Андрей Зарин - В поисках убийцы
— Так! — раздумчиво произнес Семечкин. — А какая же польза?
— Да как же вы этого не соображаете! Я во все банкирские конторы сделаю дружеские сообщения, что если кто придет менять билеты за такими-то номерами, акции такого-то общества, то прошу сообщить мне немедленно. Не будет же человек держать у себя акции до второго пришествия; придется менять!
— Да, это так, — согласился Семечкин. — А где? Может быть, в Таганроге, может — в Варшаве. Ему. негодяю этому, пути не указаны.
— Совершенно верно. Но я могу оповестить все более или менее значительные города. Вы сделаете то, о чем я вас прошу?
— Непременно! Как только домой приду, так пропишу Махрушину: "Так и так, Николай Степанович, расскажи мне, какими деньгами ты заплатил Коровиной за имущество".
— Великолепно! Ну, а вы чем занимаетесь? — спросил Патмосов.
— Мысли от себя гоню, Борис Романович. То есть так тоскую, — сказать вам по совести, — что один оставаться совершенно не могу. Как останусь один у себя в номере, так мне все Настасья Петровна представляется. Голова эта, вся изодранная!.. Господи Боже мой! И за что она полюбила этого разбойника? Вот я и не могу. Места себе не нахожу, червь точит сердце. Сейчас я к своему, значит, приятелю — и с ним кутеж.
Патмосов покачал головою.
— Ну, это, знаете ли, не важно. Вы лучше бы ехали опять в Саратов и взялись за дело.
— Пропадай все! Теперь я как к вам прицепился, так и не отстану. Разве что скажете: "Егор Егорович, ничего не нашел. Пропал, мерзавец, как в воду канул".
— Нет, — Патмосов похлопал пальцем по столу. — Не бывало такого со мной случая, чтобы я, имея хоть маленький кончик, не распутал всего клубка. Есть у нас браслетка, может быть, узнаем деньги, да и на коробке тоже след есть… Нет, нет, Егор Егорыч, унывать не надо!
Лицо Семечкина просветлело.
— Вот обрадовали!.. Истинно, можно сказать. Теперь я как именинник. Денег не надо?
— Нет, — засмеялся Патмосов. — Затоскуете, опять загляните.
— Ваши гости! — ответил Семечкин и вышел от гостеприимного хозяина, обрадовавшего его.
Погода была светлая, ясная. Егор Егорович пошел по улице, весь под впечатлением радостной надежды, и с удовольствием поглядывал на встречных.
— Э, Сергей Филиппович! — вдруг воскликнул он, встречая возле Гостиного двора Прохорова, шедшего с портфелем под мышкой. — Вот приятная встреча! Вы куда?
— Собственно говоря, сейчас возвращался с одного поганого дела. Сегодня описывал имущество.
— Ну, что же, коли кто не платит, а должен, так надо имущество описать. У нас закон такой.
— Неприятное занятие! — сказал Прохоров. — Вы завтракали? Нет! Тогда поедем вместе. Мне тоскливо одному. Хотите — к «Контану», хотите — в "Европейскую".
Семечкин подумал.
— К «Контану». Люблю я его. Хорошо кормят и музыка. — Он повертел пальцами и подозвал извозчика. Они сели в сани. — К "Контану"!
Извозчик дернул вожжами, и собеседники помчались.
— То есть места себе не нахожу, Сергей Филиппович, — дружески заговорил Семечкин. — Ни торговля, ни дела — хоть разорись, глазом не моргну! Вся душа моя теперь в этом деле. Найти бы мне того мерзавца, что назвался Кругликовым, и посмотреть, как его в каторгу засудят. Тогда моя задача, можно сказать, будет исполнена и я успокоюсь. А то такая тоска!..
— Я — вам компаньон, — отозвался Прохоров. — У меня тоже большая заноза в сердце, и я тоже рад забыться.
Они вошли в роскошный зал ресторана. К ним подошел метрдотель и почтительно подал карту.
— Попервоначалу беленькой — похолоднее — и закусить, — распорядился Егор Егорович.
Метрдотель поклонился, и лакеи быстро побежали исполнять приказание.
Прохоров огляделся и вдруг вздрогнул. Недалеко от них сидел Чемизов; против него сидела красивая дама в собольей шапке, с горжеткой и огромной муфтой. Григорий Владимирович глядел на нее и вполголоса говорил что-то, а она широко улыбалась, обнажая белые зубы.
"Вот этот Чемизов! Дьякову сватает, а здесь с новой путается", — подумал Сергей Филиппович, и у него даже на мгновение мелькнула злая мысль вызвать по телефону Дьякову, но он тотчас отказался от нее. — Эх, плохие наши дела! Выпьем по единой! — Семечкин поднял рюмку.
Они заказали завтрак.
Семечкин потребовал вина, а затем шампанское и ликеры. Лицо его раскраснелось, глаза заблестели.
— Ну, Сергей Филиппович, — заговорил он, переходя на «ты», — позовем сейчас моего приятеля, Савелия Кузмича, и учиним питру с тройкою.
— Неловко. У меня прием, — попробовал отказаться Прохоров.
— Пустое! Ты его побоку; скажи, что у тебя консультации, — засмеялся Семечкин. — Ей-Богу!
— Ну, что же, зови Авдахова!
— Вот это люблю, — обрадовался Егор Егорович. — Эй, малый! — крикнул он лакею. — Пойди к телефону, соедини с купцом Авдаховым. Понял? Контора, хлебная торговля на Калашниковской.
Лакей записал и отошел.
— Вот это у нас будет дело первый сорт! — в предвкушении хорошей попойки воскликнул Егор Егорович.
— Пожалуйте, — сказал, подходя, лакей.
Семечкин неровной походкой пошел к телефону, а Прохоров откинулся в кресле и не спускал взора с Чемизова. Тот почувствовал устремленный на него взгляд и быстро обернулся. Взгляды их встретились. Чемизов, вероятно, прочел во взгляде Прохорова злобу и ненависть и в свою очередь ответил ему насмешливой улыбкой. Сергей Филиппович отвернулся, поеживаясь. В это время вернулся и Семечкин.
— Готово! — радостно объявил он. — Сейчас прикатит сюда, а там уж что выдумает, то и хорошо будет.
— Будем кутить! — сказал Прохоров. — Ехать — так ехать, как говорил попугай, когда его тащила за хвост кошка, — и он деланно засмеялся.
XIII
НЕЗАДАЧА
Пафнутьев с жаром взялся за дело — поиски браслета.
По адрес-календарю он выписал всех столичных ювелиров и начал их обход. Он заходил в магазин и заказывал браслет по своему образцу, причем показывал рисунок, сделанный со слов Семечкина. Все охотно брались за работу, Пафнутьев выбирал камни, не выказывая никаких сомнений, торговался, не сходился в цене и, раздосадованный, возвращался домой.
Каждый раз, когда он приходил к Патмосову, Катя интересовалась результатами его поисков.
— Ну, что сегодня? — спрашивала она.
— Ничем ничего, — с досадою отвечал Семен Сергеевич. — Обошел я полгорода — и никакого следа. И почему я должен найти этот браслет?
— Глупости! — возразил ему однажды Патмосов, услышав их беседу. — Я не говорю тебе: должен, а возможно. Браслет — это для нас вещественная улика. Отчего не поискать на счастье? Понятно, здесь все случай, но надо уметь и пользоваться случаем, и находить его. Ищи, братец!
И Пафнутьев продолжал поиски. Однажды он опять жаловался Кате на безрезультатность своей работы:
— Теперь в центре города остались только Садовая и Гороховая. Если не найду ничего тут, тогда уже отправлюсь на Васильевский остров и Петербургскую сторону.
— На Садовую и Гороховую я с тобою поеду, — сказала молодая девушка.
— Вдвоем все-таки занятнее. Завтра заеду!
— Только не с утра, а часов с двенадцати.
На другой день Семен Сергеевич действительно приехал за Катей.
— Едем на поиски!
Молодая девушка быстро оделась, и они вышли.
— Вот посмотри, как это весело, — сказал Пафнутьев. — На заказ ювелиры бросаются, как собаки на мясо, а я должен и наболтать с три короба, и отвильнуть от заказа.
Катя засмеялась.
— Так ты не заказывай, а ищи вещь в этом роде. Не так ты взялся.
— Ну, теперь все равно. Зайдем хоть сюда!
Они вошли в магазин. Хозяин безучастно посмотрел на рисунок и согласился сделать.
Пафнутьев начал торговаться и не сошелся в цене.
— Уф! — вздохнул он, выходя из магазина. — Задал мне твой папаша работу!
Катя только засмеялась.
Они обошли около полдюжины магазинов на Садовой улице и свернули на Гороховую.
— Дойдем до улицы Гоголя, и шабаш! — сказал Пафнутьев. — Пойдем в «Вену» завтракать. Невмоготу.
— Хорошо! — согласилась молодая девушка. — Но вот магазин Брыкалова. Зайдем!
Они вошли. Из соседней комнаты от станка поднялся рыжий субъект в одной жилетке и стал за прилавком. Другой, с плешивой головой, выпуча глаза и надув щеки, дул в паяльную трубку.
— Что угодно? — спросил хозяин магазина.
— Вот не можете ли вы изготовить мне браслет по этому рисунку? — сказал Пафнутьев, протягивая ювелиру бумажку.
Тот сначала почесал голову, потом взял рисунок, внимательно рассмотрел его и воскликнул:
— Э! Какой удивительный случай!
— Что такое? — торопливо спросил Пафнутьев.
— Ну, пожалуйста, посмотрите сами!
Ювелир подошел к конторке, отпер ящик и вынул из него сверток. Осторожно положив его на прилавок, он развернул папиросную бумагу, и изумленные Пафнутьев с Катей увидали тот самый браслет, который они искали. Катя незаметно дернула своего спутника за рукав, чтобы он не выдал себя. Глаза Семена Сергеевича загорелись. Он схватил браслет, стал рассматривать его, повернул и ясно прочел надпись: "1900 — 16 апреля — 1910".
