Энн Перри - Вор с Рутленд-плейс
— Бог мой! Ты, должно быть, шутишь!
— Почему же? Могло ли что-то подобное подтолкнуть Мину или любую другую женщину к мыслям о самоубийстве? Тебя, к примеру?
— Я… — Кэролайн уставилась на дочь. Потом медленно выдохнула, словно сил спорить уже не осталось. — Я не знаю. Полагаю, это один из тех случаев настолько ужасных, что понять чувства другого человека невозможно, пока сам не окажешься в его положении. — Она отвела взгляд и потупилась. — Бедняжка Мина. Она так ненавидела все мало-мальски неподобающее, неприличное… То, о чем ты говоришь, привело бы ее в ужас!
— Мы не знаем, мама, так ли все было на самом деле. — Шарлотта наклонилась и дотронулась до нее. — Могло быть и что-то другое. Быть может, Мина была воровкой и испугалась позора разоблачения.
— Мина? Ах, ну что за бред… — начала было Кэролайн, но осеклась. Лицо ее отразило идущую в душе борьбу подозрительности с недоверием.
— Но кто-то же этим занимается, — строго напомнила Шарлотта. — И учитывая, откуда были украдены вещи, не похоже, чтобы их мог взять кто-то из слуг. А вот кто-то вроде Мины — мог!
— Но у нее тоже пропала одна вещь, — возразила Кэролайн. — Табакерка.
— Ты имеешь в виду, она так сказала, — поправила Шарлотта. — И это была мужнина табакерка, не ее. Наверняка самым разумным способом отвести от себя подозрение было бы взять что-нибудь и у себя, не так ли? Не надо большого ума, чтобы до этого додуматься.
— Наверное, ты права… По-твоему, тот, кто наблюдает, знал об этом?
— Возможно.
Кэролайн покачала головой.
— Мне трудно в это поверить.
— А во все остальное легко? Еще вчера Мина была жива.
— Знаю. Все это так отвратительно, бессмысленно и глупо… Порой просто невозможно поверить, как безвозвратно может измениться столь многое всего за каких-то несколько часов.
Шарлотта попыталась зайти с другой стороны:
— Ты по-прежнему чувствуешь, что за тобой наблюдают?
Кэролайн взглянула изумленно.
— Понятия не имею! Я об этом даже не задумывалась. Какое значение имеет какой-то там любитель подглядывать в сравнении со смертью Мины?
— Одно может быть связано с другим. Я просто стараюсь обдумать все варианты.
— Ну, лично мне не кажется, что из-за всего этого стоило бы умирать. — Кэролайн поднялась. — Думаю, пора нам пообедать. Я просила, чтобы ланч был готов без четверти час, а сейчас уже позже.
Шарлотта послушно последовала за ней, и они направились в столовую, где уже был накрыт маленький стол. Служанка готовилась подавать. Когда она ушла, Шарлотта приступила к супу, пытаясь в то же время вспомнить разговор недельной давности, когда она познакомилась с Миной. Миссис Спенсер-Браун говорила что-то об Отилии Чаррингтон и ее смерти; возможно, даже намекала, что в этой смерти было нечто загадочное. Мысль гадкая, но, раз уж она пришла в голову, ее стоило проверить.
— Мама, Мина жила здесь какое-то время, так ведь?
— Да, несколько лет. — Кэролайн удивилась. — А что?
— Значит, она должна хорошо всех знать. Настолько хорошо, что если воровкой была она и украла какую-то важную вещь, то могла прекрасно понимать ее значение. Ты согласна?
— И что это может быть?
— Не знаю. Смерть Отилии Чаррингтон? Она много говорила об этом, когда была здесь; как будто даже подозревала, что там кроется некая тайна, которую семья тщательно скрывала.
Кэролайн отложила ложку.
— Ты имеешь в виду, что смерть не была естественной?
Шарлотта неуверенно нахмурилась.
— Ну, это, пожалуй, уж слишком. Но, возможно, это случилось не совсем так, как хотелось бы, — по крайней мере, мистеру Чаррингтону. Мина говорила, девушка была очень пылкая, и определенно намекала на ее несдержанность. Быть может, если бы она не умерла, случился какой-нибудь скандал?
Кэролайн снова взялась за еду, отломив кусочек хлеба.
— Какая неприятная мысль. Но, возможно, ты права, — сказала она. — Мина и вправду обронила несколько намеков на то, что с Отилией не все так просто, как многие думают. Я никогда не расспрашивала ее, потому что слишком люблю Амброзину и не хотела поощрять подобные разговоры. Но теперь припоминаю, что Мина возбудила мое любопытство и в отношении Теодоры.
Шарлотта была озадачена.
— А кто такая Теодора?
— Теодора фон Шенк. Сестра Амариллис Денбай. Вдова с двумя детьми. Я не очень хорошо ее знаю, но признаюсь, она очень мне нравится.
Шарлотта с трудом могла представить, как кому-то может нравиться кто-то состоящий в родстве с Амариллис.
— Вот как, — отозвалась она, не заметив, насколько скептически это прозвучало.
Кэролайн сухо улыбнулась.
— Они совершенно не похожи. Прежде всего Теодора, похоже, не торопится снова выйти замуж, хотя и очень, насколько мне известно, стеснена в средствах. А люди, разумеется, все знают. Собственно говоря, когда она приехала сюда несколько лет назад, у нее не было ничего, кроме унаследованного от родителей дома. Теперь у нее новое пальто с меховым воротником, да не каким-нибудь, а соболиным! Помню, когда оно у нее появилось, Мина не преминула это отметить. Стыдно признаться, но я тоже задавалась вопросом, откуда оно у нее взялось.
— Любовник? — предположила Шарлотта.
— Тогда она невероятно осмотрительна!
— Не очень-то осмотрительно носить неизвестно откуда взявшееся пальто с соболиным мехом, ничего при этом не объясняя, — возразила Шарлотта. — Не может же она быть настолько наивной, чтобы воображать, будто это пройдет незамеченным! Держу пари, любая женщина с Рутленд-плейс может оценить наряд другой женщины с точностью до гинеи. И, вероятно, назвать портниху, которая его пошила, и месяц, в который его скроили.
— Ох, Шарлотта! Это несправедливо. Мы не такие… не такие недобрые и мелочные, как ты, похоже, думаешь.
— Не недобрые, мама, но практичные и прекрасно разбирающиеся в том, что сколько стоит.
— Это так. — Кэролайн доела суп, и служанка подала следующее блюдо — нежную, превосходно приготовленную рыбу. В иных обстоятельствах Шарлотта насладилась бы ею в полной мере.
— Теперь у Теодоры явно больше денег, чем раньше, — неохотно продолжала Кэролайн. — Мина как-то предположила, что она сделала нечто ужасное, чтобы заработать их, но я тогда подумала, что она просто шутит. Временами у нее прорывался довольно дурной вкус. — Она подняла глаза. — Ты считаешь, все могло быть именно так и Мина что-то об этом знала?
— Возможно. — Шарлотта ненадолго задумалась. — С другой стороны, возможно, Мина сказала так из зависти или просто ради красного словца. Самые дурацкие слухи порой так и начинаются.
— Но Мина была не такая, — возразила Кэролайн. — Она редко говорила о других, только если говорили все. Она предпочитала слушать.
— Значит, это все же могло быть как-то связано с Тормодом, — рассудила Шарлотта. — Или каким-то другим мужчиной, о котором мы пока не знаем. И даже с Олстоном. Или же она просто была воровкой.
— Самоубийство? — Кэролайн отодвинула свою тарелку. — Как это ужасно, что другой человек, другая женщина, во многом такая же, как ты, и живущая по соседству, настолько несчастна, что накладывает на себя руки, не желая прожить еще хотя бы день, а ты об этом ни сном ни духом и как ни в чем не бывало занимаешься обычными делами, обдумываешь меню, проверяешь, починено ли белье, и думаешь, кому нанести визит…
Шарлотта протянула руку через стол и коснулась матери.
— Не думаю, что ты могла бы что-то сделать, даже если бы знала, — тихо проговорила она. — Мина ничем не дала понять, что так безнадежно несчастна, да и нельзя же лезть в чужие дела с расспросами. Горе порой легче переносить в одиночку, а унижение — последнее, чем хочется поделиться. Самое милосердное — это сделать вид, что ничего не замечаешь.
— Полагаю, ты права. Но я все равно чувствую себя виноватой. Наверняка я могла бы что-то сделать.
— Ну, теперь уже ты не можешь ничего, кроме как хорошо говорить о ней.
Кэролайн вздохнула.
— Я, разумеется, послала соболезнование Олстону, но чувствую, что навещать его еще слишком рано. Он, конечно, страшно потрясен. Но бедняжка Элоиза тоже нездорова. Я подумала, мы могли бы заглянуть сегодня к ней и выразить сочувствие. Она приняла все это слишком близко к сердцу. По-видимому, бедняжка еще более слабого здоровья, чем я полагала.
Не слишком веселая перспектива, но долг есть долг. И если Лагарды последними, не считая прислуги, видели Мину живой, то, быть может, они расскажут что-то интересное.
Войдя вслед за Кэролайн в гостиную Лагардов, Шарлотта даже замерла от изумления. Эта Элоиза настолько разительно отличалась от той, которую она видела на прошлой неделе, что ее было бы впору представлять заново. В лице Элоизы не было ни кровинки, и двигалась она медленно, словно лунатик. Девушка выдавила улыбку, но получилось неубедительно. На Рутленд-плейс пришла смерть, и необходимость изображать радость отпала.
