Майк Эшли - Новые приключения Шерлока Холмса (сборник)
– А небрежное обращение способно свести ее в могилу раньше срока?
– Какое грубое замечание, Холмс.
– Миссис Бертрам говорила, что боится именно этого.
– Доктора Майлза удивила ее тревога. По его словам, она лишь однажды поинтересовалась здоровьем мачехи – когда узнала, что от услуг доктора отказались. Во время своих многочисленных визитов на Гровнер-сквер он ни разу ее не заставал.
– Возможно, они просто посещали больную в разное время. Ну а сам доктор Ройс Майлз? Какое у вас о нем создалось впечатление?
– Добросердечный, прямой человек, довольно жизнерадостного вида. Не следует делать такое замечание о коллеге, но мне кажется, что он увлекается портером.
– Возможно, потому-то ему и дали отставку.
– Уверен, что он достаточно сведущ, – поспешил я защитить своего собрата.
Мой друг лишь хмыкнул.
– Должен признаться, я совершенно сбит с толку, Холмс. Вы считаете, миссис Бертрам тревожится искренне?
– Я считаю, что здоровье леди Эбернетти чрезвычайно тревожит нескольких человек. Вопрос лишь, по какой причине.
– Похоже, вы не придали значения подозрению миссис Бертрам, что ее мачеха подверглась насилию. После того как вы познакомились с Чарльзом Эбернетти…
– …представил ли я, что он способен на матереубийство, отвратительнейшее из злодейств? Могла ли Элис Эбернетти вообразить, что, подобно Клитемнестре, породила змею, высасывающую кровь из ее груди? [34] – Он отбросил мрачное настроение вместе с сигарой. – А теперь, Ватсон, раздавайте карты.
* * *Дом в Мейфэре, наиболее сдержанно-изящном из лондонских районов, был выдержан в георгианском стиле, с оградой из железных прутьев, двойными дверями в обрамлении дорических колонн, большими эркерами, лестницей слева, ведущей вниз, к черному ходу, и отдельным двором, где располагались конюшня и каретный сарай.
– Как по-вашему, сколько может стоить эта недвижимость? – тихо проговорил Холмс. Он снова замаскировался как вчера – буйные локоны, усы.
– Себастьян Фуд и Джон Ватсон, – отрекомендовался он пожилому дворецкому, открывшему нам дверь. – Полагаю, мистер Чарльз Эбернетти нас ожидает.
Нас провели в небольшую гостиную, обставленную довольно старомодно: неоклассический мраморный камин, китайские обои, китайский же ковер, чиппендейловская мебель. Чарльз Эбернетти горячо нас приветствовал. Его сестра, одетая в темное кашемировое платье, поднялась с кресла, снабженного подголовником, и двинулась нам навстречу. Держалась она более скованно, чем брат, однако не менее любезно. По сравнению с единокровной сестрой оба они казались весьма бесцветными. По возрасту их разделяло не больше года. Чертами лица и хрупкостью телосложения они настолько походили друг на друга, что отличала их лишь принадлежность к противоположным полам да некоторая разность характеров. Скоро стала очевидна их глубокая привязанность друг к другу.
– Вы должны извинить нас за эту старомодную меблировку, – произнес Чарльз после взаимных представлений. – Так был обставлен дом, когда он перешел в собственность нашей семьи, и матушка всегда хотела, чтобы в нем все так и оставалось.
– Ах вот как, здесь живет и ваша мать, – отметил Холмс. – Будем ли мы иметь удовольствие познакомиться с миссис Эбернетти?
– Наша мать тяжело больна и не принимает гостей, – вмешалась Сабина. – К тому же холодная погода плохо на нее действует.
– Возможно, вы могли бы разрешить моему другу взглянуть на нее. – Заметив их удивление, он поспешно продолжал: – Ватсон – практикующий врач самой высокой квалификации. Я убежден, он будет рад в любое время сообщить вам свое профессиональное мнение.
Бормоча слова согласия, я заметил, как Чарльз глянул на сестру. Та сохраняла невозмутимый вид.
– Спасибо, это очень любезно с вашей стороны, но у нас есть свой домашний врач, который заботится о матушке.
– Может быть, вы его знаете, Ватсон. Как его имя?
– Доктор Халлиуэлл, – ответила она после секундной заминки. Похоже, она уже начала слегка раздражаться, что и немудрено: Холмс проявлял немалую настойчивость в своих расспросах.
– Уверен, это превосходный специалист, – примирительно отозвался я. – И прошу вас, не извиняйтесь за мебель. У вас прелестная комната.
– Вам очень повезло, – добавил мой друг, продолжая играть роль неугомонного и беспардонного визитера, – ведь вам принадлежит столь великолепное строение в таком богатом районе. Наверняка оно стоит целое состояние.
Чарльз густо покраснел.
– Матушка никогда не продаст его. Это совершенно исключено.
– Я задел ваши чувства, – проговорил Холмс. – Прямодушие во мне иной раз берет верх над деликатностью. О, я вижу на столике карты. Ничто не сравнится со славной партией в вист с друзьями.
– Так давайте сыграем? – с готовностью предложил Чарльз, подвигая кресло.
Во время этой дружеской партии я с восторженным изумлением наблюдал за тем, как умело Холмс сохраняет личину Себастьяна Фуда. И очевидно, Чарльз Эбернетти от всей души восхищался им и внимал каждому его слову. Но столь же очевидным казалось и то, что Сабина Эбернетти не спешит выносить суждение о новом знакомце. Она держалась вежливо, однако подчеркнуто холодно.
В четыре часа она поднялась из-за столика и дернула за шнурок звонка, висевший возле камина.
– Хочешь попросить, чтобы принесли чай, Сабина? – осведомился Чарльз. – Самое время.
Встав, мисс Эбернетти увидела, что пламя в камине почти погасло.
– Надо позвать Минтера, пусть подбросит еще угля, – произнесла она.
– Незачем беспокоить Минтера. У него и так много работы. Я сам займусь очагом, – возразил ее брат.
Где-то в глубине дома раздался еще один звонок. По лицу Чарльза Эбернетти скользнуло выражение досады.
– Это матушка, – бросил он.
– Я схожу, – безмятежно откликнулась его сестра. – Ей пора принять лекарство.
– Мне кажется, – рассеянно произнес Холмс, глядя, как наш хозяин управляется с камином, – чтобы вести такое обширное хозяйство, требуется немало слуг. – Похоже, Чарльз его не слышал, но Холмс упорно продолжал: – Достойно восхищения, что мисс Эбернетти взяла на себя роль сиделки.
– Она сама на этом настояла, – пояснил Чарльз. – А пока моя сестра в отлучке, господа, мы могли бы отведать чудесного портера.
Он подошел к графину, стоящему на буфете.
– Портер не просто чудесный, – оценил Холмс, отпив глоток, – он поистине великолепный.
Чарльз покраснел от удовольствия.
– Из моих собственных погребов. Я принесу вам бутылочку.
– Ну что вы. Мы уже скоро уходим.
– Простите, что оставила вас одних, – проговорила мисс Эбернетти минуту спустя. – А где Чарльз? Сейчас Минтер принесет чай.
– Кажется, ваш брат пошел в винный погреб.
Из очага выскочил кусок угля и упал на ковер. Сабина вздрогнула всем телом, схватила щипцы и кинула уголь обратно на решетку. Некоторое время она осматривала ковер в поисках возможных повреждений, а мой друг, в свою очередь, изучал ее, сидя в кресле.
Вскоре вернулся Чарльз, держа под мышками по бутылке. В нем произошла разительная перемена: побледневшее лицо покрылось испариной, а руки тряслись, когда он ставил бутылки на стол.
– Слушайте, Эбернетти, да вы больны! – воскликнул Холмс.
– Чарльз, иди сюда, присядь. – Сестра подвела его к креслу с подголовником и печально взглянула на нас через плечо. – Мой брат страшно боится тесного замкнутого пространства. Чарльз, тебе следовало послать туда Минтера.
– Конечно, ты права. – Чарльз промокнул лоб платком. – Но он терпеть не может спускаться в погреб.
– В этих погребах так душно, – согласился Холмс. – Сожалею, что ваша доброта заставила вас вынести подобные неудобства.
– Не беспокойтесь об этом, дорогой друг. Это всего лишь моя дурацкая причуда, скоро все пройдет.
После чая мы откланялись, пообещав прийти снова в ближайшее воскресенье, днем, чтобы сыграть еще одну партию. Едва мы вышли, все добродушие, которое Холмс изображал перед Эбернетти, улетучилось, и он вновь впал в задумчивость.
– Что ж, Холмс, – произнес я, – мы не подвинулись к разгадке тайны, если здесь вообще есть какая-то тайна. Для меня все вполне ясно. Любящие дети, только и всего. Хотя эта пара – довольно грустное зрелище. По крайней мере, нам известно, что их мать существует.
– А откуда нам это известно, Ватсон?
– Но вы же сами слышали. Она звонила, чтобы к ней пришли.
– Где-то в доме раздался звонок, вот и все. Но вы правы, эта пара – зрелище печальное. Однако здесь имеются свои подводные течения, Ватсон, притом, быть может, довольно опасные. На это указывает несколько мелких происшествий, которые вы совершенно проглядели.
– Хотелось бы услышать от вас разъяснение.
– Через неделю, в это же время, я уже разгадаю их секрет. Думаю, он окажется более зловещим, чем вы можете себе представить.
– Вам видней. Хотя жаль, что вы так ревниво относитесь к плодам своих рассуждений.
