Джордж Кокс - Безутешная вдова
Сейчас он улыбался во весь рот, явно весьма довольный собой.
— Путешествовал, сынок, путешествовал. Спросишь, где?
— Считай, что уже спросил.
— Сан-Франциско, Лос-Анджелес, Мехико-Сити, Майами-Бич. И даже заехал повидать Элис и внучат.
— Бесплатно?
— Совершенно. В таких местах побывал, что раньше и не мечтал. Целый месяц, сынок — сотня в неделю и оплата всех расходов! А их было немало. И это еще не все — предвидятся солидные премиальные. Честное слово, наберется приличная сумма, когда я отчитаюсь! А я отчитаюсь полностью!
Он шагнул внутрь, отложил в сторону портфель, осторожно опустился на стул и продолжал:
— Ты же знаешь, уйдя в отставку я остался без гроша, не считая страховки, которую трогать не хотел.
— Потому что все потратил на образование дочери, а потом…
— Неважно! Я тебе говорил, что не рассчитываю на большие доходы как частный детектив, но все же какое-то занятие и прибавка к пенсии, что ни говори, да и после долгих лет бесконечных инструкций и уставов — просто отдых… Ты же сам мне дал денег на обзаведение и обстановку и помог получить лицензию.
— Ну и что? Ты со мной давно рассчитался.
— И вот, — не обращая внимания на его слова продолжал Брейди, — я получил такое задание, о котором можно только мечтать. Почему? Потому что ты дал мне такую замечательную рекомендацию для миссис Олдерсон.
Представив себе Гарриет Олдерсон, Мердок невольно фыркнул и сказал, что никакой замечательной рекомендации он не давал.
— Я ей просто сказал, что знаю тебя давно и что за твоими плечами 38 лет безупречной службы в полиции.
— Она никогда не имела дела с частными детективами, — усмехнулся Брейди, — и сказала сразу, что профессия эта ей не нравится. Но раз вбила себе в голову, что нуждается в помощи, то наняла меня. А уже завтра она получит мой отчет!
Расстегнув портфель, Брейди достал из него конверт из плотной бумаги, кроме которого там ничего и не было, и защелкнул замок.
— Любезность за любезность, — сказал он. — Ты порекомендовал меня миссис Олдерсон, а я дам тебе возможность немного подзаработать.
Он похлопал по конверту.
— Я долго и упорно работал, чтобы добыть эти материалы. И теперь мне нужно подстраховаться, — мало ли что может случиться… Ты мне говорил, что ваши газетные фотографы охотно берутся за подработку… ничего не изменилось?
Мердок подтвердил, что вздумай он запретить такое нарушение служебной дисциплины, подчиненных охватило бы недовольство. Ибо точно так же, как левые заработки имели репортеры, не брезгали ими и фотокорреспонденты. Разъезжая по городу и выполняя служебные поручения, они частенько получали частные заказы от рекламных агентств, да и от частных лиц, желавших запечатлеть церемонии бракосочетания, похорон, крестин или иных выдающихся событий. В газете начальство смотрело на такие вещи сквозь пальцы, если только ими занимались не в служебное время. Второе же условие — чтобы на это не расходовались казенные материалы — соблюдалось только на бумаге.
Кент знал, кто из его работников и когда выполнял левые заказы, знал, что на них идет пленка, бумага и реактивы, но поскольку расходы эти были не слишком обременительны, предпочитал закрывать на это глаза: слишком свежи были в памяти совсем недавние дни, когда он сам нуждался в дополнительном заработке. Правда, в последнее время он только изредка соглашался выполнить свадебные фотографии богачей, которым его цены были по карману, да еще отдельные заказы иллюстрированных журналов.
— Мне нужны четырнадцать негативов, — заявил Брейди, — плачу по пять долларов за штуку.
— Глупости! За пять долларов можно нащелкать целую пленку.
— Да тихо ты! — грубовато одернул его Брейди. — Это не дружеская услуга, а бизнес. Все будет оплачено по графе «текущие расходы», и старуха может себе такое позволить. Если что, я скажу, что уплачено не только за снимки, но и за сотрудничество, и напомню, что ты парень не из болтливых…
Поколебавшись, он продолжал уже всерьез.
— И это так и есть. Ты, конечно, просмотришь материалы, но я уверен, прочтешь не больше самого необходимого, поскольку остальное — не твое дело. Вот почему я пришел к тебе. Мы можем этим заняться сейчас?
Напротив двери в кабинет стояли два больших несгораемых шкафа. В одном держали фотоматериалы, и у каждого сотрудника были к нему ключи. В другом были спрятаны фотоаппараты, включая собственную камеру Мердока, объективы и специальное оборудование.
Достав оттуда аппарат и заперев шкаф на ключ, он отправился к копировальной установке. Свет отрегулирован, аппарат заряжен — можно приступать!
Теперь он не мог не видеть, с чем имеет дело. Документы, которые нужно было сфотографировать, были подобраны по размерам и содержанию, — извещения, подписанные заявления, показания, два письма.
Выполняя работу почти автоматически, он невольно задумался о том, что ему было известно. В памяти всплыли слова Риты Олдерсон… Интересно, почему она была так встревожена? Вполуха слушая рассказ Брейди о его поездках, он спросил, кто же замещает его в бюро в его отсутствие.
— Френк Керби, — ответил Брейди, — но дел у него, честно говоря, немного.
Пока он перечислял, чем занимается Керби, Кент подумал о том, как мало общего было у этих людей. Бывший офицер полиции, по возрасту Керби годился скорее в приятели Мердоку. После перестрелки с тремя грабителями, забравшимися в супермаркет, Керби досрочно вышел в отставку, считая незаслуженным взыскание с понижением в должности.
— Он был хорошим полицейским, — продолжал Брейди.
— Что?
— Да я о Керби. Не погорячись он, уже дослужился бы до сержанта.
— А как у него дела сейчас?
Брейди пожал плечами.
На жизнь хватает. Ему слишком не нравится кому-то подчиняться. Иногда мы с ним работаем в паре.
Установив под объектив последний документ — письменные показания под присягой — даже не пытаясь специально прочитать и разобраться в содержании, он понял, с чем имеет дело. Текста ни писем, ни показаний он не просматривал, зато напечатанные сверху заголовки давали представление об их содержании. И Мердок понял, что сфотографировал два свидетельства о рождении, два — о браке и одно о разводе, одно письменное показание мэра и одно мирового судьи, пару писем, копии выписок из регистрационных книг отелей, рапорт полиции, два заявления о приеме на работу…
Съемка была закончена, и Мердок следил, как Брейди заталкивает подлинники назад в конверт. Потом он направился в лабораторию проявлять пленку, Том следом за ним и остановился в дверях в ожидании.
Включив красный свет, Мердок опустил пленку в проявитель и установил таймер. Завинчивал крышку на бачке и производил все остальные операции он совершенно автоматически, невольно думая не только о Рите, но и о трех других людях, так или иначе связанных с семейством Олдерсонов, чьи имена он заметил в документах.
Одно из имен мелькнуло на брачном свидетельстве из Сан-Франциско, два других — на выписках из отелей в Майами-Бич, хотя само по себе это значения не имело, ведь он не видел ни даты, ни сроков пребывания в отеле. Вот чего он не мог понять — это тревогу Риты, ее желание повидаться с ним, ибо в документах как будто не упоминалось ни ее нынешнее имя, ни девичье — Рита Карр.
— Что ты видел? — неожиданно спросил Том Брейди. — И что запомнил?
— Не очень много. Как свидетель я могу лишь показать, что снял четырнадцать документов для отставного полицейского Томаса Брейди.
Брейди усмехнулся, но сам отправился следом за Мердоком, который продолжал заниматься пленками. Когда тот опустил их в большой бачок с закрепителем, раздался телефонный звонок. Взяв трубку, Мердок услышал мужской голос, разыскивавший мистера Брейди.
— Это тебя, Том.
Односторонний разговор состоял из одних междометий:
— Да… Что? Ладно, сейчас!
Положив трубку, Брейди сунул конверт в нагрудный карман и поправил шляпу.
— Мне надо идти. Как ты считаешь, сколько тебе еще возиться с пленкой?
— Тебе ведь она нужна сухой, да?
— Разумеется.
— Тогда с полчаса.
— Давай сделаем вот как, — сказал Том, отправляясь в кабинет Мердока за своим портфелем. — Положи их в конверт и надпиши на нем мое имя. Если соберешься уходить, оставь его тут, на столе… Нет, пожалуй, лучше положи в средний ящик. Я выпишу тебе чек, когда вернусь. И не вздумай спорить.
Повертев под носом у Кента огромным кулаком, чтобы подкрепить свои слова, он резко повернул к выходу, едва не столкнувшись с Вольтом Керри, который как раз входил в кабинет, нагруженный оборудованием.
Старше Мердока на двадцать лет, Керри был самым известным фотографом в городе. Никогда он не занимался ничем иным и не работал нигде, кроме «Курьера». Не слишком считаясь с чужим мнением, он считал себя вправе высмеивать кого угодно. Запах виски был его постоянным спутником. Молодые газетчики считали его чудаком, да он им, пожалуй, и был. Небольшого роста, коренастый, он вечно ходил в кепи, мешковатых брюках и слишком узких пиджаках странных цветов. Буркнув что-то вместо приветствия, опустил на пол ношу и тут же вышел.
