Джайлс Блант - Нежная буря
— Еще не прошло и суток, — сказала Делорм утешающе. — Давайте пока не делать преждевременных выводов.
Квартира доктора Кейтс располагалась в Твикенхем-мьюз, в фешенебельном малоэтажном квартале на короткой улочке позади Алгонкинского торгового центра. Делорм еще помнила, как лет десять назад, чтобы расчистить место под этот квартал, здесь снесли целую вереницу беленых бунгало. Твикенхем-мьюз, с его стенами из красного кирпича, отделанными кедром, был одним из самых привлекательных и желанных кварталов в районе. Казалось, здесь очень уютно — особенно по сравнению с другими многоквартирными домами, — и возникало неосознанное желание переступить порог и оказаться внутри. Особенно сейчас, когда туман вновь превратился в дождь.
Делорм нажала звонок вызова управляющего. Миссис Ивонн Лефебвр вскоре появилась — тщедушная женщина за сорок, с покрасневшими глазами. Она прижимала к лицу носовой платок.
— Аллергия, — объяснила миссис Лефебвр. — Зимой, летом, весной и осенью. Места у нас такие, что ли. Не знаю. Я только знаю, что это никогда не кончится. — В подтверждение она чихнула.
Пока Делорм рассказывала, кто она такая и зачем пришла, миссис Лефебвр отправилась в другой конец коридора, чтобы отыскать связку ключей и принесли ее Делорм, ожидавшей в дверях. Это путешествие заняло не меньше двух минут, и дважды консьержка останавливалась, чтобы чихнуть и высморкаться. Вернувшись, она в изнеможении прислонилась к стене.
— Как вам удается справляться с таким большим домой одной? — поинтересовалась Делорм.
— А я и не одна, милочка. Мой брат занимается ремонтом и прочим в том же роде. А я только собираю квартирную плату с жильцов. Слушайте, ничего, если я не стану подниматься с вами наверх? Я что-то неважно себя чувствую.
— Извините, но нужно, чтобы вы пошли со мной. Если доктор Кейтс вернется и обнаружит, что у нее пропали какие-то вещи, я не хочу, чтобы она подумала, будто их взяла полиция.
Они прошли по коридору, поднялись в лифте и добрались до квартиры врача, что заняло в пять раз больше времени, чем могло бы. Почти все это время миссис Лефебвр передвигалась, держась за стенку.
— Какая машина у доктора Кейтс?
— «Крайслер Пи-Ти-круизер». Конечно, я вряд ли знала бы марку, просто это такая миленькая машинка, и я у нее спросила, как она называется, когда она выгружала из нее продукты. Машина все еще там, на стоянке за домом, на своем месте.
Раскрасневшаяся от долгой ходьбы миссис Лефебвр, отдуваясь, отперла дверь квартиры, опираясь при этом о косяк. Потом она уселась на стул, стоявший за дверью, и заявила:
— Я пока здесь примощусь. Скажите, когда все сделаете.
Внутри горел свет, Делорм заметила это, как только вошла. Занавески не были раздвинуты. Из огромного панорамного окна открывался вид на озеро Ниписсинг — темно-серое нечто, над которым сеялся косой дождь.
В квартире царил уютный беспорядок. Мебель была новая, так называемого сельского стиля, Делорм видела такую главным образом в каталогах. Пестрый шерстяной плед кучей лежал на краю дивана. На журнальном столике громоздились стопки видеокассет. Из переполненной корзины высовывались журналы — «Нью-йоркер», «Маклинз», «Сайентифик америкэн». Книжные полки были забиты — главным образом триллерами в бумажных обложках, их явно заталкивали сюда как придется. Повсюду попадались наполовину пустые кофейные чашки и бокалы с вином, и вообще везде были неподходящие предметы — утюг на журнальном столике, ракетка для сквоша на обеденном столе. На спинке кресла висел бюстгальтер.
Не сказать, чтобы она была таким уж фанатиком порядка, подумала Делорм. Впрочем, важнее всего было другое: никаких сломанных вещей или перевернутой мебели, никаких следов борьбы.
Она медленно обходила гостиную, держа руки в карманах, чтобы ни к чему случайно не прикоснуться. У журнального столика она задержалась. С обложки кассеты на нее смотрел Мел Гибсон: фильм «Теория заговора». На диване валялись два пульта — от телевизора и от видеомагнитофона. Экран телевизора был темным, но индикатор питания горел.
На столе стояла тарелка с печеньем: с двумя печеньями, если быть точным. Рядом с тарелкой Делорм увидела почти полную кружку чая.
В раковине на кухне громоздилась гора сковородок и тарелок. Делорм подняла крышку небольшого коричневого чайника: тот был наполовину пуст. Здесь же лежал пакет с печеньем «Пепперидж Фарм», верхнего ряда — содержавшего четыре печенья — не было. Делорм и сама была приверженцем такого ритуала: видео, стакан молока, тарелочка печенья, все это — отличное успокаивающее. Скорее всего, доктора прервали как раз на середине трапезы. Кто? Пациент? Родственник? Приятель?
— Вы в последние дни видели в здании каких-нибудь незнакомых людей?
— Никого. Все было как обычно. То есть не то чтобы я следила… Если честно, я совершенно не любопытна. И потом, мои комнаты — в самой середине дома. Из окна не видно ни подъезда, ни стоянки машин.
— Кто обычно приходил к доктору Кейтс?
Миссис Лефебвр чихнула и промокнула глаза платком.
— Не могу вам сказать. Она здесь живет всего несколько месяцев. Платит вовремя, ни на что не жалуется. А больше меня ничто не интересует. Поймите меня правильно, я забочусь о жильцах. Но обычно я лучше знаю тех, кто живет на моем этаже. Случайно встречаюсь с ними, когда они забирают почту. Ну, и так далее.
— Вы вообще хотя бы один раз видели ее с кем-нибудь?
— Однажды к ней приезжали родители. И раза два я ее видела с какой-то рыжей женщиной.
— Небольшого роста? Ярко-голубые глаза?
— Кажется, да.
Видимо, доктор Перри.
— А с мужчиной вы никогда ее не видели?
— Да-да, теперь припоминаю. Не очень высокий. Короткая стрижка. Очень вежливый. Придержал мне дверь. Помню, я подумала: милочка, тебе бы за него замуж. Она очень славная, не знаю, почему у нее нет молодого человека. Но, конечно, доктора всегда так загружены работой…
Делорм перешла в спальню. На тумбочке стоял телефон, на автоответчике мигала красная цифра 4 — число пришедших сообщений. Делорм кончиком шариковой ручки нажала на кнопку «Прослушать». Хриплый электронный голос объявил, что первое сообщение поступило сегодня в 10.15 утра. Затем раздался голос доктора Перри. Она интересовалась, где Уинтер и не забыла ли она о том, что ей надо на операцию.
Второе послание — тоже от доктора Перри.
Третье — от женщины по имени Мелисса: видимо, от ассистентки доктора Кейтс. Она спрашивала, где доктор, и говорила, что в приемной полно пациентов. Четвертое сообщение тоже было от Мелиссы.
Делорм нажала на другую кнопку, чтобы послушать старые сообщения. Даты и время указаны не были. Голос молодого мужчины:
«Уинтер, это я. Извини, что так вел себя вчера. Просто я был ужасно расстроен. Мне надо тебя видеть. Я не могу так жить месяцами, я — не ты. Хуже всего — в выходные. Пожалуйста, позвони… Господи, я говорю так, словно что-то выпрашиваю. Пожалуйста, позвони. Я тебя люблю».
Следующее послание. Тот же голос:
«Я знаю, что ты дома, Уинтер. Я знаю, что ты фильтруешь звонки. Почему бы тебе просто не перезвонить мне? Иногда мне за день приходит по двадцать-тридцать звонков, многие вообще от незнакомых людей, и я всегда всем перезваниваю. Ты обращаешься со мной хуже, чем если бы я был незнакомым человеком. Я бы никогда не стал обращаться с кем-то так, как ты обращаешься со мной».
Третье сообщение. Теперь в голосе прорывается отчаяние:
«Я не знаю, что сказать, Уинтер. Я просто с ума схожу. Да, я теряю рассудок. Я не знаю, что делать. Я не могу есть, не могу думать, я даже дышу с трудом. Вот что ты со мной делаешь. Я… я не знаю, что сказать. Пожалуйста, позвони мне. Позвони мне на мобильный».
Доктор Перри говорила, что этого отвергнутого молодого человека зовут Крейг, а фамилию она не знает. «Похоже, Крейг-без-фамилии, дела у тебя плохи, — пробормотала Делорм. — Ты ее упустил, Крейг».
Но зачем женщина станет хранить эти послания? Почему она их не стерла? Чтобы сохранить их как улику и потом обвинить его в домогательствах или преследовании? Зачем так серьезно к ним относиться?
На кровати смешались в одну кучу пуховое одеяло, лоскутное одеяло, подушки. Делорм осторожно поворошила их: нет, сексом здесь не занимались.
Она повернулась к стенному шкафу. Доктор Кейтс явно не была модницей. Половину вешалок занимали джинсы, а полки были забиты свитерами. Приятно пахло легкими духами и кожаной обувью.
Из-под груды свитеров Делорм вытянула фотографию в рамке. На ней была запечатлена молодая пара — ранняя версия доктора Кейтс в объятиях некоего юноши. Женщина была в длинном вечернем платье, но не это привлекло внимание Делорм. У нее перехватило дыхание, когда она увидела наряд мужчины: стоячий воротник, эполеты, мундир из красной саржи.
