Марджори Эллингем - Смерть призрака
Мистер Кэмпион чувствовал себя весьма неуютно.
— Моя дорогая девочка, — произнес он наконец. — Ведь не думаете же вы, что несчастный случай, послуживший причиной гибели Дакра, был целенаправленным и предполагал именно его смерть? Кроме того, я знаю, что далеко не все владельцы галерей обладают хорошим вкусом, но не думаете ли вы, что сейчас им бы не захотелось прослыть падкими на сенсации? Почему бы вам не подождать с этим, например, с годик, а потом позволить им сделать такой бросок на публику, не вызывая при этом неприятных ассоциаций? Девушка пожала плечами.
— Может быть, вы и правы, — сказала она. — То же говорит и эта маленькая скотина Макс. Но ведь я не сказала вам и половины, даже четверти всего! Алберт, дело в том, что пропали не только рисунки. Похищено все, что он сделал когда-либо, все его работы! Кто-то ненавидел его так сильно, что не мог позволить хоть чему-то сохраниться!
Матт наконец оторвался от созерцания стен и встал рядом с Линдой.
— Я думал о том, что довольно-таки странно, что нашу мансарду обчистили, — заметил он. — Что такого было у Томми за душой? Ничего, кроме картин и старых рубашек. А ведь моего ничего не тронули, слава тебе, Господи!
Последние слова он произнес немного иронически.
— Так вас обокрали? — поразился Кэмпион.
— Боже правый, разумеется! Разве Линда вам не сказала? Я считал, что мы за этим и пришли сюда! — д'Урфи выглядел обескураженным — Позавчера ночью, когда я был у Фицроя, какой-то безумец влез в нашу мансарду и унес все до единой вещи Томми. Его одежду, один или два старых холста, все его краски и прочее барахло. Это довольно странно, не правда ли? Я бы и сам был не прочь когда-нибудь отделаться от чужого хлама, вы ведь понимаете меня? Но мне это показалось очень странным, и я сказал об этом Линде, а поскольку все работы бедняги испарились, то мы и решили прийти к вам.
Мистер Кэмпион выслушал это необычное сообщение с большим интересом.
— Но если вы утверждаете, что исчезли все его работы значит, вы имеете в виду еще что-то? — спросил он.
— Именно, — подтвердила Линда. — У Сейгэлса на Дюк-Стрит было несколько его эскизов, и сразу после смерти Томми он их выставил в маленькой витрине слева от двери. Вы знаете, там у окон места очень немного. Ну вот, вся эта витрина оттуда украдена! Это случилось во время ленча, когда улица совершенно безлюдна. Никто не видел похитителя… И еще кое-что произошло с содержимым его мастерской во Флоренции. Кто-то скупил все, что там было, через двадцать четыре часа после его гибели. Я списалась с тамошними людьми на прошлой неделе и сегодня получила от них ответ. — Она слегка замялась, но потом с некоторой неловкостью добавила: — Он там изрядно задолжал, и они были рады принять любое предложение о продаже оставленных им работ. Похоже, что они и понятия не имеют о покупателе. Я телеграфировала им с просьбой дать его подробное описание, но пока никакого ответа не получила…
Мистер Кэмпион уселся на ручку кресла и вытянул вперед свои длинные худощавые ноги.
— Весьма, весьма странно, — констатировал он. — А вот, э-э, относительно кражи в мансарде… Вы не сказали ничего о том, что еще было взято, кроме вещей Дакра?
— Ох, да, они еще взяли мой старый халат, — небрежно обронил д'Урфи, — а все остальное принадлежало Дакру. Во всем этом не было бы ничего особенного, — добавил он искренне, — но Дакр был довольно аккуратным человеком, к тому же он только недавно вернулся, поэтому большинство его работ, еще не распакованных, было сложено в углу мастерской. — Он явно произнес гораздо более длинную речь, чем собирался, и закончил ее риторически: — И вот что мне показалось странным: кому понадобилось залезть в мансарду? Вообще-то туда войти ничего не стоит, но зачем это кому-то могло понадобиться?
— А где находится эта мансарда? — спросил мистер Кэмпион.
— На Кристиен Стрит. В нее упирается левый конец Шафтсбери Авеню, — быстро ответил мистер д'Урфи. — Это та маленькая зловонная улочка прямо напротив театра Прэнс, идущая параллельно Друри Лэйн. Мансарда состоит из двух чердачных комнат в доме, где находится лавка старьевщика. Пока поднимаешься наверх, как-то привыкаешь к зловонию, а может, оно слегка слабеет, я так и не смог это установить, — добавил он с детской непосредственностью. — Не очень гигиенично, зато есть центральное отопление и прочее… Любой может войти и унести все мое имущество, конечно, но этого никогда не случалось раньше. И зачем им это понадобилось?
— А вам никто не говорил о том, что к вам заходил кто-то чужой? Я имею в виду тот день, когда произошла кража? Например, те люди, что живут под вами?
— Нет. Этажом ниже живет миссис Стифф. Она продавщица цветов на Пикадилли и никогда не бывает дома вечерами. Лавка старьевщика закрывается в пять, а после восьми все вокруг погружается в тьму. У нас не очень-то освещенная улочка, мальчишки вечно разбивают фонари, поэтому любой может незаметно к нам войти. Это не так уж важно, но довольно забавно, не так ли?
Мистер Кэмпион задумался. Линда посмотрела на него очень мрачно, а глаза мистера д'Урфи уже снова обратились к гравюрам Карриера и Айвса, которые еще раньше привлекли его внимание, а теперь он, наконец, мог их поближе рассмотреть.
У Кэмпиона вертелся на языке один деликатный вопрос.
— Но ведь здесь находится жена Дакра, — решился он наконец, — быть может, она считает, что все эти вещи принадлежат ей?
— Какая жена? — Матт с большой неохотой оторвался от эстампов. — Ах да, Роза-Роза, я и забыл! Да, мы тоже о ней вначале подумали. Я виделся с ней, но она и понятия не имеет ни о чем таком. Она очень расстроена лишь пропажей его чемодана. Она очень тупая, вы ведь знаете, но это у нее фамильная черта, насколько я смог уловить. Вы хоть немного понимаете, о чем она думает, Линда?
— Роза-Роза не брала вещей Томми, — отрезала Линда с уверенностью, исключающей необходимость любых доказательств. — Она помолчала. — Я и сама не знаю, зачем я к вам пришла, Алберт… Не знаю, чего я от вас жду?.. Но ведь случилось что-то настолько странное! — вдруг почти закричала она. — Случилось такое, чего я никак не могу понять!
Она тряхнула своими сильными руками, обтянутыми коричневой тканью. Это был жест, выражающий полное отчаяние.
— Я не могу и подумать о том, что мне уже нельзя прикоснуться ни к одной вещи, которая принадлежала ему, — не осталось ни клочка рисунка, ни красок, ни кистей!..
Кэмпион подошел к ней и похлопал по плечу.
— Мне кажется, я могу изменить это положение вещей, — произнес он с оттенком явного удовлетворения в голосе. — В соседней комнате у меня имеется рисунок Дакра. Вы можете взять его себе, если захотите.
Он быстро вышел и почти тотчас же вернулся с большим плоским коричневым пакетом, который положил на стол.
— Должен признать, что, по-видимому, я совершил довольно остроумную покупку, — проговорил он, надрезая шпагат. — Я позвонил Максу Фастиену в его офис на следующий день после… э-э… вернисажа и сказал, что видел несколько рисунков Дакра и что они произвели на меня очень сильное впечатление. Полагаю, что после этого он прямиком отправился в галерею Сейтэлса, так как, когда я к нему пришел, он показал мне с полдюжины рисунков. И я купил у него один из них, но, поскольку тогда же вечером выехал в Париж, он до вчерашнего дня мне его не мог переслать. Я, как видите, еще не успел вскрыть пакет. Рисунок мне очень понравился. Это набросок головы мальчика, по-видимому, испанского.
С этими словами он снял коричневую обертку и удалил тонкие листы фанеры, обычно предохраняющие рисунок.
— Ну вот он, наконец, — произнес Кэмпион, снимая листы папиросной бумаги, — вот он, наклеенный на картон… И…
Но последние слова застряли в его горле, а девушка удивленно вскрикнула, поскольку он держал в руках всего лишь чистый лист картона, абсолютно пустой.
И сколько ни пытались они найти хотя бы намек на рисунок в складках бумажной упаковки пакета, нигде не обнаружилось ни следа «Головы мальчика», исполненной Томасом Дакром.
Глава 9
Умение продавать
— Дорогой друг, это же невероятно! Абсолютно невероятно!
Макс Фастиен ходил взад и вперед по роскошному ковру, покрывавшему пол главного зала его нарядной маленькой галереи, и подкреплял свою точку зрения весьма богатым набором жестов.
Бывшая галерея Салмона на Бонд Стрит была переоборудована после того, как он приобрел ее, и теперь она являла собой идеальное воплощение его вкусов и его взглядов на бизнес.
Выставлялось обычно несколько тщательно подобранных картин, остальные деликатно хранились в запасниках мистера Фастиена, и неосведомленный посетитель мог даже подумать, что нечаянно забрел в частный дом, принадлежащий некоей баснословно богатой персоне, чей вкус настолько изыскан и рафинирован, что приближается к пределу, за которым начинается отрицание всего общепринятого…
