Паренек из Уайтчепела - Евгения Бергер
Джек с Амандой исподволь глянули друг на друга. Пройтись вместе было заманчиво, сладко, но Ридли, конечно же, вежливо отказался. Мол, они только-только с дороги, и нуждаются в отдыхе и бодрящей чашечке чая... А позже, конечно, они будут рады присоединиться к их милой компании.
Джек поплелся за Ридли с тяжелым сердцем: сначала при виде Аманды он испытал потрясение, шок, после – радость, восторг, и в итоге – горькое осознание того факта, как воспримет всё это Ридли.
– В этом не было сговора, – было первым, что он сказал, когда они снова остались одни. – Я даже не знал, куда мы с вами отправимся. Эта встреча вышло случайно!
Ридли молчал, поднимаясь по лестнице, и сжимал губы.
Сердился на Джека?
Сожалел, что позвал его в эту поездку?
Был слишком разочарован, чтобы ответить?
– Ты знаешь, я не имею ничего против мисс Блэкни, – наконец, сказал Ридли у дверей своей комнаты. – Мне она даже нравится. Только, Джек... – он посмотрел на него то ли с жалостью, то ли с тоской, – эта женщина разобьет тебе сердце. – И, не добавив ни слова, скрылся за дверью.
Больной и несчастный, Джек мерил шагами свой номер, лишь изредка отвлекаясь на красоту горных вершин в проеме окна своей комнаты: встреча с Амандой растревожила сердце и взбаламутила разум. Как никогда прежде он желал быть с этой девушкой и бежать от нее без оглядки одновременно; никак дикая необузданность Альп и пьянящий до головокружения чистый воздух ударили в голову, как молодое вино. Каждый их поцелуй, объятие и признание в своих чувствах, эстампом отпечатанные в мозгу, заставляли дрожать кончики пальцев и сбиваться дыхание.
Боже мой, он и не думал, что можно кого-то так сильно любить... и так мучиться из-за этого.
В окно долетели женские голоса.
– Аманда, постой! – По дороге к гостинице торопливо шли миссис Баррет с Амандой. – Постой, милая...
Аманда, какая-то неестественно белая, прижимала ко рту смятый платок, и подруга, подхватив ее под руку, торопливо шептала ей что-то. Что именно, Джек не расслышал, и с трудом усмирил неконтролируемый порыв броситься вниз и узнать, что случилось с любимой...
Больше в тот день он Аманду не видел. Ни во время их с Ридли прогулки по Андерматту, ни во время совместно ужина с Барретами: через Анну она передала, что её донимает мигрень и она предпочитает остаться в постели.
Услышав это, Джек сразу решил, что девушка прячется от него. Избегает их встречи... Но почему? Ему сделалось ещё хуже, он едва помнил, что ел и был ли в целом вкус у еды, которую он пережевывал. Горечь на языке, единственная приправа, которую он ощущал, затмевала всё остальное...
Аманда избегала его?
Он пойдет к ней и спросит об этом.
Приняв это решение, он с трудом перенес пытку ужином с Барретами и Ридли, последний и сам, подобно Аманде, мало с ним говорил. Будто наказывал за провинность, о которой молодой человек понятия не имел... Нет, тот, должно быть, не верил ему, считал, что они сговорились с Амандой встретиться на перевале, и сама мысль о том, что Ридли считает Джека лжецом, жгла огнём.
Как узнать, в какой комнате остановилась Аманда?
Спросить миссис Баррет?
Нельзя.
Узнать у хозяина или служанки? Но они говорили лишь по-немецки.
Впрочем, его метания усмирил белый конверт под дверью у коврика: кто-то подсунул его, пока они ужинали. Аманда? Джек вынул записку и с жадностью прочитал: «Дорогой Джек, очень хочу тебя видеть. Наедине. Приходи в полночь к конюшням гостиницы. Твоя А.»
В полночь?
Часы показали начало одиннадцатого. Как же он вытерпит это время?
В нём как будто метался рой растревоженных пчёл: жалил, жужжал, побуждал ошалело носиться по комнате, бросив книгу, ни строчки которой не сохранялось в памяти, и подбрасывал то одно, то другое мучительное воспоминание.
Аманда решила расстаться?
Она разлюбила его?
За полчаса до полуночи он выбрался из гостиницы – просто не мог больше ждать. Ночной воздух, холодный и свежий, в миг остудил его голову, успокоил дико стучащее сердце... Джек дошел до конюшен и принялся ждать.
Чёрная, тоненькая фигурка в плаще появилась чуть раньше полуночи. Неужели и ей не терпелось? Эта мысль обнадежила было, но потом явилась другая: или ей не терпелось покончить с ним поскорей...
– Джек? – голос Аманды дрогнул на выдохе.
– Аманда, я здесь. – Он подался вперёд, не решаясь обнять её, как хотел бы. Замер в нескольких ярдах, дожидаясь своего приговора...
– Джек. – Девушка сделала шаг и обвила его шею руками. Уткнулась носом в ложбинку у шеи и выдохнула.
… С ним в унисон.
– Ты дрожишь, – констатировал Джек, толком не зная, действительно ли дрожала она.
Он и сам был натянутой до предела струной и вибрировал от эмоций...
– Холодно, – прошептала Аманда, – холодно и невыносимо... знать, что ты рядом, но так далеко. Я измучилась, Джек... – Она на него посмотрела. – Я измучилась делать вид, что ты никто для меня. Перед Ридли и остальными... Хотя они знают, что это не так.
Джек снова выдохнул, и с облачком пара вышла заноза отчаяния, что засела в груди.
Аманда любит его, а значит, мир по-прежнему нерушим.
– Не думай об этом, – шепнул он, отведя от лица ее волосы, – просто не думай. Не сейчас, хорошо? – И обнял её, усмиряя дрожь хрупкого тела. – О чем ты хотела поговорить? И зачем позвала в это место? Здесь жутко. – Джек улыбнулся, желая подбодрить её.
Но Аманда вдруг странно на него посмотрела.
– Не я выбрала это место, – сказала она, – это ты написал мне записку и позвал встретиться здесь. Разве нет? – заключила едва слышным вопросом, заметив реакцию Джека.
– Я... тебе не писал, – мотнул он головой.
– И я... тебе не писала...
Осознание этого странного факта еще недостаточно уложилась в их головах, а одна из тех пчёл, что лишала парня покоя, вдруг как будто ужалила его в шею. Он схватился за место укуса – в голове поплыло...
– Аманда...
Её жесты зеркально отражали его: то же недоумение на лице, та же рука на ужаленной шее.
И темная тень у неё за спиной...
– Не пытайся сопротивляться, – прозвучал тихий голос у уха. – Препарат действует быстро: упадешь – расшибешься.
Его, действительно, повело. Он
