Паренек из Уайтчепела - Евгения Бергер
Мисс Харпер смерила собеседника взглядом, еще более острым и проникающим в душу. Пожалуй, в этом им с Ридли не было равных... И Джек начинал понимать, что роднило этих двоих.
– Кто вы такой? – осведомилась она. – Только не смейте юлить: я вижу, что вы ничуть не Фальконе, даже с поправкой на вашего отца-англичанина. Сеньор Фальконе был рад обмануться, и вы легко этим воспользовались, но я...
– … Но вы привыкли быть осторожной и разгадали меня.
– Отвечайте, какие именно обстоятельства, как вы изволили выражаться, привели вас на виллу Фальконе. – Скрипка, замолкнув, опять ожила под смычком Камберини, и голос мисс Харпер заглушили от посторонних её волнительные рулады. – Вряд ли ваши намерения добрые, а потому, будьте уверены, я не стану вас покрывать...
– Даже ценой собственного разоблачения?
– Меня это не остановит.
– Другого от невесты мистера Ридли я и не ожидал.
Женщина, как успел уловить Джек, рвано выдохнула, лицо её дёрнулось, но длилось это не дольше секунды, и она взяла себя в руки.
– Не говорите так, – попросила она, – прошлое в прошлом, его не вернуть. И к счастью! Отвечайте, зачем вы обманываете Фальконе, – потребовала она. – Старик слаб здоровьем. Ваша ложь дорого ему обойдётся!
– Что с ним?
– А вам не все ли равно? – Они смерились взглядами.
– Мне видится, что граф добрый, сострадательный человек, – произнёс Джек, – он рассказал, как помог вам избавиться от Брандолино, и я... верьте мне, не желаю ему навредить. Но от моего присутствия здесь, от лжи, к которой мне приходится прибегать, зависит жизнь дорогого мне человека.
Скрипка продолжала стенать, и, быть может, именно потому, сказанные слова имели какой-то особенный вес, каждое отпечатывалось в мозгу и ложилось на сердце. Невозможно было солгать, остаться неискренним... И мисс Харпер, должно быть, то же самое ощущая, кивнула вдруг.
– Вы хорошо знаете Энтони? – спросила, глядя на скрипача.
– Можно сказать, он мой благодетель. Я многим обязан мистеру Ридли!
Мисс Харпер посмотрела на Джека и улыбнулась.
– Это похоже на Энтони. – Тень улыбки не затронула её глаз, лишь, скользнув по губам, растворилась облачком пара. – Вы сказали, он нынче инспектор, я правильно поняла?
– Да, мэм, он служит в отделении «G“, и служит прекрасно.
– Я знала, что он пойдет далеко, – кивнула женщина. – Именно потому и сбежала: не хотела стать камнем, который потянет его на дно. А именно так бы и вышло... Вы знаете, в чём меня обвиняли?
– Я изучил дело де Моранвиллей до мелочей.
Мисс Харпер, кажется, удивилась, что выразилось во вскинутой брови и быстром взгляде.
– Тогда вы знаете, что меня ждала виселица. Полицейским нужен был кто-то виновный, и я подходила на эту роль идеально. Энтони, ясное дело, пытался бы меня оправдать, вступил в конфронтацию с теми людьми, от которых зависело бы его будущее... Я не могла этого допустить. Но и смерти себе не желала... Бегство было самым разумным решением, и я убежала. Полагаете, я поступила неправильно?
Судить поступки других было легче простого, но Джек понимал, что это заведомо безнадежное дело: мы никогда не поймем, что сподвигло человека на тот или этот поступок, не прочувствовав его обстоятельств, не поставив себя на место этого человека.
И Джек не был уверен, как именно поступил бы в обстоятельствах Розалин Харпер: возможно, тоже сбежал бы. В конце концов, это было логично...
– Я не стану судить, уж простите, скажу лишь, что ваше решение до сих пор мучает мистера Ридли. Он ничего не забыл... Ничего, понимаете?
Женщина снова кивнула, и Джеку почудилось вдруг, что в глазах ее отразились низкие звезды.
– Эй, мальчик мой, Джино, – позвал его, стоило скрипке замолкнуть, Гаспаро Фальконе, – Витторио жаждет сказать тост в твою честь. И вы, сеньорита Ридли, присоединяйтесь к нам! – обратился старик к своей компаньонке. – Разлейте шампанское, будьте добры! – махнул призывно лакею.
Пенный напиток наполнил фужеры, и гости, обхватив высокие ножки, сосредоточились на ораторе, поднявшемся из-за стола. Витторио Мессина, огладив усы, начал так:
– Друг мой Гаспаро, – обратился он к другу и хозяину дома, – долгие годы мы с тоской наблюдали, как славный род Фальконе, один из древнейших в стране, медленно угасает под гнетом тяжелых, непредвиденных обстоятельств. Сначала смерть нашей очаровательной Терезы, после – бегство Аллегры... – Оратор вздохнул, замолчав на мгновенье. – И пусть я всегда говорил, что тебе следовало снова жениться, – указал он на друга фужером с шампанским, – но в твоём сердце уже не нашлось места для новой любви, ты остался верен старым привязанностям. И в этом весь ты, друг Гаспаро! Верный, преданный и неизменный. И за это уже можно было бы выпить, но... сегодня у нас есть повод получше, не так ли, друзья? – Его жена и сестры де Лука радостно закивали. – Сегодня мы празднуем обретение родом Фальконе надежды. Надежды, которую наш Гаспаро заслужил больше, чем кто-либо другой! Итак, за надежду рода Фальконе, – провозгласил Мессина, вскинув в воздух фужер и глядя на Джека.
– За надежду рода Фальконе! – подхватили другие, с улыбками глядя на парня.
Сам Джек, чья совесть неистово бунтовала и билась птицей с изломанными крылами внутри грудной клетки, улыбаясь вымученно и вяло, поспешил глотнуть пенный напиток, лишь бы спрятаться за фужером, и закашлялся, когда пузырьки ударили в нос.
– Ну-ну, мальчик мой, не смущайся! – старик похлопал его по спине. – Витторио любит высокопарные речи, и ты со временем к ним привыкнешь. Пей не спеша...
В этот момент, отвлекая внимание на себя, поднялась с места Бьянка де Лука. В свете свечей, в платье винного цвета и с ожерельем на шее, от которого ее кожа будто светилась, она казалась по-настоящему юной и восхитительной. Так же, кажется, полагал и сеньор Камберини, не сводивший с неё влюбленного взгляда...
– Раз уж у нас сегодня вечер приятных вестей, – сказала она, – то позвольте и мне сделать одно маленькое, но очень приятное оглашение. – Она протянула молодому любовнику руку, и их пальцы переплелись. – Мы с Джулиано хотим пожениться! – пропела она, зардевшись, словно девчонка.
Последовала мгновенная паузу, оглушительная, как выстрел, а потом Селесте Мессина подхватила свой опустевший фужер и с улыбкой сказала:
– Мы обязаны выпить за
