Элен Макклой - Шаг в четвертое измерение
— Я шла за вами следом, мистер Данбар, — мне хотелось поговорить с вами наедине.
Рукой она отбросила выбившуюся прядь, которая из-за влажности воздуха уже чуть завилась.
— Я имею в виду Джонни. Вы разговаривали с ним сегодня утром. Каково ваше мнение? Я должна знать об этом. Прошу вас, не нужно жалеть меня и щадить мои чувства.
Я молча стоял перед ней и крутил в руках веточку вереска, не зная, что сказать.
— Я и сам в полной растерянности, миссис Стоктон, — признался наконец я. — Мне кажется, с ним что-то произошло во время бомбардировки, но я понятия не имею, что именно, а он мне об этом ничего не говорит.
— Может быть, это какая-то форма шока?
— Это лишь слово, а не объяснение. Почему шок принимает форму побега, когда у мальчика здесь есть все, что требуется для полного счастья? Во всяком случае, мне так кажется.
— Кажется? — быстро откликнулась она. — Значит, вы считаете, что это не только шок. Здесь что-то связано с нами?
— Я не знаю. Только пытаюсь догадаться. Я ведь во всем этом деле лишь посторонний зритель.
Она наклонилась немного вперед, не спуская взгляда с моих глаз.
Ну и что они собираются предпринять? На такой вопрос нельзя было дать вразумительного ответа. Кого она имела под местоимением «они»? Мужа и эрпантье? Или полицию? В этом случае гораздо больше подошли бы местоимения «мы» или «вы». Считала ли она, что другие настроены против нее и Джонни? Само собой разумеется, Джонни не питал особого желания заключить с ней союз.
— Я предложил вашему мужу проследить за Джонни, когда он убежит в следующий раз. В таком случае можно узнать о его цели, если только таковая у него есть. Это будет для вас более поучительным, чем все попытки перехватить его, что вы делали последнее время.
Мне казалось, что лицо у нее не может быть бледнее, но теперь оно стало смертельно бледным.
— Нет, нет! — торопливо запричитала она. — За ним нельзя следить. — Выражение ее глаз говорило о внутренней боли.
— Есть ли какая-нибудь причина… — начал было я. Она встала.
— Мне кажется, этого делать не стоит. Я сейчас же поговорю об этом с мужем. Он не понимает Джонни. Никто его не понимает.
Она по-прежнему смотрела на меня глазами раненого животного.
— Мистер Данбар, у меня к вам довольно странная просьба. Не встречайтесь больше с Джонни. Не вмешивайтесь больше в это дело. Вы не так стары, как я, но вы достаточно пожили, чтобы понять: в этой жизни существуют странные вещи. Вещи, в которые лучше не заглядывать слишком глубоко. Перед вами одно из подобных явлений. Оставьте все, как есть. Ради собственного и моего спокойствия. Я не знаю, что случится со мной, если я еще потеряю и Джонни. Я утратила так много, я не могу себе позволить потерять и его…
Я внимательно посмотрел на нее и подумал: «Вы уже его потеряли. Ему плевать на вас, он ни о ком, кроме себя, не заботится…»
— Не знаю, что и делать, — медленно повторила она. — Благодарю за все, что вы мне рассказали. А теперь, прощайте…
Повернувшись, она медленно зашагала прочь. Через несколько мгновений она исчезла, и мне показалось, что я сам придумал весь этот инцидент, так как от него не осталось ни одного осязаемого свидетельства.
Вряд ли она могла больше расстроить меня. Размышляя по дороге домой, я все больше убеждался в том, что она либо что-то знала о Джонни, либо о чем-то подозревала. Но нам об этом ничего не было известно, мы даже об этом не догадывались.
Вечером я прошагал три мили до маленькой деревушки Страттор, чтобы отправить телеграмму своему командиру. Ее невинный текст не вызывал любопытства. Но при расшифровке се содержание отнюдь не было столь безобидным:
ЗДЕСЬ СУЩЕСТВУЮТ ДВЕ ВОЗМОЖНОСТИ ФРАНЦУЗ ПО ИМЕНИ МОРИС ШАРПАНТЬЕ ЖИВУЩИЙ В КАЧЕСТВЕ УЧИТЕЛЯ В АНГЛИЙСКОМ ДОМЕ И НЕИЗВЕСТНЫЙ ИНОСТРАНЕЦ ЖИВУЩИЙ В ОДИНОЧЕСТВЕ В ОТДЕЛЬНОМ КОТТЕДЖЕ. ПРОДОЛЖАЮ РАССЛЕДОВАНИЕ.
Глава седьмая
На следующее утро сплошь покрытое облаками небо низко висело над голой землей. Морось, которую и дождем не назовешь, этот скорее невидимый туман, просачивалась через пористый потолок и придавала воздуху в комнате перламутровый оттенок. Но когда я заглянул в сад, то увидел, что миссис Грэм стоит на грязном дворе, и на ней нет ни шляпки, ни плаща. Последовав ее примеру, я отказался от плаща и зонта.
— Далеко ли до озера? — поинтересовался я.
— Около шести миль, — сказала она, с недоумением взглянув в мою сторону. — Но там нет ничего интересного — большой резервуар воды да горный хребет Бен Тор.
— Где проходит туда прямая дорога?
Она махнула рукой через пастбище, указав на окружавший его сосновый бор.
— Там, в чаще, вы найдете тропинку. Затем выйдете на болото. Пойдете по берегу реки Тор и, миновав долину, дойдете до озера. Не положить ли вам в сумку завтрак?
— Нет, благодарю вас. Еще рано. Думаю, что вернусь Домой около часа дня.
Она проводила меня скептическим взглядом. Я зашлепал по болотистым зеленым пригоркам пастбища.
«Тропинкой» оказалась оленья тропа. Я сильно подозревал, что ею стали пользоваться люди, после того как ее проложил бойкий олень. Вскоре я на самом деле увидел его следы. Других признаков животного мира там не было. Чем дальше я уходил в лесную чащу, тем слабее доносились с фермы привычные домашние звуки, мычание коров и блеяние овец, — и вскоре со всех сторон подступила тишина, словно в пустом соборе. Слабое пошаркивание подошв о скользкий ковер из опавших сосновых иголок было единственным звуком, и даже он казался грубым нарушением тишины, — неслыханное вторжение туриста, который бесцеремонно и напористо продвигается в проходе между скамьями в храме без всяких коленопреклонений. Смолистые колоннады стройных деревьев бесконечными рядами высились передо мной, они росли среди толстого слоя слежавшихся иголок, стремительному вытягиванию кверху не мог препятствовать густой подлесок. Над головой зеленые ветки переплелись и образовали толстую и надежную крышу, которая не пропускала и капли дождя, и я таким образом все это время оставался сухим.
Ни птица, ни порыв ветра не тревожили эту благоговейную тишину. У меня складывалось впечатление, что я вступил в вакуум, в котором движение отличается быстротой и бесшумностью, так как ему не препятствует воздух, в вакуум, в котором жизнь приостанавливается, как и смерть. От этой сказочной иллюзии не осталось и следа, когда я вдруг наткнулся на следы человека, ясно отпечатанные на влажной сырой земле. Две — три пары следов человеческих ног, отличавшиеся друг от друга по форме и по размерам. Их оставили здесь совсем недавно. Вначале, вероятно, шел ребенок, а за ним мужчина с женщиной. Я ускорил шаг.
Полоска опалового неба, просквозившая между колоннами стройных деревьев, подсказала, что я нахожусь на лесной опушке. С левой стороны до самого горизонта простиралось болото, застывшее словно ледяная штормовая волна. Справа оно постепенно уходило ко дну долины, где стремительные воды реки облизывали валуны, сжимавшие русло. Там, где долина сужалась, через реку был переброшен на большой высоте узенький мостик, и я увидел противоположный берег, скрытый за густой завесой листвы растущих на склоне берез. Прямо впереди меня была величественная, похожая на палатку, гора, возвышавшаяся над другими, меньшими вершинами, — это и был горный хребет Бен Тор.
Мое внимание вдруг привлек мост. Вероятно, это и есть «верхний мост», а посему эта местность была тем открытым болотом, где Джонни Стоктон исчез перед изумленным взором Мориса Шарпантье. Я обвел медленно взглядом голый склон, протянувшийся от линии горизонта к реке, — и задержался где-то посередине. Там, на расстоянии около мили, за рекой, что-то двигалось.
Это, конечно, не пастух, решил я, так как поблизости не было видно ни собак, ни овец. Может, это егерь. Или самка оленя, отбившаяся от стада. Или… в голове против воли промелькнуло воспоминание о человеческих следах, оставленных на тропинке позади. Я пошел вперед прямо по болоту.
Я находился приблизительно на расстоянии около полумили от движущейся фигуры, когда вдруг увидел то, что принял за пригорок, — что-то вроде бородавки на гладкой поверхности болота, образованной, несомненно, либо кучей сросшихся под землей корней, либо скрытым под почвой валуном. Этот предмет был такого же цвета, что и окружающий его вереск, и, подойдя поближе, я увидел, что на нем растут сорняки и кустарники. Только приблизившись вплотную, я понял, что это — творение рук человеческих, — тут возвышались стены определенной высоты, и все сооружение занимало около пяти квадратных футов. Оно было круглым, грубой формы, без крыши и с отверстием в одной из стен. Прильнув к отверстию, я услыхал чей-то ленивый голос, который насмешливо меня поприветствовал.
— Доброе утро! Вы рано встаете. Я же говорил, что мы скоро встретимся.
