Джайлс Блант - Нежная буря
— Позвольте, мистер Роуз, — рассудительно начал он мягким, дружелюбным голосом. — Неужели у вас совсем нет представлений о профессиональной этике? Неужели вы так редко одерживаете победы в суде, что не можете упустить случая припереть к стенке психически больного молодого человека и отправить его за решетку на пятнадцать лет?
— Заставьте его еще раз признать себя виновным — и я буду просить дать ему десять.
Брэкетт повернулся к Кардиналу. Кардинал готов был изложить свой взгляд на дело Мэтлока и рассказать, как Тупренас пытался помочь следствию. Но, к сожалению, у Брэкетта было на уме другое.
— Детектив Кардинал, у вас в управлении полиции, как я понимаю, придумали прозвище для моего клиента.
Кардинал закашлялся — отчасти от неожиданности, отчасти с целью потянуть время.
— Не думаю, что мы должны в это углубляться. Мне казалось, мы хотим…
— У вас в полиции есть прозвище для моего клиента или нет? — В голосе Брэкетта по-прежнему звучало доброжелательное упорство.
— Детектив Кардинал не на скамье для свидетелей, — заметил Роуз. — Вы не имеете права устраивать перекрестный допрос.
— Это не перекрестный допрос. Он не хуже нас с вами знает, что такое перекрестный допрос. Я задал простой вопрос.
— Да, у нас есть прозвища для многих наших подопечных, — ответил Кардинал. — Они не предназначены для публичного оглашения.
— Меня не интересуют другие ваши «подопечные», как вы их назвали. Прошу вас, скажите, какое прозвище вы дали моему клиенту?
— Ту-пре-нас.
— И как это расшифровывается?
— Предпочел бы не говорить об этом в присутствии самого Роберта.
Брэкетт улыбнулся. Это была очень благосклонная улыбка, но хватку свою он не ослабил.
— И тем не менее, детектив, мы ждем вашего ответа.
— Она расшифровывается так: «Тупейший преступник на свете». Извините, Роберт.
— Ничего. — Хьюит полулежал на столе, сложив руки и уперев в них подбородок. Когда он говорил, его голова приподнималась и опускалась.
— Тупейший преступник на свете. И по какой же причине вы дали ему такое прозвище? — В круглом лице Брэкетта не было ни малейшего следа какой-то хитрости: «Если вас не затруднит, сообщите мне важную информацию».
— Мне кажется, лучше обсудить это, когда мы останемся втроем.
— Нет-нет, это исключено, — возразил Брэкетт. — Будьте любезны, расскажите нам, почему у вас прозвали моего клиента Тупейшим преступником на свете.
— Потому что он ведет себя неразумно. Совершает глупые ошибки.
— О да. У мистера Роуза есть улика номер один — записка, где мой клиент просит выдать ему деньги.
Роуз побарабанил по своему блокноту тем концом карандаша, на котором был ластик.
— На всех предыдущих процессах вашего подзащитного признавали вменяемым — в достаточной степени, чтобы он мог обсуждать дело с адвокатом и осознавать свои преступные деяния. Вы считаете, это положение вещей могло внезапно измениться?
Брэкетт лучился невинной ангельской улыбкой.
— Вы так яростно нападаете на умственно неполноценных, мистер Роуз. Может быть, вы желаете переправить моего клиента в Соединенные Штаты? Там его казнят.
— Насколько я понимаю, за ограбление там сейчас не казнят.
— Можно мне продолжить?
— Хотелось бы.
— Детектив Кардинал, насколько я понимаю, несмотря на умственную ограниченность моего подзащитного, он недавно оказал неоценимую помощь полиции. Я не ошибаюсь?
Наконец-то, подумал Кардинал.
— Он был не совсем точен в деталях. Он передал нам свой разговор с Тьерри Фераном, известной в криминальных кругах личностью. Этот Феран рассказал ему, что какой-то человек с юга убил Поля Брессара и спрятал тело где-то в лесу.
Прокурор швырнул карандаш на стол с такой силой, что он, подпрыгнув, свалился на пол.
— Поль Брессар живехонек. Я видел его сегодня утром. Господи, да ни у кого в мире больше нет такой енотовой шубы.
— Я же сказал, Роберт не совсем точно передал детали.
— Детали? Да это было полностью ложное утверждение.
Мистер Брэкетт закрутил пухлыми пальцами в воздухе.
— Подождите. Прошу вас, подождите. Давайте узнаем, какая доля сведений, переданных мистером Хьюитом, была верной?
— Мы выяснили, что он просто перепутал некоторые имена, а в остальном оказался прав. Иными словами, Поля Брессара не убивали и не зарывали в лесу, однако сам Брессар признался, что избавился в лесу от одного трупа. И это был действительно труп южанина — американца по имени Говард Мэтлок. Как видите, у Роберта просто кое-что перепуталось в голове.
— Благодарю вас, детектив. Вы сообщили нам чрезвычайно полезные сведения. — Брэкетт снял очки и стал протирать их обратной стороной галстука — один из многочисленных жестов в его арсенале, призванных подчеркнуть его полнейшую безобидность. — Справедливо ли будет утверждать также, что вы бы не узнали об этом убийстве, если бы не помощь моего клиента?
— Не совсем так. Да, он рассказал нам об этом убийстве раньше, чем мы сами о нем узнали, но потом нам сообщил о нем человек, нашедший труп — вернее, часть трупа. Но Роберт еще и назвал нам Поля Брессара, что позволило нам привлечь Брессара в качестве подозреваемого раньше, чем мы могли бы это сделать. Так или иначе, я могу заявить, что Роберт оказал нам большую помощь и активно сотрудничал со следствием.
— Спасибо, детектив. — Брэкетт повернулся к прокурору. — Итак, мистер Роуз, складывается впечатление, что перед стороной обвинения стоит выбор: либо посадить в тюрьму психически неполноценного юношу, либо проявить снисхождение к гражданину, оказавшему неоценимую помощь правосудию.
Роуз посмотрел на Кардинала:
— У вас уже есть подозреваемый по делу Мэтлока?
— Мы разрабатываем нескольких человек, но я бы не сказал, что мы кого-то вот-вот арестуем.
Роуз развел руками, всем своим видом изображая, что ничего не может поделать, и заметил, обращаясь к Брэкетту:
— Видите? Какая же здесь «помощь правосудию»?
— Давайте не будем играть друг с другом в прятки, мистер Роуз. Я пришел сюда не для того, чтобы зря тратить ваше время или время детектива Кардинала. Сторона обвинения Коронного суда готова поощрять сотрудничество граждан с правосудием или нет?
— Если он готов признать себя виновным в ограблении банка, он получит десять лет.
— Десять лет? За игрушечный пистолет, при коэффициенте интеллекта семьдесят восемь? Тогда встретимся на процессе. — Брэкетт кинул бумаги в портфель и звонко его защелкнул. — Он сделал вам еще один подарок — признался, что тайно пронес с собой оружие, хотя речь идет всего лишь об игрушке. Два года, не больше.
Роуз покачал головой:
— Давайте все-таки будем реалистами. Ограбление банка. Он получит шесть лет.
Брэкетт повернулся к своему подзащитному и слегка потряс его за плечо:
— Роберт…
Хьюит выпрямился, моргая.
— Здрасьте. Я так, отдыхал.
— Суд предлагает дать тебе шесть лет. Будешь хорошо себя вести — отделаешься четырьмя.
— Ладно. Неплохо. Мне потрясающий сон приснился, знаете?
Пока он уходил, Кардиналу пришлось выслушать от Роуза небольшую лекцию об ответственности, которую полиция должна разделять с судебными органами, за определение адекватной меры наказания для правонарушителей.
— В полицейском управлении нет места мягкосердечию, — вещал он. — Если вам хочется проявлять сочувствие к обездоленным, устройтесь на работу в органы социальной помощи.
На парковке Боб Брэкетт опять стал крутить своими толстыми пальцами перед Кардиналом, капли дождя блестели на лысине адвоката. Два полицейских в форме усаживали Роберта Генри Хьюита на заднее сиденье своей машины.
— Роуз прочел вам нотацию?
— Что-то вроде того.
— Бедняга расстроился, что ему пришлось уступить по такому очевидному делу. У некоторых самооценка напрямую зависит от того, на сколько лет они упекут других. Печально.
Полицейская машина остановилась рядом с ними, и сидевший за рулем юный сотрудник окликнул их:
— Клиент хочет вам что-то сказать.
— Ну что там у тебя, Роберт?
— Я просто хотел вам сказать спасибо. Спасибо, спасибо, спасибо, детектив Кардинал. Мистер Брэкетт говорит, вы мне десять лет жизни подарили. Никогда не забуду. Никогда, никогда, никогда, понимаете? Я приятелей не забываю. Ни за что.
— Роберт, самая лучшая благодарность — это если ты перестанешь ввязываться во всякие истории.
— А то как же. Я буду таким паинькой, что они меня не успеют довезти до каталажки, сразу отправят обратно домой. Спасибо вам, спасибо, спасибо.
Кардинал таким и запомнил Роберта Генри Хьюита — тот, отвернувшись, продолжал неслышно бормотать благодарности, расположившись на заднем сиденье машины, которая повернула направо, на Макинтош-стрит, и двинулась на север, увозя Роберта обратно в тюрьму Алгонкин-Бей.
