КниГАзета . - Дедушка

- Не знаю, кому из нас лучше об этом позаботиться, - так же наигранно-ласково произнесла Татьяна, подражая его манере. - Степан Николаевич обо всем подумал.  В кухне стояла скрытая камера, которая записала все, что произошло в тот день, - и она показала на маленькую флешку, которая висела у нее на шее на шнурке, как кулон.

На мгновенье лицо Дмитрия изменилось до неузнаваемости — он побледнел, зрачки расширились до предела, казалось, он забыл, как сделать вздох, но затем сглотнул и, наливаясь кровью, пробормотал:

- Ни черта подобного...

- Зря вы сомневаетесь, - Татьяна волновалась, ей очень хотелось развернуться и убежать, она кожей чувствовала, что этот человек ее сейчас ударит, но она взяла себя в руки. - Преступник в голубой рубашке и джинсах без десяти три вошел в дом, открыл дубликатом ключей дверь и вошел в квартиру. Там он всыпал порошок эфедрина в термос с травяной настойкой, которую, как он знал, его тесть, - она вызывающе надавила на это слово, - принимал ежедневно. Мне продолжать?

- Сильно тебе это поможет? - Дмитрий дрожал от ярости, но внешне ничем это не проявлял, разве что его обольстительная улыбка стала напряженнее. - Ты ничего не добьешься! Ты сдашься еще на первом шаге, как всегда! Отдай ее мне и разойдемся, не нужно злить тех, кто сильнее.

- А что вы мне можете предложить? - Татьяна жестом предложила ему пройтись, и это несколько рассеяло повисшее напряжение. Они медленно пошли по дорожке парка.

- Деньги могут все, - не вызывающим сомнения тоном резко ответил Дмитрий.

- Как вы могли так с ним поступить? - спросила женщина. - Что он вам сделал? Ведь Степан Николаевич хороший человек.

- Хороший человек! - передразнил Дмитрий. - Даже хороший человек может быть порядочным скотом, когда дело касается личных интересов. Легко казаться хорошим человеком, когда благодетельствуешь тем, кого сам же растоптал.

- За какое такое зло можно заплатить жизнью?

- За чужую жизнь! - рявкнул мужчина. - Из-за него моя семья потеряла все! Отец умер, а мать доживала одна, в нищете. Она ни разу в жизни не ела вдоволь — каково это было видеть мне?

- Но вы сейчас делаете то же самое, - возразила Татьяна. Они остановились. Сквозь просвет деревьев была заметна «Вишенка» Людмилы.

- Разве? - усмехнулся он. - Я не разрушаю чьи-то жизни.

- А как насчет моей? - переспросила Татьяна. - Ведь я любила его, другого шанса быть любимой и нужной у меня уже не будет.

- Ну так подумайте об этом, - вкрадчиво произнес Дмитрий, теряя терпение и наклоняясь к ее лицу. - Подумайте, что я могу с вами сделать, если вы будете упрямиться! Отдайте мне флешку.

- Ни за что! - заявила Татьяна, чуть подаваясь вперед в непритворной ненависти к этому типу.

Дмитрий ударил ее по лицу, а когда она вскинула руки, чтобы запоздало прикрыться, рванул за шнурок на шее. Флешка оторвалась, и он торопливым шагом, почти переходящим в бег, бросился к метро.

- Пора, я все записала! - сообщила в рацию Людмила, выходя из машины.

Едва Снегирев поравнялся с лавочками вокруг фонтана, пара крепких ребят, изображавших случайных прохожих, быстрым отточенным движением подхватили его с двух сторон под руки, Дмитрий попытался извернуться, но в следующую секунду уже стоял на коленях с заломлеными за спину руками, а один из оперативников защелкивал наручники. Девочки на лавочке восхищенно взвизгнули, прохожие останавливались, кто-то торопливо снимал происходящее на телефон.

- За каким хреном? - взвыл Дмитрий, загребая носками лаковых ботинок песок.

- Снегирев Дмитрий Анатольевич, - привычно-монотонно пробубнил оперативник, скорее для того, чтобы покрасоваться перед студентками, глазеющими с лавочки. - Вы задержаны по обвинению в мошенничестве, шантаже и покушении на убийство. Так что незачем вырываться-то...

Людмила подошла к Татьяне и сочувственно дотронулась до нее:

- Спасибо вам. Вы смелая.

- Да что вы, - вздохнула, пытаясь справиться с потрясением, Татьяна. - Мне только жалко, что он не знает — там на флешке видео с котятками.

И обе рассмеялись.

За огромными окнами застекленной террасы виднелись голубые гривы прибрежных трав, покатыми холмами сбегавшие к плиточной дорожке. По обеим сторонам от нее в полумраке вырисовывались длинные плети отцветшего лилейника. Как струны, тянулись к небу сосны. В живописный проем между ними было видно фиолетовое озеро, темное по краям и нежно светлеющее к центру. Над озером протянулось розовое облако, будто стрела, указывающая путь. Вдалеке совершенно беззвучно и так медленно, словно в замедленной съемке, пролетели три аиста.

- Здорово, что мы наконец выбрались сюда, - млея от переполняющей ее неги, произнесла Людмила, лениво поворачиваясь в глубоком мягком кресле. - Ты рад?

Сергей, стоявший на террасе и глядевший на тающий в сумерках вечерний мир, кивнул. Говорить не хотелось. Удивительно, почему эта идея — взять да и поехать в отпуск — не пришла им в головы раньше. Они столько сил потратили на то, чтобы выкраивать время и освобождать головы от рабочих мыслей для того, чтобы переключиться друг на друга, сердились, спорили, портили отношения и запутывались в делах... А все оказалось куда проще — просто в один день, когда они отмечали маленькой компанией окончание дела, Игорь, слегка захмелевший, плутовато улыбаясь и потирая переносицу, предложил: «А почему бы вам вдвоем не поехать отдохнуть? Вы давно уже не брали отпусков...» Сергей с радостью ухватился за эту идею, и вскоре они уже разработали план отдыха, выбрали место, куда хотят поехать (небольшой пансионат в Карелии), купили билеты. И вот теперь, с остекленной террасы, где они предавались безделью, все прошедшие месяцы казались им отлетевшим сном. Где-то вдали осталась пыльная Москва, столпотворения людей и машин, узлы дел и отношений, завязки тех историй, что будут ждать их по возвращении домой.

Неожиданно завибрировал телефон. Людмила поначалу не хотела подниматься и брать его, с неудовольствием смотрела, как он натужно гудит на тумбочке и отчаянно светит экраном. Но затем любопытство или желание скорее оборвать этот посторонний шум заставили ее встать и принять вызов. В трубке раздался срывающийся от счастливого возбуждения голос:

- Сегодня он открыл глаза и сказал: «Аленка, я тебя люблю!»