Джун Томсон - Тетради Шерлока Холмса (сборник)
– Когда мы туда отправимся? – нетерпеливо спросил Холмс.
– Прямо сейчас, если желаете. Я устроил вас с доктором Уотсоном в деревенской гостинице «Э Делин Аир», что значит «Золотая арфа». Я бы пригласил вас к себе домой, но жена у меня больна, так что вам, думаю, будет лучше в гостинице. Разумеется, я все оплачу. Там очень уютно. Эмрис Дженкинс, хозяин гостиницы, говорит по-английски. Вы можете выходить и возвращаться в любое время, а Эмрис поделится с вами местными слухами. Сейчас мы завезем ваш багаж, а затем поедем в Плас-э-Койд.
– Плас-э-Койд? – переспросил Холмс. Он был очарован валлийскими названиями. Обрадованный доктор Пэрри с удовольствием переводил их для гостя.
– «Дом в роще», – пояснил он. – Так называется ферма Дая Моргана. Она находится примерно в миле от деревни.
– Которая, как я понял из вашего письма, называется Пентре-Маур, не так ли?
– Совершенно верно, мистер Холмс. Это означает «большая деревня». А холм рядом с фермой носит название Брин-Маур. «Брин» означает «холм»…
– …А Маур – «большой», – подхватил Холмс.
Коротышка доктор громко рассмеялся, явно наслаждаясь этой топонимической игрой. Я тоже радовался, потому что Холмс наконец воспрянул духом.
Несмотря на название, Пентре-Маур показалась мне довольно маленькой деревушкой – несколько домишек из камня и кирпича, сгрудившихся у пересечения двух дорог, таких узких, что на них едва могли разъехаться две телеги. На перекрестке располагались главные достопримечательности селения: часовня из темно-красного кирпича с высоким фронтоном и стрельчатыми готическими окнами и деревенская гостиница из беленого камня, щеголяющая роскошной вывеской в виде золотой арфы на ярко-красном фоне.
Здесь бричка остановилась, доктор Пэрри отнес наш багаж в гостиницу, тут же вернулся и снова занял свое место в экипаже. Мы опять отправились в горы, которые возвышались над селением, будто крепостная стена над старинным замком.
А внизу простирались луга, усеянные белыми пятнышками овец, медленно передвигавшихся по пастбищу. Тут и там виднелись одинокие фермерские домики – сложенные из камня и крытые шифером, низенькие, будто пригнувшиеся к земле в поисках невидимых врагов, скрывающихся в скалах.
Проехав с милю, мы оказались у одного такого дома, находившегося чуть в стороне от тракта и окруженного деревьями. Когда мы проезжали через ворота, я услышал, как Холмс тихо пробормотал: «А, Плас-э-Койд!» Доктор Пэрри сразу же перевел это название на английский:
– Дом в роще. Да вы, мистер Холмс, схватываете на лету. Мы еще сделаем из вас валлийца!
Пони, замедлив шаг, протрусил по коротенькой подъездной аллее к дому. Это было незамысловатое каменное строение с низкой шиферной кровлей, которая казалась слишком тяжелой для этих стен. Перед домом находился мощеный двор, с боков окруженный надворными службами, самой большой постройкой среди которых, видимо, был амбар.
Как только пони остановился, доктор Пэрри спрыгнул на землю и, обмотав вожжи вокруг коновязи, достал из кармана большой ключ от входной двери, попутно пояснив:
– Хувел дал мне его на всякий случай. Я скоро, господа, – только возьму ключ от амбара, и вы сможете осмотреть место, где убили Дая Моргана.
Действительно, уже через несколько минут доктор Пэрри отпер двойные двери большой каменной постройки, стоявшей напротив хозяйского дома. Своим видом она напомнила виденные мною когда-то изображения саксонских церквей: та же строгая архитектура, просторный лаконичный интерьер, пол, вымощенный большими, неровными каменными плитами, крыша, покоящаяся на старых брусьях, скрепленных толстыми поперечными балками. С этих брусьев, будто изорванные стяги какой-то давней битвы, свисали клочья паутины. В дальнем конце помещения виднелся сеновал; лестница, которая должна была вести к нему, валялась на полу, среди охапок сена. Воздух был напоен душистым травяным ароматом; в косых солнечных лучах, проникавших внутрь через полукруглое окно на задней стене амбара, плясали крошечные пылинки, похожие на светлячков.
Доктор Пэрри указал на место на полу недалеко от сеновала.
– Тело Дая лежало здесь, – промолвил он тихо, будто и впрямь находился в церкви на отпевании, и добавил: – На груди у Дая отпечатался след грязного башмака, словно кто-то придавил тело ногой.
– Неужели? – только и сказал Холмс. Затем подошел к месту, указанному доктором, немного постоял, разглядывая клочья сена у себя под ногами. После этого посмотрел вверх, на сеновал, чем-то привлекший его внимание, перевел взгляд на стены амбара. Я много раз видел, как он изучал место преступления таким же быстрым, внимательным взглядом.
Мы с доктором Пэрри ожидали от него реплик, которые свидетельствовали бы, что он заметил что-то важное, но он ничего не сказал, только попросил меня помочь ему приставить лестницу к кромке сеновала и проворно влез по ней наверх. Однако, к моему изумлению, он не сделал попытки забраться на сеновал, лишь немного постоял на ступеньках; голова его при этом находилась вровень с полом сеновала. Затем он спустился и наконец заговорил:
– Инспектор Риз залезал на сеновал?
– Нет, не залезал, – ответил доктор Пэрри. – Сказал, что там слишком пыльно и что он не хочет испачкаться.
– А тот, другой полицейский, что был с ним?
– Он тоже не залезал.
Холмс промолчал. Он перешел в правую половину амбара, отведенную для хранения сельскохозяйственных орудий. Некоторые из них, в том числе большие деревянные грабли и коса, были прислонены к стене, на вбитых в стену гвоздях висели предметы помельче – резаки и садовые ножи разной величины, решета и большие плетеные корзины, которые, вероятно, использовались для просеивания зерна.
– Любопытно, – пробормотал Холмс, склонив голову набок и опять погружаясь в молчание.
Доктор Пэрри, не сводивший с моего друга восхищенного взгляда, был достаточно проницателен, чтобы понять, что Холмс ничего не делает и не говорит случайно. Однако немногословность гостя разочаровала его.
Холмс, как будто почуяв это, улыбаясь обратился к нему:
– Не обращайте на меня внимания, доктор Пэрри. У меня свои методы. Ваш случай напоминает мне о странном ночном поведении одной собаки.
Эта малопонятная реплика явно озадачила доктора Пэрри. Даже я, участвовавший в том давнем расследовании вместе с Холмсом, пребывал в замешательстве. Каким образом случай с пропавшей скаковой лошадью и собакой, которая должна была залаять, но не залаяла[50], мог быть связан с данным делом? Ведь здесь, насколько я мог судить, не было ни собаки, ни лошади, только валлийский фермер и амбар с сеновалом и сельскохозяйственным инвентарем.
Холмс заметил наше недоумение. Поймав мой взгляд, он улыбнулся краешком рта и незаметно покачал головой. Я хорошо знал своего друга и сразу понял, что означают эти сигналы. Дело было раскрыто, по крайней мере на данный момент, хотя, может статься, разъяснения мы получим еще нескоро. А пока что Холмс подошел к доктору, который с ключом в руке уже направлялся к двери амбара, давая понять, что осмотр завершен.
– Перед тем, как мы уйдем, доктор Пэрри, я хочу задать вам еще несколько вопросов. Должно быть, инспектор Риз полагает, что у Хувела Моргана был серьезный мотив для убийства, иначе он не стал бы его арестовывать. Что это за мотив?
Повисло долгое молчание, прежде чем доктор с явной неохотой ответил:
– Это всего лишь слухи, мистер Холмс.
– Неважно, – резко возразил мой друг. – Мне необходимо войти во все подробности дела, включая слухи. Если вы не готовы быть со мной совершенно откровенным, доктор Пэрри, мне придется отказаться от расследования и мы с доктором Уотсоном немедленно вернемся в Лондон. Выбор за вами.
Я видел, что доктор Пэрри старается не смотреть Холмсу в глаза. Он, верно, предпочел бы отделаться уклончивым ответом, но, когда дело касалось профессиональной репутации, мой друг проявлял неизменную твердость. Выкрутиться было невозможно, и доктор Пэрри прочел это по суровому, непреклонному лицу Холмса. Мне было жаль беднягу, когда он, запинаясь, попытался исправить свою ошибку:
– Что ж, видите ли, мистер Холмс, в деревне поговаривали о том, что Дай опять собирается жениться. Он ведь семь лет как вдовец. А у нас тут есть вдова, Карис Уильямс, неплохая женщина. У нее своя ферма в Брин-Теге, на другом краю деревни. Люди однажды видели, как они болтали за часовней, вот и напридумывали, чего не было. В одну секунду поженили их с Карис, поселили ее в Плас-э-Койд, в помощь Даю отрядили ее младшего сына, а старшего оставили хозяйничать на ферме в Брин-Теге. Из-за этих россказней у Дая с Хувелом испортились отношения. Если бы Дай снова женился, Хувел мог решить, что Плас-э-Койд ему уже не достанется.
