Анна Бауэрова - Смерть и семь немых свидетелей
— Я не кралась, — сказала Эмила. — Зачем мне это было нужно? Просто я медленно шла, а потом, когда перебегала пути… — в ее голубых глазах появились слезы. — Старая Нечасова меня узнала, да? Но она закричала «хулиганы», а не «хулиганка», вот я и решила… — голос изменил ей, она вынула платок и прижала к глазам. Голова ее опустилась, а плечи затряслись от плача.
— Успокойтесь! — Янда наклонился к ней через стол. — Здесь подумают, что мы разводимся.
— Я… удивляюсь вам… как вы можете… — вырывалось у нее прерывисто, — постоянные шутки…
— Я не шучу, Эмилка. Прошу вас, перестаньте плакать, ведь вы такая мужественная девушка. Откройте глаза, высморкайтесь… вот так, отлично. Я где-то читал, что интеллигентный человек может взять себя в руки в любой ситуации. Теперь вам надо чего-нибудь выпить. Что вам заказать?
Эмила спрятала платок, но продолжала сидеть, как статуя, сжав зубы и подавляя всхлипы.
— Выпейте, вам будет лучше, — убеждал ее Янда.
— Мне… чего-нибудь полегче, — наконец произнесла она.
— Очень жаль, — вздохнул Янда. — Но что делать, подчиняюсь необходимости. — Он подозвал официанта, который уже несколько минут с интересом наблюдал за ними.
— Два «мартини».
— Момент, сейчас принесу, — и действительно, бокалы появились через несколько мгновений. А официант вынул салфетку и стал сосредоточенно вытирать соседний столик.
— Выпейте, Эмилка. Кстати, я уже два раза назвал вас так, и вы не возразили. Значит, могу…
— Если вам нравится это противное имя… — она скривила слегка опухшие от плача губы.
— Мне нравится. Вас назвали так в честь кого-нибудь из родственников?
Официант тем временем закончил вытирать соседний столик и начал выравнивать стулья около другого, находившегося тоже в пределах слышимости.
Эмила еще раз высморкалась и сделала большой глоток из бокала.
— Отец, — ответила она, — был большим поклонником философии Жан-Жака Руссо. Я должна была родиться мальчиком, и меня хотели назвать Эмилем. По имени героя знаменитой книги.
— Но родилась девочка, — кивнул Янда. Официанта тем временем позвали новые посетители. — С вашим именем вы должны быть мужественной и готовой к жизненной борьбе.
Эмила кивнула и допила «мартини».
— Выпейте еще, — он незаметно пододвинул ей свой полный бокал. — Для меня это слишком сладко, а вам нужно собраться с силами. Итак, Эмилка, покончим с этим делом.
— Я действительно не понимаю, почему сразу не сказала вам, — она сделала глоток и поставила бокал. — Ведь в этом не было ничего особенного.
— Хорошо, скажите сейчас.
— Просто… ссора с Марией была мне очень неприятна. Я сделала великую глупость, написав ту статью, но это объясню вам позже. В моих показаниях там, у вас, — все правда до того момента…
— …когда вы увидели сквозь застекленные двери Яначека и Дарека, выходивших за ворота?
— Да. Но тогда я еще колебалась: идти мне за Марией или нет. Хотя перед этим она сама предложила мне поговорить, но потом, когда я ее окликнула, она даже не обернулась… Наконец, я, почти решившись, медленно пошла через двор. Никого не встретила и, видимо, меня никто не видел. Было уже довольно темно, я спускалась к насыпи, но не кралась — мне это было ни к чему. Марию я нигде не видела и решила, что она уже давно в ресторане. Я остановилась у путей и осмотрелась. И тут заметила Марию, сидевшую рядом с тропой под насыпью! На нее падал слабый свет от фонаря у будки. Я перебежала пути, и старая Нечасова подняла крик. Но так как она пользовалась ругательствами только мужского рода — а я довольно высокая, угловатая и хожу в брюках, — то решила, что она меня не узнала. Но ее крики испугали меня, и я спряталась в кустах под насыпью. Мария встала, огляделась и вдруг полетела как стрела. Перевела дух, наверное, только в ресторане. Я пошла за ней, но очень медленно, так как все еще колебалась. Наконец решилась войти в ресторан и уже взялась за ручку, когда навстречу мне выскочил Дарек. Весь взъерошенный, возбужденный, он сразу начал мне жаловаться, что его подозревают… и так далее. Мне стало его жалко, и у меня окончательно пропало желание заходить в ресторан. Я предложила ему вместе пойти домой, он с благодарностью согласился. Мы не спеша поднимались в гору и беседовали. А наверху, где тропа проходит через заказник, решили посидеть. Разговор шел какой-то странный. Даже сейчас, когда вспоминаю о нем, у меня мурашки бегают по коже. Речь шла о смерти и загробной жизни. Оп, бедняга, попал под влияние какого-то спиритического кружка. Я пыталась развеять его мистические убеждения, но не очень-то успешно. И тут я вдруг услышала, как наверху над нами заскрипел в замке ключ. Кто-то открыл и закрыл дверцу, ведущую из барбакана в заказник. Я невольно приглушила голос и стала смотреть, кто появится на тропе. Но там никого не было. Перепуганный Дарек схватил меня за руку. Он действительно суеверный. К тому же этот негодник Рафаэль порассказал ему местные байки — а он умеет преподносить их со страшно серьезным видом. Но настоящий мастер в этом деле — Яначек. Каждому встречному рассказывает о мрачных замковых стенах, пропитанных кровью. Я очень удивлюсь, если он вам этого еще не говорил Но представьте себе, в тот раз кто-то действительно крался, обходя нас стороной. От Дарека страх передался мне. И мы сидели, дрожали от страха, как две мышки, держались за руки и напряженно слушали темноту, пока это не обошло нас и не исчезло где-то внизу… Понимаю, конечно, что все выглядело страшно глупо…
— При всем уважении к вам, Эмилка, — выглядело. Хороша картинка! Можете хотя бы приблизительно сказать, в какое время происходил весь этот ужас?
— В самом начале одиннадцатого. В четверть мы были уже во дворе, и я посмотрела на часы.
— Хм… Скорее всего это была Лудвикова. Она шла вниз к ресторану.
— Вы уверены в этом? — удивилась Эмила. — Почему же она опасалась нас?
— Впрочем, это мог быть кто угодно, — пожал плечами капитан, — включая выжидавшего свой час убийцу.
— А вы еще удивляетесь, что мы испугались, — упрекнула Янду собеседница.
— Я уже ничему не удивляюсь. Вы говорите, что в четверть одиннадцатого были во дворе? Что делали потом? Пошли спать?
— Не сразу. Дарек предложил пройти к нему — вы, наверное, знаете, что ночует он в подсобной комнате, где есть электрическая плитка. Позвал меня на чашку кофе. Идея показалась мне замечательной, однако я обнаружила, что у меня кончились сигареты. Согласитесь: кофе без сигареты…
— Только не говорите, что вы пошли снова в ресторан. Это меня доконает.
— Ну что вы. Мы стали думать, у кого можно одолжить. Дарек не курит, но он вспомнил, что Беранек после обеда принес из магазина целый блок сигарет. Как вы знаете, у него появились деньги.
— Но Беранек был в ресторане.
— Да, но мы подумали, что в комнате может быть Яначек, а тот чужое отдаст охотно.
— В то время он больше часа должен был находиться в комнате.
— Но его не было. Мы стучали в окно, потом вошли в прихожую и стали барабанить в дверь каморки Беранека. Но она была заперта, и ключ изнутри не был вставлен.
— Может быть, крепко спал…
— Это невозможно. Мы так шумели, что разбудили бы и мертвеца. Потом нам пришло в голову — было еще не поздно — зайти к Ленке или Руде Гаклу. Оба курят. И мы направились на третий этаж.
— Это уже становится занимательным. Ну, Ленки дома не было.
— Гакла тоже. Мы заглянули в обе комнаты — наверху двери обычно никто не запирает, достаточно, что закрыт вход в замок, — но нигде никого не было. Мы решили: майская ночь…
— Цветущий куст нам шепчет о любви…
— Да, просто пошли куда-нибудь вместе погулять.
— Значит, вы остались в замке одни. Двое бедняг: зеленый «водяной» и бессовестный паренек.
— Что вы себе позволяете! — от возмущения Эмила даже привстала. — Сравнивать нас с кикиморами! — в волнении она схватила бокал и, только поднеся его к губам, сообразила, что он пуст. Янда рассмеялся, и это разозлило ее еще больше. — Если вы Дарека сравниваете с Развратом — ваше дело, хотя это и не очень красиво, потому что он несчастный парень. Но почему меня — с Завистью? Боже мой! — она резко встала и презрительно посмотрела на капитана. — Я — и зависть! Ну-у, попали в точку!
Янда принялся ее успокаивать, убеждать, что это была неуклюжая попытка пошутить.
— Вы отомстили мне за полицейского, — нашла она наконец объяснение дерзости Янды. — Ладно, счет равный.
Мир был восстановлен, и капитан предложил за это выпить. Заказал два виски со льдом. Эмила не возражала, даже попросила побольше льда, так как на улице было жарко. Пока их обслуживали, обсуждали необычно теплую для конца мая погоду.
— Давайте покончим с делом, а потом уже спокойно посидим за бокалом, — предложил Янда. — Что вы делали, когда обнаружили, что совсем осиротели?
