Рекс Стаут - Смертельная ловушка

Вулф умолк, потому что Шетук пошёл. Он шагал медленно, спустился в небольшую впадину, где был сток для воды, потом снова поднялся. Потом он пошёл быстрее, явно направляясь прямо к дереву. На полпути он за что-то зацепился и чуть не упал, но выпрямился и ускорил шаг.

— Включи мотор, — приказал мне Вулф. — Поезжай вперёд, но медленно.

Я решил, что это ошибка. Шетук обязательно услышит шум мотора, и неизвестно, как он поступит в этом случае. Но я сделал то, что мне было велено, стараясь действовать как можно тише. Я вывел машину обратно на дорогу, и мы поползли наверх, миновав сначала сто ярдов, потом двести.

— Остановись, — сказал Вулф.

Я переключил скорость в нейтральное положение, потянул ручной тормоз, — мотор продолжал работать, — повернулся и посмотрел на луг. На секунду я разглядел опустившегося на колени Джона Белла Шетука и затем…

До нас донёсся только звук, причём вовсе не такой громкий, как я ожидал. Взвихрилось облако пыли. Но в ту же минуту, может, секунды через три-четыре, послышался мягкий шелест: это осколки падали на траву — так падают первые капли летнего дождя, который потом переходит в ливень.

— Поезжай, — коротко приказал Вулф. — Найди телефон-автомат. Я обязан доложить обо всём, что произошло, инспектору Кремеру.

Глава 8

На ужин у нас были устрицы, лягушачьи лапки, жареная утка, кукуруза в початках, салат из зелени, пирог с черникой, сыр и кофе. Я сидел напротив Вулфа. Справа от меня находился генерал Карпентер, а слева — сержант Брюс. Очевидно, Вулфу было известно о том, что Карпентер приведёт и её, потому что стол был накрыт на четверых ещё до их прихода, но мне он об этом ничего не сказал. Она ела, как и полагается сержанту, если не по манерам, то, во всяком случае, по количеству. Да и все остальные тоже.

В офисе после ужина мы с ней закурили по сигарете. Карпентер, положив ногу на ногу, уселся в красном кожаном кресле, в котором накануне вечером сидел Джон Белл Шетук, набил табаком трубку, раскурил её и принялся выпускать клубы дыма, что Вулф, удобно расположившись на своём троне за столом, воспринял как настоящий мужчина. Он ненавидел трубки, но на его лице было ясно написано, по крайней мере это понял я, что сейчас война и нельзя уклоняться от трудностей.

— И всё-таки, — заметил Карпентер, — я не понимаю, почему Шетук, выражаясь по-военному, так безропотно подставил под удар свои фланги?

— Видите ли, — удовлетворённо промурлыкал Вулф, — он понятия не имел, что поступает таким образом. Во-первых, он недооценил меня. Во-вторых, переоценил себя. Это профессиональное заболевание тех, кто занимает место в стане людей влиятельных. В-третьих, полученное им анонимное письмо привело его в смятение. Мысль разослать эти письма людям случайным оказалась почти гениальной.

Карпентер кивнул.

— Это придумала Дороти. Мисс Брюс.

«Ха! — подумал я про себя. — „Дороти“. „Кен, милый“. Что-то это звучит чересчур фамильярно».

— Да, в умении соображать ей не откажешь, — снизошёл Вулф. — Тем не менее она допустила колоссальный промах, о котором вам, наверное, не доложила, решив подвергнуть испытанию нашу с майором Гудвином честность. Она предложила мне миллион долларов. Но поскольку ей порой приходят в голову блестящие мысли, обязательно пользуйтесь её услугами, хотя, считаю я, вам не следует забывать, что порой она способна и на глупость, ибо та ловушка, которую она приготовила для нас, оказалась самой очевидной из когда-либо придуманных женщиной.

— Для вас да, — улыбнулся Карпентер. — Но поступить таким образом посоветовал ей я. Я велел ей, как только подвернётся случай, подвергнуть вас испытанию. При такой сумме и процентах с неё я бы даже за себя не поручился. И хотя я был наслышан о вашем таланте…

— Бросьте, — махнул рукой Вулф. — Вам следовало бы проявить больше изобретательности, проверяя нашу лояльность. Что же касается Шетука, то, скорее всего, ему стало известно, что Райдер вот-вот раскается, и он был вынужден так поступить.

— Райдера я до сих пор не понимаю. Я был бы готов поклясться, что он человек не менее честный, чем другие, а он оказался таким безнравственным.

— Необязательно, — возразил Вулф. — Вполне возможно, просто слабым. Не знаю, в чём дело. Они были старые друзья, а кто, как не близкий приятель, так хорошо знает ту тайну, ту угрозу, которые делают человека беспомощным? Но Райдеру одновременно были нанесены два удара, перед которыми угроза, в чём бы она ни состояла, утратила силу. Погиб в бою единственный и горячо любимый им сын, и был убит один из его подчинённых, капитан Кросс. Первый удар заставил его переоценить все его ценности, а второй — убийство никак не входило в их договор. Он решил поехать к вам и во всём признаться, о чём сообщил Шетуку не в беседе один на один, потому что не хотел обсуждать своё решение или спорить, а в присутствии других, публично. Вот в чём было дело.

— Да, в тяжёлое положение он попал, — пробормотал Карпентер.

— Совершенно верно. Да и Шетук оказался не в лучшем. Ему тоже пришёл конец. После этого у него не осталось выбора, да и обстоятельства сложились так, что поступить таким образом было хотя и тягостно, но и нетрудно. Когда он возвратился после обеда с генералом Файфом, ему потребовалось всего на три-четыре минуты остаться одному в кабинете Райдера, что оказалось делом вовсе не сложным. Затем он, по-видимому, отправился на какую-то встречу. У людей, занимающих такой пост, всегда полно встреч. Перед ужином вы спросили у меня, он ли убил и капитана Кросса. Думаю, что да. Если вы хотите включить это в свой рапорт, выясните, был ли Шетук в Нью-Йорке в прошлую среду вечером и чем он занимался. — Вулф пожал плечами. — Так или иначе, он умер.

Карпентер кивнул. Он не сводил с Вулфа взгляда, который я часто видел в глазах людей, сидевших в этом кресле и смотревших на Вулфа. Это напомнило мне то, что провинциалы обычно говорят про Нью-Йорк: город им нравится, но жить там не по карману. Что касается меня, то я живу в Нью-Йорке.

— Что навело вас на мысль о нём? — спросил Карпентер.

— Я уже вам сказал. Его реакция, проявившаяся здесь, когда майор Гудвин выдвигал ящики и собрался открыть чемодан. До этой минуты я ни о чём не знал. Преступником мог оказаться Файф, Тинэм и даже Лоусон. Между прочим, — посмотрел на часы Вулф, — они должны прибыть сюда через двадцать минут. Я расскажу им про мисс Брюс, объясню, что я просто использовал её, раз вы не хотите, чтобы они знали, чем она занимается на самом деле. Но о Шетуке вам придётся им поведать самому. Я обещал ему, что его смерть будет интерпретирована как несчастный случай, о чём я и сообщил в полицию, хотя инспектору Кремеру известна правда. Он знает всё — мы с ним контактируем уже много лет. То, что произошло сегодня здесь, сказал я Шетуку, останется тайной для непосвящённых.

— Так мы и поступим, — согласился Карпентер. — С тем пониманием, что это не помешает будущим операциям. Мы никогда не сможем заполучить тех, кто был замешан в этом деле, но по крайней мере, их остановим. Интересно… Мы могли бы переломить Шетуку хребет, попади он нам в руки.

— Пф! — Вулф не был настроен противоречить. — Будь он человеком твёрдым, умей он бороться и защищаться, мы бы никогда не сумели до него добраться. Обвинить его в убийстве? Ерунда. Что же касается всего прочего, то за его спиной встали бы такие батальоны людей богатых, правоведов и политиков, что он мог бы, если бы захотел, помахать нам на прощание рукой. — Вулф вздохнул. — Но меня он вывел из себя. Он решился бросить мне вызов. Он явился сюда вчера вечером и предупредил, что никому не позволит шутить над собой! Зная себя, я понял, что никогда не смогу от него отделаться, а позволить себе такое я не могу. Как вам известно, денег за оказание помощи государству я не беру, и у меня остаётся не так уж много времени для частной практики в качестве детектива. Я просто не мог позволить себе потратить следующие три года, а то и пять или десять, уделяя внимание мистеру Шетуку.

Карпентер, пыхтя трубкой, не сводил глаз с Вулфа. После шести затяжек он окончательно убедился, что трубка погасла, и полез в карман за спичками.

Я воспользовался представившейся мне возможностью.

— Майор Гудвин просит разрешения, — сказал я, — обратиться к генералу Карпентеру.

— Из вас никогда не получится солдата, — нахмурился Карпентер. — Вы чересчур нахальны. Что вам угодно?

— У меня есть предложение, сэр. Насколько я понял, генералу Файфу и полковнику Тинэму суждено остаться в неведении об истинной роли сержанта Брюс. По-моему, они будут крайне удивлены её присутствием и, возможно, заподозрят, что она не просто сержант из женской вспомогательной службы. Я только что шёпотом спросил её, любит ли она танцевать, на что она ответила утвердительно. Поэтому я почтительно предлагаю…