Джон Карр - Окно Иуды

Глава 8

СТАРЫЙ МЕДВЕДЬ ЕЩЕ НЕ ОСЛЕП

Пистолет «уэбли-скотт» был предъявлен для обследования и идентификации. Кто-то позади нас начал тихо напевать мелодию «О, кто поплывет со мной через Дауне?» на слова «О, кто говорил, что он невиновен?». Атмосфера скептицизма стала ощутимой почти физически. Я случайно посмотрел на Реджиналда Ансуэлла — вещественное доказательство как будто впервые заинтересовало кузена подсудимого. На мгновение он поднял взгляд, но его угрюмое красивое лицо не выразило ничего, кроме презрения, а рука вновь начала теребить графин с водой на солиситорском столе.

— Этот пистолет находился в кармане обвиняемого? — продолжал сэр Уолтер Стром.

— Да.

— Подсудимый объяснил, почему он пришел для мирного разговора о своем будущем браке с огнестрельным оружием в кармане?

— Он отрицал, что пришел с пистолетом, и заявил, что кто-то, вероятно, подложил его, пока он был без сознания.

— Понятно. Он смог опознать оружие?

— Обвиняемый сказал мне: «Я хорошо знаю этот пистолет. Он принадлежит моему кузену Реджиналду. Когда он не на Востоке, то всегда останавливается в моей квартире. Кажется, последний раз я видел пистолет месяц назад в ящике стола в гостиной».

После долгих и вполне убедительных показаний, касающихся обследования комнаты, свидетеля спросили:

— К какому выводу вы пришли относительно того, как было совершено преступление?

— Мне кажется, стрелу стягивали со стены справа налево, держа ее так, как указывают отпечатки пальцев. Человек, который делал это, должен был стоять со стороны буфета. При таких обстоятельствах я пришел к выводу, что покойный подбежал к левому боку стола с целью спастись от нападавшего…

— Иными словами, чтобы поместить стол между ним и собой?

— Да, — согласился инспектор Моттрам, иллюстрируя повествование боксерскими жестами. — Тогда нападавший, очевидно, побежал к жертве вдоль передней стороны стола. Началась борьба, во время которой покойный стоял очень близко к столу и лицом к буфету. В схватке отломился исчезнувший кусок пера, а покойный порезал руку. Когда ему нанесли удар, он упал около стола и испачкал руки пылью, хватаясь за ковер перед смертью. Вот как я представляю себе происшедшее.

— Или же покойный ухватился за пыльный стержень стрелы. Ведь часть стрелы вы не могли проверить на наличие отпечатков, так как она вошла в тело? Пыль могла оказаться на руках таким образом?

— Вполне.

— Кажется, инспектор, вы квалифицированный дактилоскопист, прошедший соответствующее обучение для работы в этой области?

— Да.

— Вы изучали образцы отпечатков пальцев обвиняемого, взятых сначала на Гроувнор-стрит с помощью имевшейся там штемпельной подушечки с фиолетовыми чернилами, а позже в полицейском участке?

— Да, изучал.

— Вы сравнивали их с отпечатками пальцев на стержне стрелы?

— Да.

— Пожалуйста, идентифицируйте эти фотографии, показывающие различные серии отпечатков, и объясните жюри пункты совпадения… Благодарю вас. Отпечатки на стреле были оставлены обвиняемым?

— Да.

— Были ли найдены в комнате еще чьи-либо отпечатки пальцев, помимо покойного и подсудимого?

— Нет.

— Были ли найдены какие-нибудь отпечатки на графине с виски, сифоне или четырех стаканах?

— Нет.

— Где еще находились отпечатки пальцев обвиняемого?

— На стуле, где он сидел, на столе и на дверном засове.

После еще нескольких вопросов, касающихся ареста Ансуэлла, прямой допрос был завершен. В некотором роде он суммировал все дело. Если Г. М. готовил атаку, пришло время ее начинать. Снаружи стало темно, и капли дождя барабанили по стеклянной крыше. Свет в зале стал ярче. Г. М. поднялся, опершись руками на стол, и приступил к перекрестному допросу:

— Кто запер дверь на засов?

— Прошу прощения, я не совсем понял.

— Я спросил, кто запер дверь на засов изнутри.

— На засове были отпечатки пальцев обвиняемого, сэр, — ответил инспектор Моттрам.

— Мы не отрицаем, что он отпер дверь. Но кто ее запер? Имелись на засове другие отпечатки, кроме принадлежащих обвиняемому?

— Да, отпечатки покойного.

— Значит, покойный мог запереть дверь точно так же, как обвиняемый?

— Да, мог.

— По словам свидетеля Дайера, около четырнадцати минут седьмого он услышал, как покойный сказал: «Да что с вами, приятель? Вы сошли с ума?» — после чего раздались звуки, похожие на звуки борьбы. По-вашему, эта была схватка, во время которой убили Хьюма?

Но инспектора Моттрама было нелегко заманить в подобную ловушку. Он покачал головой и прищурился.

— Хотите знать мое мнение, сэр?

— Да.

— Судя по описанным мною доказательствам, мы пришли к выводу, что эта схватка была краткой и окончилась, когда свидетель Дайер постучал в дверь и спросил, что происходит. После чего дверь закрыли на засов изнутри…

— Вы имеете в виду, чтобы они могли спокойно и без помех продолжать драку?

— Чтобы никто не мог войти, — невозмутимо уточнил свидетель.

— А потом они дрались еще пятнадцать минут?

— Нет, ссора могла вспыхнуть снова через четверть часа.

— Понятно. Но если обвиняемый запер дверь в четверть седьмого, это означает, что он был готов к преступлению, не так ли? Стал бы он запирать дверь, а потом мирно беседовать?

— Вполне возможно.

— Вы ожидаете, что жюри этому поверит?

— Я ожидаю, что жюри поверит тому, что милорд судья велит считать доказательством, сэр. Вы только спрашиваете мое мнение. Кроме того, я ведь согласился, что покойный мог сам запереть дверь…

— Фактически вы считаете вероятным, что он это сделал?

— В общем да, — признал инспектор.

— Отлично. Нас пытаются убедить, что обвиняемый отправился к будущему тестю с заряженным пистолетом в кармане. Это указывает на преднамеренность, не так ли?

— Обычно люди не носят оружие, если не думают, что могут им воспользоваться.

— Но он не воспользовался этим оружием?

— Нет.

— Тот, кто убил жертву, пробежал через комнату, сорвал со стены стрелу и напал с ней на покойного?

— Мы так считаем, сэр.

— Фактически на этом основано все ваше дело? — осведомился Г. М., склонившись вперед.

— Только часть дела.

— Но важная часть?

— Об этом предоставляю судить милорду.

Г. М. похлопал себя по парику. Педантичный голос свидетеля звучал неторопливо — он говорил лишь то, что имел в виду.

— Вернемся к пропавшему куску пера, — продолжал Г. М. — Вы нигде его не нашли?

— Нет.

— Вы тщательно обыскивали комнату?

— Очень тщательно.

— Значит, вы не могли бы его не заметить, если он находился там? Тогда где же он был?

Инспектор Моттрам улыбнулся ровно настолько, насколько позволяла обстановка. Он настороженно наблюдал за Г. М., ибо ошибка в показаниях губительна для полицейского офицера.

— Мы тоже думали об этом, сэр, — сухо отозвался Моттрам. — Если, конечно, его не убрал из комнаты кто-то еще…

— Стоп! — прервал Г. М. — Кто-то еще? Но в таком случае это должен быть один из тех, кто уже давал здесь показания?

— Полагаю, что да.

— Значит, один из свидетелей лгал, не так ли? И дело против обвиняемого отчасти построено на лжи?

— Вы не дали мне закончить ответ, сэр. Я сказал это только для того, чтобы все исключить, как мы и должны делать.

— Ну и что вы собирались добавить?

— Что кусок пера, вероятно, застрял в одежде обвиняемого, незаметно для него самого. На нем было тяжелое пальто…

— И это, — заметил Г. М., — по-вашему, свидетельствует, что перо сломалось во время борьбы?

— Да.

Г. М. подал знак в сторону стола солиситоров. Теперь он, казалось, излучал злорадство.

— Инспектор, вы ведь достаточно сильный мужчина, не так ли?

— Полагаю, не слабее большинства.

— Превосходно. Взгляните на то, что вам протягивают. Знаете, что это? Гусиное перо. У нас есть и другие образцы, если они вам потребуются. Я бы хотел, чтобы вы взяли это перо в руки и разорвали его пополам. Пробуйте ломать его, крутить, тянуть в разные стороны — делайте что хотите, но разорвите его надвое.

Могучие руки инспектора Моттрама сжали перо, а плечи расправились. В полном молчании он дергался из стороны в сторону, но ничего не происходило.

— Какие-нибудь затруднения, сынок? — мягко осведомился Г. М.

Инспектор бросил на него взгляд из-под сдвинутых бровей.

— Наклонитесь к старшине присяжных, — посоветовал Г. М., — и пусть он тянет перо за другой конец. Только осторожнее — не перетяните друг друга через перила… Вот так!

Старшина присяжных был видным мужчиной с седыми усами и подозрительно яркими каштановыми волосами, разделенными на прямой пробор. «Перетягивание каната» едва не выдернуло его со скамьи, как рыбу на леске. Постепенно перо начало расслаиваться на отдельные пряди, став похожим на раздавленного паука, но стержень так и не сломался.