Жорж Сименон - Мегрэ и строптивые свидетели
А Мегрэ невозмутимо сидит за письменным столом, курит трубку, и облако голубоватого табачного дыма поднимается над его головой, пока он систематизирует полученные сведения.
Итак, в шесть часов вечера Полет Ляшом вышла из дома в меховом пальто и бежевой шляпке. Она не воспользовалась своей машиной, а быстро пошла по направлению к мосту Насиональ — метров двести от дома, — где ее ждал какой-то мужчина в красной спортивной машине, — по-видимому, марки «панхард».
Почти в то же самое время ее собственная машина, голубой «понтиак», стояла у подъезда особняка Ляшомов.
Не было никаких точных сведений о том, когда и кто воспользовался этой машиной.
Стало только известно, что около семи часов вечера ее там уже не было и что около девяти часов Леонар Ляшом приехал на ней и поставил ее в гараж в глубине двора.
А в котором часу обедали Ляшомы? Должно быть, обычно они обедали вшестером, потому что маленький Жан-Поль тогда еще не был в интернате.
Значит, в этот вечер Полет отсутствовала. Почти с уверенностью можно сказать, что Леонара тоже не было дома.
Следовательно, в столовой сидели только старики, Арман и мальчуган.
Приблизительно в десять часов хозяин баржи «Twee Gebroeders» услышал звук раздавленного стекла и в то же время увидел над стеной чью-то голову.
В половине двенадцатого ночи Полет вернулась — неизвестно, каким транспортом. Взяла ли она такси? Или ее привезла домой та же красная машина?
Когда она проходила к себе по коридору второго этажа, ее шурин в пижаме и халате приоткрыл дверь своей комнаты и пожелал ей доброй ночи.
Спал ли уже Арман? Слышал ли он, когда вернулась его жена?
Надев халат. Полет направилась в конец коридора в общую ванную и заметила свет под дверью комнаты Леонара.
Затем, следуя своей привычке, она приняла снотворное и, ничего не слыша, спала до утра.
Все остальное было еще более проблематично, кроме часа смерти Леонара, которая, по словам доктора Поля, последовала между двумя и тремя часами ночи.
Где и когда выпил Леонар такое значительное количество спиртного, на Которое указывало исследование желудка и анализ крови?
Мегрэ нашел на столе первый отчет экспертов. В него входил подробнейший перечень всего, что находилось в комнате убитого, включая описание мебели, обоев и всех предметов. Но в этом списке не были упомянуты ни бутылки, ни стаканы.
— Будьте любезны, попросите к телефону доктора Поля. Он должен быть уже у себя.
Он действительно только что вернулся после завтрака, который привел его в великолепное настроение.
— Говорит Мегрэ. Не можете ли вы уточнить одну деталь? Речь идет об алкоголе, обнаруженном при вскрытии трупа Леонара Ляшома.
— В желудке, во всяком случае, находился коньяк, — ответил Поль.
— Мне бы хотелось знать, в котором часу был выпит этот коньяк. Вы имеете об этом представление?
— Я даже могу это установить с точностью до получаса. Часть алкоголя, найденного в крови, была поглощена в самом начале вечера, может быть, даже раньше, но это наименее значительная часть. Что же касается коньяка, который находился в желудке в момент смерти, он был выпит довольно много времени спустя после последнего приема пищи, я сказал бы с большим допуском, между 11 часами вечера и часом ночи. Наконец, если вы хотите узнать количество, я выскажусь с большей осторожностью, но все же я его определю в добрую четверть литра.
Мегрэ замолчал, переваривая эту информацию.
— Это все, что вы хотели узнать?
— Минутку, доктор. Можете ли вы после вскрытия сказать, что Леонар был большим любителем выпить или даже пьяницей?
— Ни то и ни другое. Печень и артериальные сосуды в безукоризненном состоянии. Я только обнаружил, что у этого человека в детстве был легкий туберкулезный процесс, возможно даже не замеченный, как это часто случается.
— Благодарю вас, доктор.
Леонар Ляшом вышел из дома в неизвестное время, он мог выйти следом за своей невесткой или позже. Одно твердо известно — то, что он вернулся в девять часов вечера.
В этот час в доме еще не все спали. Возможно, только маленький Жан-Поль. Но и это не наверняка. Так же мало вероятно, что Леонар прямо прошел в свою комнату, не зайдя в гостиную.
Следовательно, он встретился с братом и двумя стариками, а возможно, они даже говорили о чем-то в течение неопределенного времени, пока Катрин на кухне мыла посуду.
Начал ли пить Леонар в это время? О чем они говорили? В котором часу родители ушли к себе наверх?
Если бы не служебное рвение и упрямство следователя Анжело, который помешал ему допросить членов семьи, как ему этого хотелось, Мегрэ теперь все бы давно знал.
Оставались ли братья вдвоем? Что они обычно делали в таких случаях? Читали каждый в своем углу? Болтали?
Совершенно ясно, что Леонар пил коньяк не у себя в комнате, так как там не были найдены ни рюмки, ни бутылки.
Леонар не был пьяницей. Это утверждал доктор Поль, который за долгие годы своей работы вскрыл сотни трупов, и Мегрэ привык ему доверять.
Значит, между одиннадцатью часами вечера и часом ночи старший из братьев Ляшомов выпил добрую четверть литра коньяка?
Где хранилось вино в этом доме? В столовой или в каком-нибудь шкафчике гостиной? Или, может быть, Леонару пришлось спускаться за ним в погреб?
Когда вернулась невестка, он был уже в своей спальне.
Выпил ли он до этого? Или он это сделал после ее возвращения?
Мегрэ подумал о том, что по меньшей мере десяток инспекторов продолжает бегать под дождем, звонить в различные квартиры, расспрашивать людей, пытаясь оживить их память.
Новые сведения добавятся к тем, какими уже располагает Мегрэ, которые будут, а может быть и не будут, противоречить предыдущим.
Ему вдруг захотелось встать, пройти в комнату инспекторов, поговорить о чем-нибудь другом, когда раздался телефонный звонок.
— Нека» мадам Буанэ настоятельно хочет побеседовать с вами лично.
Эта фамилия ему ничего не говорила.
— Узнайте у ней, в чем дело.
Его имя слишком часто Появлялось в газетах, и многие желали во что бы то ни стало говорить с ним лично, даже по вопросам, которые не имели к нему никакого отношения, как, например, потерянная собака или возобновление паспорта.
— Алло! Она говорит, что она консьержка с улицы Франсуа.
— Передайте ей трубку… Алло!.. Здравствуйте, мадам. Говорит Мегру.
— До вас не так легко добраться, господин комиссар. Но я боялась, что вам не передадут. Я хотела вам сообщить, что она только что вернулась.
— Одна?
— Да с целой кучей продуктов, а это означает, что она намерена обедать дома.
— Сейчас выезжаю.
Он снова предпочел взять такси вместо слишком известных Черных машин уголовной полиции; Уже темнело. На Рю-де-Риволи пришлось дважды останавливаться из-за затора, и целых десять минут ушло на пересечение Пляс-де-ля-Конкорд, сплошь покрытой мокрыми крышами машин.
Не успел он войти в подъезд дома, где жила Вероника Ляшом, как консьержка выглянула из швейцарской.
— Шестой этаж, налево. Я могу вам сообщить, что, кроме всего остального, она принесла лук порей.
Он заговорщически подмигнул ей, избегая входить в. швейцарскую, так как заметил там ее мужа, а у него не было желания терять время на болтовню.
Дом был комфортабельный, лифт шел медленно, но бесшумно. На шестом этаже на левой двери не было никаких табличек, и Мегрэ, нажав кнопку звонка, ждал, прислушиваясь к шагам, которые приближались из глубины квартиры, приглушенные ковром.
Дверь отворилась, но ожидали явно не его. Женщина смотрела, нахмурив брови, как будто пытаясь вспомнить, где она видела его лицо.
— Вы не?..
— Комиссар Мегрэ.
— Мне сразу показа лось, что я где-то видела ваше лицо. Я сначала подумала, что в каком-нибудь фильме, а оказывается, в газетах. Войдите.
Мегрэ был удивлен, так как Вероника Ляшом оказалась не такой, как он представлял себе по описанию консьержки. На ней был не строгий костюм мужского покроя, а тончайший пеньюар. Комната, в которую она провела посетителя, напоминала скорее будуар, чем гостиную.
Здесь было много белого цвета — стены, шелковая обивка мебели, и лишь только кое-где — голубые пятна фарфора и блекло-розовый тон пушистого ковра.
— Что вас так удивляет? — спросила она, указывая ему на глубокое кресло.
Пальто было мокрым. Мегрэ не решался сесть.
— Позвольте ваше пальто.
Она понесла пальто в прихожую. По крайней мере в одном пункте консьержка не ошиблась: вкусный запах жареного лука уже доносился из кухни.
— Я не думала, что полиция так быстро появится здесь, — заметила она, садясь напротив Мегрэ.
Некоторая полнота не портила ее, а, наоборот, делала очень симпатичной, и Мегрэ подумал, что многие должны находить ее соблазнительной. Она не жеманилась и даже не потрудилась прикрыть пеньюаром открытые выше холен ноги. Ее ножки с лакированными ноготками играли домашними туфельками, опушенными лебяжьим пухом.
