

— Нет, — сказал он грустно. — Не для того, чтобы помочь вашему движению, нет. В моем отношении к нему нет ни неодобрения, ни презрения, но в этом отдаленном краю, в горах, вы можете только погибнуть в борьбе за свободу, а для тирана это все равно что щекотать ему пятки. Если каким-нибудь чудом вам удастся уничтожить Тито, русские прикончат вас. Я приехал, чтобы найти убийцу Марко. В течение многих лет я занимаюсь тем, что изобличаю преступников, в основном убийц, и не собираюсь предоставлять возможность скрыться тому, кто убил Марко. Я надеюсь, что вы мне поможете.

— Тот, кто убил Марко, является лишь орудием. Наши планы шире.

— Не сомневаюсь. И мои тоже, но это мои проблемы, однако сейчас, по крайней мере, они работают на вас. Это полезно — дать им понять, что нельзя безнаказанно убивать ваших друзей. Я не предлагаю вам взятку, но по возвращении в Америку, как душеприказчик имущества Марко, обещаю принять во внимание, что его соратники заслуживают уважения и помощи.

— Я не думаю, что вы когда-нибудь сможете туда вернуться. Здесь вам не Америка, и вы не знаете, как тут действовать. Вы уже допустили пять грубых ошибок. Например, вы раскрылись перед этим крысенком, Жубе Биличем, и привели его за собой сюда.

— Но, — возразил Вулф, — Телезио сказал, что для вас не опасно, если нас увидят. Он сказал, что вам платит и Белград и русские, что вам никто не доверяет, но и убивать вас никто не собирается.

— Никто никому не доверяет, — резко сказал Данило. Он встал. — Но этот Жубе Билич слишком уж шустрый для своего возраста. Даже такие черногорцы, как Госпо Стритар, который работает на Тито, увешивает стены его портретами и носит его образ в сердце, презирает таких крысят, которые шпионят за собственными отцами. Презрение — это хорошо, это здоровое чувство, но иногда оно переходит в страх, а это уже слишком. Я правильно понял, что Жубе следил за вами до моего дома?