Агата Кристи - Два романа об отравителях
— Да, но не прямо. Она зашла ко мне перед ужином, в день своей смерти. Зашла сказать, что хотя она виновата в краже вещей, но до моей работы она не дотрагивалась. Я ответила, что верю, и спросила, не знает ли она, кто это сделал.
— И что она ответила?
— Она… — Элизабет на миг умолкла, стараясь как можно точнее вспомнить слова Селии. — Она ответила: «Я не уверена, потому что не вижу причины… Наверное, это сделали по ошибке или случайно. Но я убеждена, что тот, кто это сделал, глубоко раскаивается и готов сознаться». А еще она сказала: «Я вообще многого не понимаю. Зачем эта возня с лампочками, когда пришла полиция?»
Шарп перебил ее:
— Что — что? Простите, я не понял… Что за история с полицией и лампочками?
— Не знаю. Селия сказала только: «Я их не трогала. — И добавила: — Может, это имеет какое — то отношение к паспорту?» — «К какому паспорту?» — переспросила я. А она сказала: «По — моему, у кого — то здесь фальшивый паспорт».
Инспектор посидел молча. Наконец — то картина начала проясняться. Вот оно что… Паспорт…
Он спросил:
— А что она еще говорила?
— Ничего. Она лишь сказала: «Во всяком случае, завтра я буду знать гораздо больше».
— Она именно так и сказала: «Завтра я буду знать гораздо больше»? Вспомните поточнее, это очень важно, мисс Джонстон.
— Да, именно так.
Инспектор опять замолчал, погрузившись в раздумья.
Паспорт… и приход полиции… Перед тем как отправиться на Хикори — роуд, он внимательно изучил досье. Все пансионаты, в которых жили студенты, находились под пристальным наблюдением полиции. У дома номер 26 по Хикори — роуд была хорошая репутация. Происшествий там было мало, и все незначительные. Шеффилдская полиция разыскивала студента из Западной Африки, обвинявшегося в сутенерстве; он пробыл несколько дней на Хикори — роуд, потом исчез в неизвестном направлении; впоследствии его поймали и выдворили из страны. На Хикори — роуд, так же как и в других пансионатах, проводилась проверка, когда разыскивали студента, обвинявшегося в убийстве жены хозяина кафе возле Кембриджа. Однако потом молодой человек сам явился в участок в Гулле и отдал себя в руки правосудия. На Хикори — роуд проводилось дознание по поводу распространения среди студентов подрывной литературы. Все это было довольно давно и явно не имело отношения к убийству Селии Остин.
Он вздохнул и, подняв голову, встретился взглядом с Элизабет Джонстон. Ее темные проницательные глаза пристально смотрели на него.
Внезапно его что — то толкнуло, и он спросил:
— Скажите, пожалуйста, мисс Джонстон, у вас никогда не возникало чувства… впечатления, что здесь происходит что — то неладное?
Она удивилась:
— В каком смысле «неладное»?
— Точно не знаю. Просто слова мисс Салли Финч навели меня на размышления…
— А… Салли Финч!
Что — то промелькнуло в ее голосе, но что именно — трудно сказать. Заинтригованный, он продолжал:
— По — моему, мисс Финч весьма наблюдательна, проницательна и практична. И она очень настойчиво повторяла, что здесь творится что — то странное. Но что именно — затруднялась объяснить.
Элизабет резко возразила:
— Ей так кажется, потому что она американка. Американцы все такие: нервные, боязливые, страшно подозрительные. Посмотрите, какими дураками они выглядят перед лицом всего мира, устраивая свои дурацкие охоты на ведьм. А их истерическая шпиономания, навязчивая боязнь коммунизма! Салли Финч — типичный образчик подобного мышления.
Интерес инспектора все возрастал. Значит, Элизабет недолюбливала Салли Финч. Но почему? Потому что Салли — американка? Или же, наоборот, Элизабет не любила американцев из — за Салли Финч? Но какие у нее были основания недолюбливать рыжеволосую красотку? Может, просто из — за женского соперничества?
Он попытался прибегнуть к тактике, которая уже не раз сослужила ему хорошую службу, и вкрадчиво сказал:
— Как вы сами понимаете, мисс Джонстон, в заведениях, подобных вашему, можно встретить людей, находящихся на весьма различном интеллектуальном уровне развития. Некоторые… их большинство… способны сообщать только голые факты. Но если нам попадается человек умный…
Он умолк. Последняя фраза явно должна была ей польстить. Но попадется ли она на удочку?
Она не заставила себя долго ждать:
— Думаю, я уловила вашу мысль, инспектор. Интеллектуальный уровень здесь действительно невысок. Нигель Чэпмен довольно сообразителен, однако его кругозор ограничен. Леонард Бейтсон туповат, но берет трудолюбием. Валери Хобхауз весьма неглупа, однако ее интересуют лишь деньги, а подумать о чем — нибудь действительно стоящем ей лень. Вам нужна помощь человека, действительно умеющего мыслить.
— Такого, как вы, мисс Джонстон.
Она с удовольствием проглотила даже такую откровенную лесть.
Он с интересом отметил, что под маской благовоспитанной скромницы скрывается самоуверенная молодая особа, весьма высоко оценивающая свои умственные способности.
— Пожалуй, вы правы в оценке ваших друзей, мисс Джонстон. Чэпмен умен, но инфантилен. Валери Хобхауз неглупа, однако у нее потребительское отношение к жизни. И только вы — употребляю ваше выражение — действительно умеете мыслить. Поэтому я высоко ценю ваше мнение, мнение могучего, независимого ума.
Он даже испугался, что перегнул палку, но страхи оказались напрасными.
— У нас все в порядке, инспектор. Не обращайте внимания на Салли Финч. Это вполне приличный дом с хорошо налаженным бытом. Уверяю вас, что здесь не занимаются подрывной деятельностью.
Инспектор Шарп слегка удивился:
— Но я и не думал ни о какой подрывной деятельности!
— Правда? — Она была ошарашена. — А мне показалось… ведь Селия говорила о фальшивом паспорте. Однако если судить беспристрастно и хорошо проанализировать все факты, то станет ясно, что убийство Селии вызвано личными мотивами… может быть, сексуальными комплексами. Уверена, что к жизни пансионата в целом убийство не имеет отношения. Тут ничего не происходит. Уверяю вас, ничего. Иначе я бы знала, я очень тонко чувствую подобные вещи.
— Понятно. Ну что ж, спасибо, мисс Джонстон. Вы были весьма любезны и во многом помогли мне.
Элизабет Джонстон ушла. Инспектор Шарп сидел, глядя на закрытую дверь. Он настолько глубоко задумался, что сержанту Коббу пришлось дважды окликнуть его, и только в третий раз Шарп отозвался:
— Да? Что?
— Я говорю, мы всех допросили, сэр.
— Допросить — то допросили, но к каким результатам пришли? Почти ни к каким. Знаете что, Кобб? Я приду сюда завтра с обыском. Мы с вами сейчас спокойно удалимся, пусть считают, что все кончилось. Но здесь явно что — то происходит. И завтра я переверну дом вверх дном. Правда, искать то, не знаю что, довольно трудно… и все же: вдруг я натолкнусь на что — нибудь важное? Да… с любопытной девушкой я сейчас побеседовал. Она метит в Наполеоны, и я почти уверен, что она рассказала далеко не все из того, что ей известно.
Глава 12
Диктуя письмо, Эркюль Пуаро вдруг запнулся на полуслове. Мисс Лемон вопросительно взглянула на него:
— Что дальше, месье Пуаро?
— Не могу собраться с мыслями! — Пуаро махнул рукой. — В конце концов, письмо подождет. Будьте любезны, мисс Лемон, соедините меня с вашей сестрой.
— Сейчас, месье Пуаро.
Через несколько минут Пуаро поднялся с места, подошел к телефону и взял трубку из рук секретарши.
— Надеюсь, я вас не отрываю от работы, миссис Хаббард?
— Ах, месье Пуаро, мне сейчас не до работы!
— Пришлось немного поволноваться, да? — деликатно осведомился Пуаро.
— Это очень мягко сказано, месье Пуаро. Вчера инспектор Шарп допрашивал студентов, а сегодня вдруг нагрянул с обыском, и мне пришлось утихомиривать бившуюся в истерике миссис Николетис.
Пуаро сочувственно поцокал языком. А потом сказал:
— Я хочу задать вам один маленький вопрос. Вы составляли список пропавших вещей в хронологическом порядке?
— То есть как?
— Ну, вы перечислили все кражи по порядку?
— Нет — нет. Мне очень жаль, но я просто записала по памяти, какие вещи исчезли. Наверное, я ввела вас в заблуждение, простите.
— Ничего, — сказал Пуаро. — Я сам не додумался вас спросить. Но я счел тогда, что это не существенно. Позвольте, я прочитаю вам список. Значит, так: одна вечерняя туфля, браслет, бриллиантовое кольцо, компактная пудра, губная помада, стетоскоп и так далее. Но на самом деле вещи исчезали в другой последовательности?
— Да.
— А вы не смогли бы припомнить, что пропало сначала, а что потом? Или это сложно?
— Боюсь, что не смогу сразу ответить, месье Пуаро. Прошло уже столько времени! Мне надо подумать. Ведь когда я набрасывала список, готовясь к нашей первой встрече, я просто старалась ничего не забыть, не упустить ни одной вещи. И конечно, прежде всего мне пришла на память туфля — немудрено, ведь ее кража была такой странной. Потом я поставила браслет, компактную пудру, зажигалку и бриллиантовое кольцо, поскольку это были более или менее ценные вещи, и у меня создалось впечатление, что в доме орудует настоящий вор… А после я припомнила пустяковые пропажи: кражу борной кислоты, лампочек и историю с рюкзаком. И на всякий случай решила записать. По — моему, это сущие пустяки, я вспомнила о них в последний момент.
