Рекс Стаут - Через мой труп
Рудольф Фабер посмотрел на меня, еще больше сжал и без того тонкие губы и сказал Вульфу:
– Отошлите его из комнаты.
Я собрался было ехидно ухмыльнуться, зная, какой прием встречает подобное предложение, независимо от того, от кого оно исходит; но ухмылка замерла на моем лице, когда я с превеликим удивлением услышал, как Вульф спокойно говорит:
– Конечно, сэр. Арчи, выйди, пожалуйста.
Я был так поражен и взбешен одновременно, что встал, собираясь уйти, без единого слова. Кажется, меня шатало. Но когда я почти дошел до двери, меня остановил донесшийся сзади голос Вульфа:
– Кстати, мы обещали позвонить мистеру Грину. Ты можешь позвонить из комнаты мистера Бреннера.
Вот оно что. Мог бы я и сам догадаться.
– Да, сэр, – ответил я и, выйдя из комнаты, закрыл за собой дверь и сделал три шага в сторону кухни. Там, где я остановился, на левой стене, отделяющей от кабинета прихожую, висело порыжевшее от времени резное деревянное панно, состоящее из трех секций. Две боковые секции были прикреплены на петлях к средней. Я потянул на себя правую часть, немного нагнулся – поскольку панно висело на уровне глаз Вульфа – и заглянул в смотровой глазок, скрытый со стороны кабинета картиной с двумя отверстиями, закамуфлированными дымкой. Я видел их обоих, Фабера в профиль, а Вульфа целиком – я имею в виду лицо. Я слышал также и их голоса, немного натянутые, но было ясно, что оба продолжали пикировку, причем совершенно бессмысленную, и я отправился на кухню. На кухне Фриц в носках читал газету, а рядом на другом стуле лежали его тапочки – на случай, если его вызовут. Фриц поднял глаза и кивнул.
– Молока не хочешь, Арчи?
– Нет. Говори потише. Там отверстие не прикрыто. Вульф что-то замышляет.
– А! – глаза Фрица замерцали. Ему нравилась конспирация и всякие зловещие штучки. – Подходящее дельце?
– Дьявольское дельце. Прямо вторая мировая война. Она началась сегодня на Сорок восьмой улице. Лучше не разговаривай.
Я уселся на краешек стола на пару минут, судя по моим часам, после чего снял трубку внутреннего телефона и позвонил в кабинет. Ответил мне Вульф.
– Это мистер Гудвин. Грин говорит, что хочет потолковать с вами.
– Я занят.
– Я ему так и сказал. Он ответил – мол, какого черта.
– Можешь изложить ему программу не хуже меня, и те отчеты, которые мы вчера получили…
– Я и это ему сказал. Он говорит, что хочет выслушать все от вас лично. Подключаю его к вашей линии.
– Нет, нет, не надо. Пропади он пропадом. Ты же знаешь – я не один, и разговор у меня конфиденциальный. Попроси его не вешать трубку. До чего же он занудливый субъект. Сейчас я подойду и поговорю с другого телефона.
– Хорошо.
Я повесил трубку и на цыпочках вернулся к резному панно на стене. В эту минуту из кабинета вышел Вульф, закрыв за собой дверь. Он поспешно приблизился ко мне и прошептал:
– Молодец, быстро сообразил.
И тут же приник к отверстию.
Я едва не опоздал. Рудольф Фабер оказался малый не промах. Вульф и двух секунд не смотрел еще в глазок, как вдруг резко дернул рукой и махнул. Топать мне не полагалось, поэтому я сделал три быстрых шага в сторону кабинета, по возможности стараясь ступать помягче, распахнул дверь и, не останавливаясь, влетел в кабинет. Фабер резко замер на полпути – он стоял в противоположной стороне от своего кресла, спиной к книжным полкам, но в руках у него ничего не было. Он сразу бросил на меня взгляд прищуренных глаз, но вообще-то лицо его было бесстрастно, если не считать врожденного выражения чванливости и упрямства. Мельком взглянув на него, я прошествовал к своему столу, уселся, достал из ящика стопку бумаг и принялся просматривать их, будто выискивая что-то.
Он не произнес ни слова, и я тоже. Я просмотрел бумаги и взялся за другую стопку, и уже готовился продолжать в том же духе, но этого не потребовалось. Я дошел до половины второй пачки, когда из двери, ведущей в прихожую, послышался какой-то шум, и дверь почти сразу открылась. Я глянул туда и перенес новое потрясение. В дверях стоял Ниро Вульф, в пальто, шарфе, шляпе и перчатках, с тростью в руках. Я так и уставился на него.
– Прошу прощения, – обратился он к Фаберу, – я должен отлучиться по делу. Если вы хотите продолжить, приходите завтра между одиннадцатью и часом или от двух до четырех, либо же – от шести до восьми. Это мои приемные часы. Арчи, давай поедем на «седане». С вашего позволения. Фриц! Фриц, проводи, пожалуйста, мистера Фабера…
На сей раз Фабер все же щелкнул каблуками. Не смог, должно быть, бедняга, сдержать огорчения. Он вышел, так и оставив открытым вопрос о том, продолжат ли они завтра или нет.
Когда Фриц вернулся в кабинет, Вульф сказал:
– Возьми все это, пожалуйста. – И вручил ему трость, шляпу, перчатки, шарф и пальто. – И принеси две бутылочки пива.
Услышав это, я запихал бумаги обратно в ящик стола и отправился на кухню за стаканом молока. Когда я вернулся в кабинет, Вульф снова сидел за своим столом, откинувшись и закрыв глаза. Усевшись, я потягивал молоко, пока появление пива не заставило Вульфа выпрямиться, и изрек:
– Вы все-таки точно гений. Он уже тянулся к «Объединенной Югославии».
Вульф кивнул.
– Даже почти дотронулся до нее, когда ты вошел.
– Удачная догадка.
– Никакая не догадка, а опыт. Он явно тянул время. Ничего не сказал и не собирался ничего говорить. Но он хотел, чтобы ты вышел из комнаты. Почему?
– Конечно. Очень хорошо. Но как он собирался и вас тоже выставить из комнаты?
– Не знаю. – Вульф опустошил стакан. – Мне, слава Богу, незачем вникать в его мысли. Я же вышел, чего же еще?
– Ну да. Ладно. Итак, или одна из балканок послала его сюда, чтобы он раздобыл документ, или он держит в руках мисс Тормик, потому что от него зависит ее алиби в убийстве, или он… Дьявол и преисподняя! – Я хлопнул себя по бедру. – Понял! Он – князь Доневич!
– Не паясничай. Я не настроен шутить такими вещами.
– Это я уже сообразил. – Я отхлебнул молока. – Все равно, что дальше? Беремся мы за дело или нет? Если да, то как вы это себе представляете?
– Не знаю. Мне все это не по нутру. И документ тот мне не нравится. И та штука, которая лежит в холодильнике, замаскированная под торт, мне тоже не нравится. Не стоило бы нам начинать поиски, кто той штучкой воспользовался, но переложить это на мистера Кремера мы тоже не можем – и в том и в другом случае приятного для нас мало. А ответственность лежит на мне. Я же удочерил ту девушку.
– Вы даже не знаете, она ли это.
– Это я намерен выяснить, Я снова посылал тебя туда, чтобы ты привел ее. Но ты этого не сделал.
– Ну, знаете! – Я вытаращил на него глаза. – Как прикажете вас понимать – мне следовало сунуть ее в чемодан и взять с собой, когда я удирал через подвал, падал с забора и так далее? Нет. Вы просто цепляетесь ко мне – одному Богу известно, как вы хорошо это умеете. Может, вы хотите, чтобы я сейчас ее к вам доставил?
– Да.
Я раскрыл рот:
– Сейчас?
– Да.
Я посмотрел на него. Он меня не разыгрывал; он в самом деле хотел сказать то, что сказал. Без дураков. Именно в эту минуту я и принял решение никогда, ни при каких обстоятельствах никого не удочерять. Не говоря ни слова, я покончил с молоком и поднялся, и через минуту вышел бы, если бы не зазвонил телефон.
Я сел и взял трубку:
– Контора Ниро Вульфа. Арчи Гудвин слушает.
– А, мистур Гюдвинн? Иэтто мадам Зоррка.
– Да-да. – Я сделал Вульфу знак, чтобы он взял трубку параллельного аппарата, – Мы с вами сегодня видеться.
– Да. Поиэтому я и звонить. Надо зе, сто случилось, иэто просто узасно!
– Вы правы. Совершенно ужасно.
– Да. А полиция, они столько меня расспрасивать! Я им всье рассказать, кроме одного. Я нээ сказала, сто видела, как миис Тормик сунула вам в карман…
– Вы им не сказали?
– Нет. Я думала, иэто нэ мое дело, и я не хочу никаких неприятностэй. Но я очень волновать. Теперь я думаю – ведь иэто убийство, и мой долг… Я долзна все зе сказать полиции, а то я не усновать. Иэто святость долга.
– Конечно, я понимаю. Ваш святой долг.
– Да. Но есе я подумать, сто будет справедливо, если сначала я рассказу вам, а потом полиции. Вот я вам и говорю. А сейчас позвоняю в полицию.
– Подождите минутку, пожалуйста. Чтобы я вас правильно понял. Вы намереваетесь сейчас позвонить в полицию?
– Да.
– Точнее – что вы собираетесь им сказать?
– Сто я видела, как миис Тормик сто-то сунуть в карман васего пальто, которое висели на весалке – так, стобы этого никто не заметить. А потом очень быстро вы забирать с весалки пальто и усли.
– Теперь слушайте, что я скажу. – Я постарался рассмеяться. – Вы, конечно, все верно заметили. А где вы сейчас?
– Мне позволили уйти домой. Я в своей квартире на Семьдесят восемь улица Восточна, дом пятьсот сорук два.
– Тогда вот что. Я захвачу мисс Тормик, и мы заскочим к вам. Если вы считаете, что мы убийцы, хотя это совсем не так…
