Рекс Стаут - Через мой труп
– Я знаю, что не было, а значит, в тот момент, когда его убили, он в самом деле не фехтовал. Милтан сказал, что никто и никогда не фехтует, не надев маски. Та, что надевал во время занятий Ладлоу, валялась на скамье у стены. На шпаге, которая пронзила его, насадки не было – просто торчал затупленный конец клинка; но такой тупой шпагой проткнуть человека совершенно невозможно. Однако в кабинете Милтана в стеклянном шкафу хранилась одна штучка – она исчезла, миссис Милтан обнаружила это как раз тогда, когда в кабинете находился Гудвин. Она назвала эту штучку «калдимор». Вы говорите по-французски и можете произнести название лучше меня.
– Да, Это col de mort.
– Правильно. Взять его из шкафа мог кто угодно. Миллион к одному, что его-то и надели на шпагу, которой закололи Ладлоу. На расстоянии нескольких футов, да еще когда шпагой орудуют, Ладлоу ни за что не отличил бы этот наконечник от обычной насадки на шпагу. Но и «калдимора» на шпаге не было. Значит, его сняли потом. Мы обыскали двадцать человек буквально до нитки. Но «калдимор» словно в воду канул. Из здания вышел только один – Гудвин, которого вы видите перед собой. Как вы думаете, он не мог прихватить с собой эту штучку в виде сувенира?
Вульф слегка улыбнулся:
– Я бы до этого не додумался. Может, ее просто выбросили в окно?
– Может быть. Мои люди и сейчас еще продолжают ее искать в кромешной тьме с помощью фонариков. Заодно они ищут еще одну исчезнувшую вещь. Мисс Тормик утверждает, что из шкафа в раздевалке пропала рукавица, одна из дамских фехтовальных перчаток. Мисс Лофхен и еще одна дама, называющая себя Зорка, так не думают. Миссис Милтан не хочет себя никак компрометировать. Похоже, никто точно не знает, сколько было этих рукавиц.
– А где насадка, которую надо было снять со шпаги, прежде чем надеть на нее col de mort?
– Они все на месте. В ящичках, в фехтовальных залах.
– Если шпагу хватали без перчатки, с эфеса можно снять отпечатки пальцев?
– Нет. Он обернут бечевкой или чем-то другим вроде этого, чтобы за него было удобнее браться.
– Понятно. – Кажется, Вульф говорил сочувственно. – Итак, пропали две вещи, которые могли бы помочь в расследовании. Я обещаю вам, мистер Кремер, если Арчи в самом деле прихватил с собой эти игрушки, то я позабочусь, чтобы вам их передали сразу же, как только мы с ними покончим. Теперь дальше. Сколько людей находилось в здании, когда был обнаружен труп?
– Если считать всех, то двадцать шесть.
– Скольких вы уже исключили?
– Почти всех – на подозрении осталось восемь или девять человек.
– А именно?
– Во-первых и прежде всего, та девушка, которая с ним фехтовала. Ваша клиентка.
– Ничего иного я и не ожидал. Если после того, как я с ней повидаюсь, она останется моей клиенткой, я ее сам исключу. А кого вы еще подозреваете?
– Девушку, которая приходила к вам, Карлу Лофхен. Она фехтовала с Дрисколлом, но они уже закончили и ушли в раздевалки, так что она вполне могла прокрасться в зал в конце коридора и совершить убийство. Дрисколла. Вообще-то непохоже, но не исключено. Зорку. Она была в большом зале на этом же этаже, вместе с молодым человеком по имени Тед Гилл. Он заявил, что вообще не умеет фехтовать и учился у нее азам.
– Это тот самый, – заметил я, – который вчера был вместе с Белиндой Рид, когда они увидели нашу клиентку на пути в раздевалку, только она туда шла не затем, чтобы стянуть бриллианты Дрисколла.
– Правильно. Дальше у нас по списку сама девица Рид и молодой Барретт. Они бродили по всему этажу – трудно точно установить, где же они находились. Конечно, если это Дональд Барретт, можете сами им заняться. Еще некто но имени Рудольф Фабер.
– Неандерталец без подбородка.
– Не оригинально, но сойдет. Кстати, это из-за него никого не арестовали. Сколько уже насчитали?
– Десять.
– Значит, десять. И ни у кого из всей компании никакого определенного мотива. Я бы не…
Зазвонил телефон. Я взял трубку и почти сразу передал ее Кремеру.
– Это вас. Ваш босс.
– Кто?
– Полицейский комиссар, кто же еще.
Кремер поднялся, покорно произнес: «Ох, дьявольщина», – проплелся к телефону и взял трубку.
Глава 6
Этот телефонный разговор можно было разделить на две части. Сначала говорил в основном Кремер – почтительно и воинственно одновременно, – докладывал о сложившейся ситуации, сетуя на недостаток данных, чтобы двигаться вперед. В течение же второй части, гораздо более короткой, Кремер молча слушал, что ему говорили, и, похоже, приятного в этом было мало, судя по модуляциям его мычания и выражению его лица, когда он наконец повесил трубку и вернулся в свое кресло.
Усевшись, он сердито воззрился на нас.
Вульф сказал:
– Наверно, вы так сокрушаетесь из-за того, что не можете найти подходящий мотив.
– Что? – Кремер взглянул на Вульфа. – А, да. Я бы отдал свой выходной день, чтобы выяснить то, что уже известно вам.
– Ну, на это вам одного выходного не хватит. Я как-никак читаю немало книг.
– Плевал я на ваши книги! Я совершенно убежден, что вы знаете об этом деле что-то такое, о чем я понятия не имею; я понял это, стоило мне услышать о Гудвине. Хотя и не самое приятное удовольствие лицезреть вашу физиономию, мне все-таки любопытно, что на ней отразится, когда я скажу, что комиссар мне сейчас сообщил, как десять минут назад ему позвонили из британского главного консульства. Консул заявил, что он потрясен внезапной насильственной смертью британского подданного по имени Перси Ладлоу и надеется, что мы не пожалеем никаких усилий и так далее.
Вульф покачал головой:
– Боюсь, моя физиономия вам вряд ли поможет. Могу ответить одно – похоже, у британского главного консула завидные источники информации. Сейчас полодиннадцатого вечера. Убийство произошло всего четыре часа назад.
– Ничего тут нет замечательного. Он услышал об убийстве по радио, в выпуске новостей.
– А источником сведений в выпуске новостей были вы или ваши люди?
– Естественно.
– Стало быть, вы тогда уже выяснили, что Ладлоу – британский подданный?
– Нет. Никто о нем ничего толком не знает. Мои люди сейчас этим занимаются.
– Тогда то, что у консула уже есть какие-то сведения, еще более занятно. Услышав по радио, что на Сорок восьмой улице в школе танцев и фехтования убит человек по имени Перси Ладлоу, консул сразу сообразил, что убитый – британский подданный. Более того, он даже не стал дожидаться утра, чтобы послать из своей конторы стандартный запрос в полицию, а сразу же лично позвонил комиссару. Стало быть, либо сам мистер Ладлоу был значительной фигурой, либо он был замешан в важных делах. Вполне вероятно, что у консула можно разузнать какие-то подробности.
– Премного благодарен. Комиссар встречается с ним в одиннадцать. А пока – как насчет того, чтобы вам самому поделиться некоторыми подробностями?
– Я не знаю никаких подробностей. Имя мистера Ладлоу я в первый раз услышал сегодня около шести вечера.
– Это я уже слышал. Никаких, как же. Ладно, к чертям собачьим вас с вашим клиентом. Я не гнушаюсь расследований – это моя работа и я стараюсь ее выполнять, но я терпеть не могу, когда сюда примешивают всякие иностранные штучки-дрючки. К примеру, две девицы, которые еле говорят по-английски. Раз им позарез хочется попрыгать со шпагами, то отчего бы им не заняться этим у себя на родине? Или взять Милтана – кажется, он что-то вроде француза и его жену. А Зорка? Или малый по имени Рудольф Фабер, который напоминает карикатуру на прусского офицера времен мировой войны? А теперь туда сбежались фэбээровцы и всюду суют свой нос, и в довершение главный консул сообщает, что даже убитый – вовсе не простой честный американец…
– Из доброй старой Ирландии, – вставил я.
– Заткнись. Вы понимаете, что я хочу сказать. Мне все равно, кто от кого произошел, от итальяшек, индейцев, евреев или каких-нибудь эспаньоле там или янки, негров или голландских колонистов, коль скоро они граждане Америки. Вы мне дайте американское убийство, в котором был бы американский мотив и фигурировало бы американское оружие, это дело другое, тут мы потягаемся. Но всякие выкрутасы проклятых чужаков, все эти шпаги, калдиморы и консулы, только и знающие что звонить насчет своих драгоценных подданных – да и сам я хорош, раз имел глупость притащиться к вам. Нет, это выше моих сил. Стоило бы лучше арестовать вас, продержать до рассвета в холодной камере – глядишь, вы бы совсем по-другому запели.
Казалось, он вот-вот встанет с кресла. Вульф поднял ладонь:
– Прошу вас, мистер Кремер. О Господи, ведь труп едва успел остыть! Вы не объясните мне, почему, как вы выразились, мистер Фабер взял на себя ответственность за то, что никого не задержали? Если я вас правильно понял, конечно.
– Посмотрим. А вы знаете Фабера?
– Я уже сказал, что все эти люди мне совершенно незнакомы. Я лгу, только когда мне это выгодно, причем так, чтобы ложь нельзя было изобличить.
