Джеймс Хилтон - Это - убийство?

— И вы всерьез поверили, что мальчик мог прыгнуть в пустой бассейн?

— Поверил. Это было маловероятным, но вполне возможным фактом. Во всяком случае, намного более вероятным, чем любой вариант убийства. Если бы не пуля в черепе, о которой вы говорите, об убийстве вообще речь бы не зашла. Почему, однако, Скотланд-Ярд так легко выдал разрешение на эксгумацию тела? Значит, помимо всяких сплетен и слухов, у них должны были иметься весомые причины?

— Их человек сказал мне, что они нашли улику, но не объяснил, какую именно.

— Нашли улику? Где?

— Здесь, в школе. Или где-то на территории.

— Вы хотите сказать, что полицейские обыскивали школу?

— Скорее, не обыскивали, а просто наблюдали…

— Обыскивали или наблюдали, в любом случае это, конечно, скандал! Скандал! — Голос директора сорвался на хрипоту. — Обычные правила поведения требуют, чтобы сыщики запрашивали разрешение на проведение таких работ, и я непременно дал бы свое согласие… Как же так?.. Вы можете сказать своему приятелю-сыщику, если снова встретитесь с ним, что мне очень хотелось бы знать: по какому праву он позволяет своим ищейкам нарушать неприкосновенность личной собственности и личной жизни? Это вопиющее нарушение всех общественных правил и прав человека!

Таким образом, беседа закончилась этой вспышкой ярости. Ривелл отметил, что именно «нарушение неприкосновенности личной жизни», а не известие об убийстве вызвало у директора школы Оукингтона такой гнев.

Глава VI

Дело Ламберна

Ривелл решил не поступаться своей независимостью. Хотя он относился к Гатри с уважением, но не хотел стать просто его помощником или отказаться от своего активного участия в расследовании, которое с каждым часом становилось все более интересным.

При встрече с Гатри тем вечером на одной из проселочных дорог неподалеку от школы он пересказал в деталях свой разговор с Роузвером. Гатри понимающе кивнул:

— Значит, вам удалось кое-что из него вытянуть! Вот только вопрос — правда ли все это?

Ривелл и сам так думал, но все же его удивила спокойная, как бы сама собой разумеющаяся недоверчивость Гатри.

— Вы его подозреваете? — невольно вырвалось у него.

— Я этого не говорю. Но во мне всегда просыпается подозрительность, когда я слышу странные речи. Кто эта женщина? Как вы полагаете?

Ривелл медлил с ответом:

— Э-э-э, не уверен, что я имею право…

— Конечно имеете! — со смехом перебил Гатри. — Ведь наш разговор неофициальный, так сказать, обмен мнениями. Ну ладно, если хотите, я сам скажу: скорее всего это жена Эллингтона. Разбитная брюнеточка со вздернутым носиком, не так ли?

Описание миссис Эллингтон, услышанное из уст Гатри, так поразило Ривелла, что он потерял дар речи. Гатри счел его молчание за знак согласия.

— Итак, почему она пошла к директору и завела дурацкий разговор? Если, конечно, он не врет. Мы должны учесть, что один из них или они оба могут быть абсолютными лжецами. А кстати, когда вы здесь учились, Роузвер уже был директором?

— Нет. Он приехал сюда через несколько лет после окончания войны. Думаю, вы многое знаете о его деятельности на войне?

— Да, он был важной птицей в те годы. Честно сказать, я изучил его досье и за предвоенное время. Это тоже очень интересно… — Гатри остановился и закурил трубку. — Между прочим, здесь в кустах могут скрываться юные любовники, а они, вопреки обычным представлениям, гораздо меньше увлечены любовными переживаниями, чем подслушиванием чужих разговоров… Поэтому давайте говорить тише. Позвольте сообщить некоторые детали из жизни нашего друга Роузвера. Во-первых, у него нет ученой степени — приставка «доктор» означает лишь его некоторое отношение к медицине.

— Я знаю.

— Неужели? Пойдем дальше. У него не было никакого опыта преподавания, когда он появился в Оукингтоне. Кем он только не был в свое время — врачом, политиком, бизнесменом, но никогда раньше не работал в школе… — Гатри умолк, задумчиво попыхивая трубкой. — Конечно, вы знаете, почему его взяли сюда, в Оукингтон? Здесь все пришло в запустение при прежнем директоре Джури, и попечители школы вообразили, будто Роузвер, став диктатором, вытащит хозяйство из болота. Что, в общем, он и сделал.

— По-моему, он интересная личность.

— Без сомнений. Не подумайте, что я пытаюсь его очернить. Я просто хочу указать на то, что мы имеем дело не с обычным выпускником Итона или Оксфорда, ставшим директором школы и сочиняющим эпиграммы на греческом… Роузвер многое познал в жизни, у него богатый опыт. По меньшей мере дважды ему удавалось сколотить состояние — и дважды он разорялся — в Америке и в Новой Зеландии. Он, однако, умеет убеждать людей. В Америке успел создать не одну фирму.

— Теперь я понимаю его интерес к биржевым сводкам…

Гатри улыбнулся:

— Само по себе это мало что значит. В Англии найдется не один директор школы, который ни пытался бы играть на бирже… Но Роузвер действительно был когда-то своего рода финансистом. Конечно, честным финансистом, насколько финансист вообще может быть честным… Однако в конце концов ему не повезло, и он отправился в Новую Зеландию. Там он занялся врачебной деятельностью в маленьком городке, где экономом школы работал некий Эллингтон…

— Позвольте, тот самый Эллингтон, который работает сейчас в Оукингтоне? — воскликнул Ривелл.

— Да. Более того, когда Роузвер добился определенных успехов и переехал в большой город, Эллингтон последовал за ним. Они стали близкими друзьями. Единственно, куда Эллингтон не последовал за Роузвером, — это на войну. Эллингтон оставался в Новой Зеландии, где не проводилась мобилизация. А позже, в 1921 году, когда Роузвера назначили директором в Оукингтоне, Эллингтон примчался с другого конца света, чтобы занять тут место эконома. Любопытно, не правда ли?

— Очень любопытно. А вам не кажется, что тут попахивает шантажом? Предположим, Эллингтон знает о каких-то неблаговидных фактах из жизни Роузвера… Ведь человек с такой богатой биографией наверняка не всегда соблюдал законы…

— Да, возможно, только тому нет ни малейших доказательств, вот в чем беда.

Ривеллу пришла вдруг в голову мысль, которую он не мог не высказать:

— Помните, я вам рассказывал, что мальчик возвратился неожиданно и никто в дортуаре не знал о его появлении? Во всяком случае, Роузвер точно об этом не знал. И рассмотрим вариант с угрозой шантажа. Роузвер, зная, что Эллингтон будет спать на кровати Маршалла, подготовил «несчастный случай» для своего дружка. Он ведь не знал, что мальчишка вернется раньше, чем ожидалось…

Гатри расхохотался:

— Вы умны и проницательны, Ривелл, и если бы к вашим словам были приложены какие-либо улики, я бы сказал, что с работой вы справились блестяще. Но ведь никаких улик нет? Более того, я не согласен с вами по поводу второго убийства — какие могли быть у директора школы мотивы убивать второго брата после первого?

— Мотивы были! — Ривелл говорил с возбуждением, краска прилила к его щекам. — Необязательно именно он убил их обоих! Разве не могло существовать двух убийц — по одному на каждый случай?

— Оставьте меня в покое с вашими головоломками, они слишком сложны для такого старого простака, как я… напридумывать можно много, а вот фактов по-прежнему недостает. И чем скорее мы раздобудем улики, тем лучше. А теперь пора отдохнуть и хорошенько выпить перед сном.

Больше Гатри ничего не сказал и только заметил, что, на его взгляд, Ривеллу следует некоторое время попользоваться гостеприимством Роузвера.

Таким образом, Ривелл провел еще одну ночь в доме директора. Роузвер был уже в постели, когда Колин вошел в дом, однако было ясно: директор предчувствовал, что Ривелл останется. Сумка гостя так и стояла неупакованная, а на столике в столовой были бутылка виски и сэндвичи.

Утром, когда Колин спустился к завтраку, мажордом сообщил, что доктор Роузвер передает ему свои извинения — сегодня директор будет завтракать с преподавателями в общем зале.

Причина такого решения выяснилась позже, когда Ривелл встретил в коридоре школы Ламберна.

— Хэлло, Ривелл! — возбужденно крикнул Ламберн. — Вы еще здесь? Думаю, теперь-то вы надолго задержитесь! Какая сенсация! Пойдемте ко мне в комнату, там поговорим.

Как только за ними затворилась дверь, Ламберн продолжал заговорщическим шепотом:

— Мы только что удостоились невиданной чести — директор завтракал с нами в общем зале! Вы не представляете, что это значит! Мы сразу поняли: что-то случилось или вот-вот случится. В последний раз директор удостоил нас совместной трапезы, когда пятеро наших школьников сбежали с какими-то официантками на выставку в Уэмбли… Но то случилось несколько лет назад! А на сей раз событие оказалось более серьезным. Хотя сюрприза не получилось — мы успели прочитать жуткие новости в «Дейли Мейл».