Клод Изнер - Три невероятных детектива (сборник)
Он не заметил в ее словах иронии.
— Это что-то вроде усовершенствованного волшебного фонаря, там есть иллюзия движения, — объяснил он, пододвигая ей стул.
Ее позабавила его галантность, к подобной обходительности она не привыкла.
— Что будете пить?
— Здесь подают очень вкусный лимонад, — заявила она тоном завсегдатая.
Он заказал коньяк. Гарсон, которого звали Марсель, предложил им сласти по-домашнему. Виктор собрался было отказаться, как вдруг что-то заметил в глазах Таша.
— Не стесняйтесь, ведь я угощаю!
— В таком случае… Есть у вас сегодня ромовая баба? — спросила она у Марселя, и ее глаза заблестели.
— Да вы сладкоежка! — заметил Виктор.
— Еще какая! Вообще-то я провожу дни в безделье и безденежье, питаюсь пудингом, это позволяет держать форму.
Наконец-то он чувствовал себя непринужденно. Эта свободная в общении девушка с безыскусной речью не просто его забавляла, ему вдруг стало казаться, будто он знает ее уже давно.
— И что же, вы с Мариусом подружились? — спросила она с набитым ртом.
— Это вас удивляет?
— Немножко, вы с ним такие разные: вы, похоже, придаете преувеличенное значение мелочам жизни, хотя, может, это просто так кажется. А вот Мариусу плевать на все, что не касается его газеты!
— Вы правы, я, должно быть, слишком всерьез воспринимаю жизнь. А вот вы, вы-то независимы, оригинальны, и ваши полотна мне очень понра…
Он не успел закончить фразы. К их столику быстро шел всклокоченный великан, у которого под глазом красовался синяк.
— Мадмуазель Таша!
— Данило! Что случилось?
— Вы позволите?
Не дожидаясь ответа, этот странный персонаж уселся рядом с Виктором, который подвинулся с недовольным видом.
— Вы подрались?
— Вчера на выставке, в обеденный перерыв, я пошел к Сене, чтобы порепетировать большую арию из «Бориса Годунова». Разумеется, я не переодевался и был все в тех же шкурах кроманьонца. Только я успел взмахнуть дубиной, чтобы придать широты моей тесситуре, как одна дамочка завопила: «Бей дьявола!» И тут на меня набросились аж три представителя закона. А когда я вломил этим недотепам по первое число, все Марсово поле оказалось битком набито жандармами. Уж они меня отделали! Но я просто так не дался, мне даже кажется, одного уложил на месте. Потом они осознали свою ошибку, стали извиняться, уверять, что оплатят мои расходы на лечение. Завтра снова пойду в свою пещеру, — закончил он замогильным голосом.
Таша представила их друг другу. Узнав, что Виктор книготорговец, Данило оживился.
— Вам случайно не нужен служащий? Я неплохо разбираюсь в литературе.
— Благодарю, у нас один есть.
— Одно пиво и совсем без пены! — объявил Марсель, водружая кружку перед Данило, задумчиво пробормотавшим:
— Тридцать три несчастья, вот он, мой жалкий жребий!
— Ну, мне надо идти, — сказала Таша, — у меня много работы.
С облегчением простившись с сербом, Виктор поспешно последовал за ней.
— Вы с ним хорошо знакомы?
— Он мой сосед по лестничной площадке.
— И вы пускаете его к себе?
— Никогда, я боюсь, как бы он не начал исполнять какую-нибудь арию из «Фауста»!
Виктор задумался. Что если снять для нее небольшую квартирку? Средства на это есть. А она-то что скажет? Надо прощупать почву.
— А не надоело вам жить в этой конуре, отказывая себе в еде?
Она остановилась и взглянула на него с иронией.
— Ну разумеется, я предпочла бы королевский номер в «Гранд-Отеле»!
«Почему именно там?» — насторожился Виктор.
— Да только мне приходится жить по средствам, — добавила она, шагая рядом. — Поскольку я художница непризнанная, то и должна довольствоваться мансардой Хельги Беккер. Оттуда, по крайней мере, открывается красивый вид на крыши.
— Когда планируете зайти в наш книжный магазин? Мы вчера провели инвентаризацию, я отложил для вас книги с иллюстрациями Гюстава Доре и репродукции Иеронима Босха. Что до «Капричос», то с ними придется подождать, эта книга сейчас у переплетчика.
Она искоса взглянула на него и ничего не ответила. До дома 60 они шли в полном молчании. Виктор не мог решить, притягивает она его или не на шутку раздражает. Но когда она протянула ему руку в перчатке, пообещав придти на улицу Сен-Пер, как только представится возможность, ему на секунду показалось, что он счастлив. Он взглядом проследил за тем, как она удалялась в глубину двора, а потом не спеша поднялся к церкви Святой Троицы. Остановившись у бакалейного магазинчика, он подумал, не купить ли ей подарок. Может, флакон духов? Нет, пожалуй, лучше ограничиться выпечкой, она явно предпочла бы сладкое. Розовые бисквиты по-реймсски? Он толкнул дверь магазина, но вдруг заметил в витрине тонкий силуэт. Обернувшись, Виктор увидел, как по другой стороне улицы к стоянке фиакров поспешно шла Таша. На ходу сказав кучеру несколько слов, села в фиакр. Не раздумывая, Виктор бросился за ней.
— Поезжайте за ними! — крикнул он, добежав до следующего фиакра.
У дома-дворца в индийском стиле Таша резко замедлила шаг и потянула за сонетку. Виктор дождался, пока она войдет, и сам спрыгнул с подножки фиакра. Пульс бился лихорадочно, как после быстрого бега. Он сделал несколько шагов к решетке, не решаясь войти под прохладную сень деревьев, чтобы не потерять из виду массивную входную дверь. Он почти не знал этого нового квартала в Монсо, где было множество роскошных особняков, построенных нуворишами, среди которых попадались известные деятели искусства. Приметой времени — вот чем был этот клочок земли, которая еще в 1870 году стоила всего сорок пять франков за квадратный метр. Теперь цена поднялась до трехсот франков, и никто не мог бы сказать, на какой цифре остановится этот спекулятивный рост. «Здесь даже лакеи чувствуют себя выше простых смертных», — подумал он, глядя, как к нему приближается непреклонный как правосудие камердинер в полосатой жилетке, выгуливавший пару афганских ливреток. Виктор двинулся наперерез, не дав им сойти с тротуара, чем вынудил остановиться.
— Простите, я приехал из Лиможа и немного заблудился. Кому принадлежит это строение? — спросил он, показывая пальцем на дом напротив индийского дворца.
— Там живет мсье Ги де Мопассан.
— Ги де Мопассан, писатель?
— Да, мсье, — с легкой скукой ответствовал лакей.
Он хотел пойти дальше, но Виктор преградил ему путь рукой.
— Моя жена считает, что он гений, только и толкует мне про его повесть о мышке. А чей дом вон тот, подальше?
— О «Пышке», мсье. А это дом господина Дюма-сына.
— О-о, «Дама с гортензиями»…
— «С камелиями», мсье, — поправил лакей, пытаясь удержать собак, которые так и рвались с поводков.
— Последний вопрос. А эта вычурная конструкция? Резиденция набоба?
— В этом доме живет Константин Островский, знаменитый коллекционер произведений искусства, — ответил лакей, презрительно фыркнув.
— Искусства! Вот так оказия! Да откуда художники в таком захолустье?
— Неподалеку отсюда, по другую сторону бульвара, живет господин Мейсонье, рядом с кирпичным замком мсье Гайяра, у которого я имею честь служить… Извините, мне пора. Каллиопа! Поликарп! Быстро домой!
Виктор переключил внимание на индийский дворец. Ему пришлось ждать не меньше часа, пока он наконец увидел, как вышла Таша и направилась к бульвару Курсель. Он колебался. Пойти следом? Нет. Встреча с набобом определенно казалась ему привлекательнее.
Виктор вручил визитную карточку игривой субретке, и она оставила его одного в холле, указав на готический стул с высокой спинкой, но он не сел. То, как его приняли, почему-то напомнило ему приемную врача. Скучая, он внимательно осмотрел коллекцию старинного оружия, сабель, мушкетов, пистолетов, развешанных на стенах между картинами, изображавшими сельские сцены. Хозяин дома, похоже, был неравнодушен к грудям приветливых молочниц, изображенным в ракурсе «вид сверху». Посреди этого праздника жизни, явно выставленный на всеобщее обозрение, красовался окантованный в рамку, словно почетный диплом, листок «Фигаро на башне». Передовица начиналась так: «Герой дня: Константин Островский. С каким живейшим интересом мы проследили за…» Дальше ему прочесть не удалось: в холл вышел объемистый мужчина пятидесяти лет с жизнерадостной физиономией, лысиной и моноклем в глазу. Виктора словно молнией озарило — он как будто снова увидел, как Кэндзи раскладывает на столике в «Кафе де ля Пэ» свои эстампы. Перед Виктором стоял давешний покупатель.
— Чем могу быть вам полезен, дорогой господин… Легри? — спросил Константин Островский, заглянув в визитку.
Виктор сжал зубы, чтобы не выдать волнения.
— Это вы — герой дня? — спросил он, указав на «Фигаро».
