Энтони Беркли - Отравление в Уичфорде
И Роджер предоставил ей говорить на данную тему сколько душе угодно, слушая, однако, с тем выражением почти болезненного сочувствия, которое, по словам Шейлы. напоминало о кошке в интересном положении.
— Как удивительно живо вы все описали! — заявил он, когда дама, "убив" мистера Бентли, "осуществила" после смерти "post mortem"[6], "арестовала" его жену и "пролила" слезу над его могилой. — У меня такое впечатление, будто я сам пережил нес, о чем вы рассказали. Какая, должно быть, странная женщина, эта миссис Бентли!
— Она сущее чудовище, мистер Шерингэм! Боюсь, я не смогу подобрать иное слово. Да, чудовище!
— Чудовище! — восхищенно повторил Роджер. — Вот le mot juste[7]. Но скажите, миссис Сондерсон, как же она сама все это объясняет? Она же должна была что-то отвечать на обвинения, а вряд ли можно сказать, что миссис Бентли — неумная женщина.
— Неумная? Нет, конечно же это не так. Отнюдь! Она чудовищно хитроумна и лукава.
— Да, я бы сказал то же самое, но ее поступки совсем не свидетельствуют о большом уме. Напротив, они кажутся элементарно глупыми. Так что, наверное, у нее был какой-то неизвестный мне аргумент?
— Ну, разумеется, она не поскупилась на объяснения, Жаклин, я имею в виду, — фыркнула миссис Сондерсон, — но вы можете положиться на меня, мистер Шерингэме: ее объяснения ничего не значат. Это все ложь, глупая, бессмысленная, вульгарная ложь.
— О, конечно, все это именно так, — умиротворяюще сказал Роджер, — ее аргументы просто обязаны быть неумны и лживы, но вы не знаете, в чем их суть? Мне было бы очень интересно узнать, ведь я изучаю психологию преступников, и меня весьма занимает вопрос: как можно объяснить то, что объяснению не поддается? Вам, случайно, не приходилось слышать, что она говорит?
— О, конечно приходилось, и много раз, но меня ей обмануть не удалось, уверяю вас.
— В этом я не сомневаюсь ни в малейшей степени, ответил Роджер, всячески пытаясь говорить спокойно и не выдать внешне своего волнения. Он явно наткнулся на истинную причину, которая руководила действиями миссис Сондерсон, — мстительную злобу!
— Но что такого она могла сказать, как объяснить, например, то, что в микстуре был обнаружен яд? Каким образом можно истолковать это сколько-нибудь разумно и убедительно?
Однако тут произошла неожиданная осечка. Возможно, Роджер был неподобающе настойчив, по, как бы то ни было, дама вдруг почувствовала, что уже не находится в центре его внимания, и постаралась немедленно исправить положение.
— О, вы не должны спрашивать меня об этом, мистер Шерингэме, — строго возразила миссис Сондерсон, — эти сведения относятся к моим свидетельским показаниям, и меня специально предупреждали, чтобы я ни единым словом никому о них не обмолвилась.
— О, вы совершенно правы, — горячо одобрил такую позицию Роджер, искусно скрывая разочарование, — разумеется, совершенно правы.
И он быстро прикинул в уме, каков будет его следующий ход. Роджер был уверен, что потерпел лишь временное поражение — слишком он был высокого мнения о себе и не сомневался, что терпение и труд помогут вытянуть из этой смешной маленькой особы все, что он решил обязательно узнать. Однако к цели надо было продвигаться поспешая медленно, решил он, — любое ложное движение может непоправимо осложнить ситуацию. Сейчас он применит небольшое стимулирующее средство, а именно: разыграет безразличие, и, может быть, это ускорит процесс добывания информации.
Отодвинувшись в угол дивана, он начал рассуждать, к изумлению и разочарованию маленькой дамы, на темы, совершенно не имеющие отношения к предыдущему разговору. Роджер как раз кончал многословный пассаж о причинах, которые вызывают мятежные настроения среди обитателей Южной Нигерии, когда его искусная дипломатия принесла желаемый результат.
— А вы уже встречались с миссис Аллен, мистер Шерингэме? — спросила внезапно его собеседница.
— С миссис Аллен? — небрежно переспросил Роджер. — Нет, не встречался, но подумываю, чтобы нанести ей визит завтра днем. А возвращаясь к вопросу о поклонении тотемам, миссис Сондерсон, вам никогда не приходило в голову, как близоруки власти, не позволяя туземцам…
— О, минуточку, мистер Шерингэме, пожалуйста, извините! Вы не останетесь на чашку чаю?
— А вы позволите, да? Я бы очень-очень хотел, но, боюсь, я вам ужасно надоел за последние полчаса.
— Вовсе нет. Я… мне очень интересно послушать о беднягах туземцах Южной Иберии[8]. Так это… живописно. Пожалуйста, нажмите на кнопку звонка с другой стороны камина! Очень вам благодарна.
— А почему вы спросили, не встречался ли я с миссис Аллен? — осведомился Роджер, вновь садясь на прежнее место.
— О, ну, я просто поинтересовалась, вообще-то она знает об этом ужасном деле меньше меня.
— Не может быть!
— Вот именно! Понимаете, после того, как она узнала эту ужасную новость про своего мужа, она больше к Бентли не заходила. Она, что очень естественно, видеть не могла Жаклин.
— А это было за сутки до смерти мистера Бентли, да?
— Да, и даже немного раньше. Миссис Аллен уже тогда не было в доме Бентли, когда сиделка передала нам пузырек с микстурой. Ее не было уже тогда, когда, после смерти мистера Бентли, мы вынуждены были запереть Жаклин в отдельной комнате, а потом его брат послал за ней, чтобы она тоже присутствовала при обыске, который мы решили провести.
— Понимаю, — ответил Роджер, слегка улыбнувшись. Миссис Сондерсон явно гордилась своей причастностью к событиям.
Раздался вежливый стук в дверь.
— Войдите! — ответила дама. — Мэри, принесите, пожалуйста, чай. И меня нет дома, если кто-нибудь наведается.
Пока Мэри накрывала на с гол, разговор касался посторонних тем, а затем Роджер вернулся к теме, затронутой собеседницей.
— Значит, миссис Аллен отсутствовала в тот вечер после обеда? Я имею в виду вечер того дня, когда умер мистер Бентли.
— О да! Я совсем забыла вам сказать, что миссис Аллен заходила на несколько минут к мистеру Бентли, когда сиделка спустилась вниз пообедать.
Роджер навострил уши.
— Заходила к мистеру Бентли? Повидаться с ним? Интересно, зачем это ей понадобилось?
— Мне кажется, это было как-то связано с отношениями ее мужа и миссис Бентли, так как она хотела, чтобы их свидание происходило с глазу на глаз. Пожалуйста, обратите внимание на одно из этих маленьких пирожных: мне кажется, они очень удались. Да, и поэтому, пока сиделка обедала, с мистером Бентли была я, а потом они пришли вместе с мистером Альфредом Бентли, и он попросил меня оставить их одних с мистером Бентли.
Роджер, волнуясь, схватил сразу два маленьких пирожных вместо одного:
— А когда да это было? Примерно за час до того, как в тот вечер мистеру Бентли стало очень плохо? — спросил он по возможности спокойно.
Миссис Сондерсон наморщила свой белый лобик:
— Да, это было тогда, ну, во всяком случае, почти в то самое время. Постойте, сиделка сошла вниз в восемь вечера или около того, потому что мы с мистером Альфредом Бентли только что кончили обедать, и как раз тогда в столовой прозвонили каминные часы.
— И сиделка попросила вас заменить ее наверху?
— Да. Понимаете, после того, что мы узнали в тот день, миссис Бентли не разрешалось ни на минуту оставаться с мистером Бентли наедине.
— Но миссис Бентли все-таки оставалась с ним вдвоем в то время, когда сиделка спускалась в столовую?
— О нет! Тогда ее в комнате больного не было. А кроме того, в комнате тогда находился мистер Уильям Бентли. Он тоже спустился вниз, когда я вернулась в спальню мистера Бентли.
— Понятно. А затем мистер Альфред Бентли сопроводил к нему в спальню миссис Аллен, а вы вместе с ним снова сошли вниз?
— Да. О, мистер Шерингэм, даже тогда я знала, что должно случиться нечто особенное! Совершенно ясно знала. Наверное, я сверхчувствительна к потусторонним явлениям, понимаете? Это я унаследовала от материнской семьи, они были шотландцы. Я очень часто ощущаю, что обязательно должно произойти нечто ужасное, и задолго до события. Это так потрясающе сверхъестественно. Если вы сами не относитесь к подобным натурам, то вам не понять, как…
— Но я отношусь! — с величайшей серьезностью заверил ее Роджер.
— О-о, неужели? — маленькая дама была явно удивлена. — Как это все интересно!
— Да, не правда ли? Но сам я вряд ли испытывал столь острые ощущения, как вы. А вы уже тогда, значит, почувствовали, что произойдет нечто зловещее? Поистине, замечательно! Но почему вы сказали "даже тогда"? Может быть, вы все ожидали чего-то необыкновенного?
— О нет! — вскричала очень ободренная его словами миссис Сондерсон. Это неожиданное явление. Мы все ничего такого не ожидали, по к девяти часам вечера мистеру Бентли стало, по-видимому, намного лучше. Мы решили, что он поправляется. А затем внезапно случился ужасный приступ, и он его убил.
