Жорж Сименон - Мегрэ
Свояченица привезла с собой тамошнюю атмосферу, и Мегрэ казалось, что он слышит запах дома, где стенные шкафы набиты вареньями, всяческими лакомствами и кремами, которые она так любит готовить.
— Как ты считаешь, он найдет себе место после того, что случилось?
Комиссар взял багаж свояченицы, еще более провинциальный, чем она сама.
— Переночуешь в гостинице?
— Если это не слишком дорого…
Мегрэ отвел ее в столовую, где ноги его не бывало, когда он останавливался здесь один: вид у помещения был чересчур суровый, и говорить там полагалось вполголоса.
— Как ты разыскала мой адрес?
— Сходила во Дворец правосудия и повидалась со следователем. Он не знал, что ты тоже занимаешься этим делом.
Мегрэ ничего не сказал, но гримасу скорчил. Он представил себе бесконечное нытье свояченицы: «Вы же понимаете, господин следователь. Дядя моего сына, дивизионный комиссар Мегрэ…»
— Ну, и что же он? — потерял терпение Мегрэ.
— Он дал мне адрес адвоката на улице Гренель. Я съездила и туда.
— И всюду таскала с собой багаж?
— Нет, оставила в камере хранения.
Это ужасно! Она выложила свою историю всем, с кем общалась.
— Поверишь ли? Когда фотографию поместили в газетах, Эмиль не осмелился пойти к себе на службу.
Эмиль — это ее муж, такой же близорукий, как Филипп.
— У нас ведь не как в Париже: тюрьма — это тюрьма.
Люди говорят: нет дыма без огня… А у Филиппа постель-то хоть с бельем?
Они ели сардины с кружочками свеклы, запивая все это легким красным вином из графина, и время от времени Мегрэ делал над собой усилие, чтобы стряхнуть с себя наваждение этого мирного завтрака.
— Ты знаешь Эмиля. Он очень настроен против тебя.
Считает, что это по твоей вине Филипп поступил в полицию, вместо того чтобы поискать хорошее место в банке.
Я ответила ему: чему быть, того не миновать. Кстати, у твоей жены все хорошо? Не слишком она много возится со своей живностью?
Завтрак отнял час с лишним, потому что после него потребовалось выпить кофе, а матери Филиппа захотелось точно узнать, как устроена тюрьма и как в ней обращаются с заключенными. Они вдвоем сидели в гостиной, когда явился портье и объявил, что с Мегрэ хочет говорить какой-то господин.
— Пригласите его.
Комиссар недоумевал, кто бы это мог быть, и совсем уж изумился, увидев комиссара Амадье, смущенно поздоровавшегося с г-жой Лауэр.
— Это матушка Филиппа, — представил ее Мегрэ. — Не подняться ли нам ко мне в номер?
Они молча вскарабкались по лестнице. Оказавшись в комнате, Амадье откашлялся, снял шляпу и отложил зонтик, с которым никогда не расставался.
— Я рассчитывал отыскать вас после утреннего допроса, — начал он. — Но вы ушли, никому ничего не сказав.
Мегрэ молча наблюдал за ним: он понимал, что Амадье пришел заключить мир, но у него не хватало героизма облегчить коллеге первые шаги.
— Знаете, нам попались крутые ребята. Я убедился в этом, когда свел их всех вместе.
Амадье сел и — так ему было удобней — закинул ногу на ногу.
— Послушайте, Мегрэ, я пришел сказать вам, что начинаю склоняться к вашей точке зрения. Как видите, я откровенен с вами и зла на вас не держу.
Голос, однако, звучал у него не совсем натурально, и Мегрэ почувствовал, что коллега говорит с чужих слов и пришел к нему не по своей охоте. После утренних допросов начальник полиции и комиссар, несомненно, посовещались, и начальник склонился к точке зрения Мегрэ.
— Вот я и спрашиваю вас: что будем делать? — торжественно отчеканил Амадье.
— Вот уж не знаю.
— Вам не понадобятся мои люди? — И тут же, став неожиданно словоохотлив, Амадье добавил: — Изложу вам свое мнение: я ведь многое передумал, пока допрашивал наших хватов. Известно ли вам, что в момент убийства Пепито на него уже было выдано постановление об аресте? Мы узнали, что во «Флории» хранится довольно много наркотиков. С целью не дать вывезти их я и отрядил туда инспектора, приказав ему находиться там до момента ареста, который будет произведен на рассвете. Так вот, товар исчез.
Мегрэ, казалось, не слушает собеседника.
— Из этого я заключаю, что когда мы наложим руку на товар, то одновременно возьмем убийцу. Мне очень хочется испросить у следователя постановление на обыск у нашего Кажо.
— Не стоит труда, — вздохнул Мегрэ. — Человек, сумевший предусмотреть все детали утренних очных ставок, не станет хранить у себя столь компрометирующий груз. Снежка нет ни у Кажо, ни у Эжена, ни у любого другого из наших приятелей. Кстати, что показал Луи насчет своих клиентов?
— Клянется, что в жизни не видел Эжена и уж подавно никогда не играл с ним в карты. Припоминает, что Одна не раз заходил к нему купить сигарет, но в разговоры с ним не вступал. Что касается Кажо, то фамилию слышал, как все на Монмартре, но в лицо его не знает.
— Друг с другом они, разумеется, не сталкивались?
— Ни разу. Они даже весело переглядывались, как если бы допрос был своего рода развлечением. Шеф был просто взбешен.
Мегрэ не сумел скрыть легкой улыбки: Амадье тем самым признал, что догадка правильна, — поворот событий произошел благодаря начальнику полиции.
— Конечно, пустить топтуна за Кажо всегда можно, — продолжал Амадье, болезненно реагировавший на молчание собеседника. — Но Кажо запросто оторвется от любого инспектора, не говоря о том, что у него серьезные связи и он способен нажаловаться на нас.
Мегрэ вытащил часы и пристально уставился на них.
— У вас встреча?
— Да, вскоре. Если не возражаете, спустимся вместе.
Проходя мимо портье, Мегрэ осведомился насчет свояченицы.
— Эта дама только что уехала. Справилась у меня, на каком автобусе добраться до улицы Фонтен.
Очень на нее похоже! Ей обязательно нужно своими глазами увидеть место, где ее сына заподозрили в убийстве Пепито. И ведь она зайдет в кабаре! Вывалит свою историю официантам!
— Завернем по пути выпить по рюмочке? — предложил Мегрэ.
Они уселись в уголке пивной «У Нового моста» и заказали старый арманьяк.
— Согласитесь, — отважился наконец Амадье, подергивая кончики усов, — что в данном случае ваш метод неприменим. Мы с начальником только что говорили об этом.
Ясно: начальник решительно заинтересовался делом!
— Что вы называете моим методом?
— Вы это знаете лучше, чем я. Обычно вы вживаетесь в шкуру людей, больше интересуетесь их психологией и тем, что с ними произошло лет двадцать назад, чем конкретными уликами. В данном же случае перед нами типы, о которых мы знаем почти все. Они даже не пытаются притворяться. С глазу на глаз Кажо станет отрицать разве что факт убийства.
— А он и не отрицал.
— Как же вы поступите?
— А вы?
— Я, разумеется, начну с того, что раскину вокруг них сеть. Уже с сегодняшнего вечера за каждым будет установлена слежка. Им же придется куда-то ходить, с кем-то общаться. Тех, кто выйдет на контакт с ними, допросят, в свою очередь, и…
— И через полгода Филипп все еще будет в тюрьме.
— Его адвокат намерен ходатайствовать об изменении меры пресечения. А поскольку Лауэру вменяется всего лишь убийство по неосторожности, добиться этого будет нетрудно.
Усталости Мегрэ как не бывало!
— Не повторить ли? — предложил Амадье, указывая на рюмки.
— С удовольствием.
Бедняга Амадье! До чего ж ему муторно входить в гостиную «Альсины». Сейчас-то он успел справиться с собой и, выказывая уверенность в себе, которой у него раньше не было, рассуждает о деле с известной непринужденностью.
— Кстати, я все думаю, — добавил он, отхлебнув арманьяка, — сам ли Кажо совершил убийство. Я много размышлял над вашей версией. Почему ему было не поручить убийство Пепито кому-нибудь другому? Сам он мог спрятаться на улице…
— В таком случае Одна не вернулся бы, чтобы толкнуть моего племянника и поднять тревогу. Он скисает так же быстро, как заводится. Это грязный мелкий негодяй без размаха.
— А Эжен?
Мегрэ пожал плечами: он не то чтобы считал Эжена невиновным, но и обвинять его не решался. Все это было как-то расплывчато. Отчасти — из-за Фернанды.
К тому же Мегрэ почти не поддерживал разговор, а карандашом рисовал на мраморе столика какие-то непонятные черточки. Было жарко. Арманьяк вызывал сладостное ощущение благодушия и как бы постепенно снимал груз навалившейся на комиссара усталости.
Люкас, появившийся в компании какого-то молодого коллеги, чуть не подскочил, увидев обоих комиссаров за одним столиком, и Мегрэ через весь зал выразительно глянул на него.
— Вам не в «контору»? — полюбопытствовал Амадье. — Я показал бы вам протоколы допросов.
— Зачем?
— Что вы собираетесь делать?
Любопытство не давало Амадье покоя. Какая тайна прячется за набыченным Мегрэ? Сердечности у него тоже поубавилось.
— Нельзя, чтобы наши усилия взаимно уничтожались. Начальник того же мнения. Это он посоветовал мне договориться с вами.
