Агата Кристи - Рождественское убийство

Альфред Ли в сопровождении жены вошел в небольшой кабинет, где его ожидали Пуаро, Сагден и полковник Джонсон.

Джонсон сделал шаг вперед.

— Как вы себя чувствуете, мистер Ли? Мы встречаемся с вами впервые, но вы, наверное, уже знаете, что я начальник полиции этого графства. Моя фамилия Джонсон. Примите мои глубокие соболезнования по поводу постигшей вас утраты.

— Благодарю вас, — со страдальческим видом отозвался Альфред, — это ужасно… действительно ужасно. Я… это моя жена.

— Эта смерть явилась тяжелым ударом для моего мужа, — спокойно произнесла Лидия. — Для всех нас тоже, но в особенности для него.

Она положила руку на плечо мужу.

— Прошу вас, садитесь, миссис Ли, — предложил полковник Джонсон. — Позвольте представить вам месье Эркголя Пуаро.

Пуаро поклонился, бросив внимательный взгляд на обоих супругов.

Лидия слегка нажала рукой на плечо Альфреда.

— Садись, Альфред.

Альфред послушно сел.

— Эркюль Пуаро, — пробормотал он. — Одну минуту… кто… кто же это?..

В какой-то растерянности он провел рукой по лбу.

— Альфред, — произнесла Лидия, — полковник Джонсон хочет задать тебе несколько вопросов.

Начальник полиции бросил на нее благодарный взгляд. Ему очень понравилось, что миссис Альфред Ли оказалась такой разумной и спокойной женщиной.

— Конечно, конечно… — пробормотал Альфред.

«Похоже, — подумал Джонсон, — это потрясение совсем выбило его из колеи. Остается только надеяться, что он сумеет хотя бы немного взять себя в руки».

Вслух он сказал:

— У нас здесь список всех, кто был в этом доме сегодня вечером. Может быть, вы скажете нам, мистер Ли, все ли в нем правильно?

Он кивнул Сагдену, тот вынул блокнот и снова зачитал список.

Эта деловая процедура, казалось, вернула Альфреда Ли в его нормальное состояние. К нему возвратилось самообладание, глаза утратили бессмысленное выражение. Когда Сагден кончил, он утвердительно кивнул.

— Да, все верно.

— Вы не расскажете нам поподробнее о ваших гостях? Мистер и миссис Джордж Ли, мистер и миссис Дэвид Ли, как я понимаю, ваши родственники?

— Да, это два моих младших брата и их жены.

— Они здесь в качестве гостей?

— Да, они приехали к нам на Рождество.

— Мистер Гарри Ли тоже ваш брат?

— Д-да.

— А двое других гостей? Мисс Эстравадос и мистер Фарр?

— Мисс Эстравадос — моя племянница. Мистер Фарр — сын бывшего компаньона моего отца в Южной Африке.

— Ага, друг семьи.

— Нет, — вмешалась Лидия, — собственно говоря, до вчерашнего дня мы его никогда не видели.

— Понятно. Но все же вы пригласили его остаться на Рождество?

Альфред заколебался, затем бросил взгляд на жену.

— Мистер Фарр, — сказала та, — приехал вчера совершенно неожиданно. Случайно он оказался здесь по соседству и зашел к нам. Когда мой свекор узнал, что он сын его старого друга и компаньона, он настоял на его пребывании с нами на Рождество.

— Понятно, — повторил полковник Джонсон. — Это о гостях. Теперь займемся слугами. Миссис Ли, как вы считаете, они все достойны доверия?

— Да, — ответила Лидия после недолгого раздумья. — Я уверена в их абсолютной надежности. Большинство из них служат у нас уже много лет. Трессильян, дворецкий, знал моего мужа еще мальчиком. Из новых у нас только младшая служанка Джоан и камердинер моего свекра.

— Что вы можете сказать о них?

— Джоан — довольно недалекая девушка. Впрочем, это ее единственный недостаток. О Хорбери я знаю очень мало. Он у нас чуть больше года, превосходно знает и исполняет свои обязанности. Мой свекор был им очень доволен.

— Но вы сами, мадам, — проницательно заметил Пуаро, — видимо, не очень-то были им довольны?

Лидия пожала плечами.

— Он не имел никакого отношения ко мне.

— Но ведь вы хозяйка дома, мадам. Слуги в вашей компетенции.

— О да, конечно, но Хорбери был личным камердинером моего свекра. Мне он не подчинялся.

— Понимаю.

— Перейдем теперь к событиям сегодняшнего вечера, — сказал полковник Джонсон. — Я понимаю, это крайне мучительно для вас, мистер Ли, но я хотел бы знать о том, что вы делали в это время.

— Конечно, — тихо согласился Альфред.

— Скажем, к примеру, — подсказал ему полковник Джонсон, — когда вы видели в последний раз вашего отца?

Легкая судорога прошла по лицу Альфреда.

— Это было после чая, — едва слышно промолвил он. — Я ненадолго заходил к нему, пожелал спокойной ночи и оставил его — дайте вспомнить — приблизительно без четверти шесть.

— Вы пожелали ему спокойной ночи? — с любопытством заметил Пуаро. — Значит, вы были уверены, что вечером больше с ним не увидитесь?

— Да. Отец не спускался к ужину. Его приносили к нему в комнату в семь часов. После того отец ложился в постель или же сидел в кресле, и с этого времени к нему никто не имел права заходить, если только он сам не желал кого-нибудь видеть.

— А часто у него возникало такое желание?

— Время от времени.

— Во всяком случае, это было не в его привычках?

— Нет.

— Продолжайте, пожалуйста, мистер Ли.

— Мы сели ужинать в восемь часов, — продолжал Альфред. — После ужина моя жена и другие дамы перешли в гостиную. — Он начал говорить медленнее, в глазах его снова появилось какое-то странное выражение. — Мы продолжали сидеть в столовой… Вдруг сверху раздался ужасный грохот — шум передвигаемых кресел, звон стекла, а затем… О господи, — он задрожал, — он все еще звучит у меня в ушах… мой отец закричал… это был ужасный вопль… вопль человека в предсмертной агонии…

Трясущимися руками он закрыл лицо. Лидия ласково взяла его за локоть.

— А потом? — тихо спросил полковник Джонсон.

— Я думаю, — отрывисто продолжал Альфред, — какое-то время мы были просто ошеломлены. Затем мы вскочили, выбежали в холл и помчались вверх по лестнице. Дверь была заперта, и ее пришлось взломать. Мы вошли в комнату и там…

Его голос прервался.

— Нет нужды рассказывать о том, что было дальше, мистер Ли, — быстро произнес Джонсон. — Давайте лучше вернемся к тому моменту, когда вы сидели в столовой. Кто был с вами, когда вы услышали крик наверху?

— Кто был? Ну, все мы там были… Хотя, нет… Со мной был только брат… мой брат Гарри.

— И больше никого?

— Никого.

— Где были остальные джентльмены?

— Сейчас… — Альфред вздохнул и нахмурился, стараясь вспомнить. — Кажется, это было так давно… как будто прошли годы… где же они были? О, конечно же, Джордж ушел звонить. Потом мы начали обсуждать семейные дела, и мистер Стивен Фарр сказал, что не хочет нам мешать, и вышел. Он сделал это очень вежливо и тактично.

— А ваш брат Дэвид?

— Дэвид? — Альфред задумался. — Разве его там не было? Да, конечно, не было. Правда, я помню, когда он вышел.

— Значит, вы обсуждали семейные дела? — вмешался Пуаро.

— Э-э… да.

— Следовательно, у вас было что обсуждать с одним из членов семьи?

— Что вы имеете в виду, месье Пуаро? — вмешалась Лидия.

Он мгновенно повернулся к ней?

— Мадам, ваш супруг говорит, что мистер Фарр оставил их, так как заметил, что им надо обсудить семейные дела. Но это не conseil de famille[4], так как и мистер Дэвид, и мистер Джордж к тому времени уже вышли из комнаты. Значит, семейные проблемы обсуждали только двое членов семьи.

— Мой деверь Гарри много лет был за границей. Вполне естественно, что у него с моим мужем нашлось много тем для разговора.

— Ах, вот как! Понимаю. Ну что ж, вполне возможно, что так и было.

Лидия быстро взглянула на него и отвела глаза.

— С этим, кажется, разобрались, — сказал Джонсон. — Теперь, мистер Ли, постарайтесь вспомнить, вы видели кого-нибудь, когда бежали наверх?

— Я… нет, точно не помню. По-моему, мы все выбежали одновременно из разных комнат, но боюсь, я никого не заметил… я был так возбужден… Этот ужасный крик…

Полковник Джонсон поспешил перейти к другой теме.

— Благодарю вас, мистер Ли. Теперь я хочу вас спросить вот о чем. Мне известно, что у вашего отца хранились алмазы на крупную сумму.

Альфред поднял взгляд.

— Да… Это верно.

— Где он их хранил?

— В сейфе, в своей комнате.

— Вы можете описать их нам?

— Это были грубые камешки — необработанные алмазы.

— Почему ваш отец хранил их?

— Это была его прихоть. Эти алмазы он привез с собой из Южной Африки. Он не собирался их обрабатывать. Ему просто нравилось, что они ему принадлежат. Вот и все. Обычная прихоть.

— Понимаю, — заметил Джонсон тоном, из которого было ясно, что он ничего не понимает. Он продолжал:

— Они дорого стоили?

— Отец оценивал их примерно в десять тысяч фунтов.