Эрл Гарднер - Дело любящей сестры
– Двадцать два года, пять футов два дюйма, сто шестнадцать фунтов, блондинка, голубые глаза, хорошая фигура, – произнес первый.
Второй кивнул.
Оба полицейских опустились на стулья. Первый заявил:
– Мы хотели бы задать несколько вопросов.
– Начинайте, – предложил Мейсон.
– Вас зовут Диана Дуглас? – обратился первый к Стелле Граймс.
– Минутку, – вставил Мейсон. – Давайте действовать по правилам. Почему вы пришли сюда?
– Мы не обязаны вам отвечать.
– Но вы обязаны объяснить это девушке. Вы подозреваете ее в совершении какого-то преступления?
– Полиция Сан-Франциско прислала нам телеграмму. Пытаемся получить информацию по их просьбе. Хотим задать несколько вопросов. Вот и все.
– Вы подозреваете эту девушку в совершении какого-то преступления? – повторил Мейсон.
– Мы не знаем. Никаких идей по данному поводу.
– Вы действуете от имени полиции Сан-Франциско?
– Да.
– Полиция Сан-Франциско подозревает ее в совершении какого-то преступления?
– Мы не ясновидящие. Мы не знаем.
– Раз вы действуете «за» и «от имени» полиции Сан-Франциско и раз вы не знаете, подозревает ли ее полиция Сан-Франциско в совершении какого-то преступления, вам следует сообщить ей о ее конституционных правах до того, как она ответит на какой-либо ваш вопрос.
– Будто она их не знает, – заметил один из полицейских.
– Объясните это Верховному Суду, – улыбнулся Мейсон.
– Хорошо, хорошо. Мы хотели бы, чтобы вы ответили на несколько вопросов, мисс. Мы не предъявляем вам никаких конкретных обвинений. Мы пришли сюда не для того, чтобы арестовать вас, а просто для того, чтобы задать несколько вопросов. Вы имеете право молчать, если пожелаете. Вы не обязаны делать никаких заявлений. Вы имеете право на то, чтобы ваши интересы на всех стадиях представлял адвокат. Если у вас нет средств, чтобы оплатить услуги адвоката, мы предоставим вам его. Однако мы хотим, чтобы вы поняли, что все, что вы скажете, может быть использовано против вас. Итак, вам нужен адвокат?
Стелла Граймс уже собралась что-то ответить, но Мейсон жестом велел ей молчать.
– У нее уже есть адвокат, – заявил он.
– Вы ее представляете?
– Да.
– Что вы здесь делаете… Мисс Дуглас, кажется так?
– Она здесь по делу.
– Какому?
– Личному.
– Мисс Дуглас, вы в курсе, что в сейфе компании «Эскобар», занимающейся импортом и экспортом, в которой вы работаете в Сан-Франциско, хранилась крупная сумма денег наличными?
– Никаких комментариев, – ответил Мейсон.
– Минутку, – обратился полицейский к Мейсону. – Если вы влезаете в это дело, то осложняете положение этой дамы. Единственное, чего мы добиваемся, – это информации.
– Почему?
– Потому что она требуется полиции Сан-Франциско.
– Насколько я понимаю, имеется связь с каким-то преступлением?
– Мы не уверены.
– В таком случае, при сложившихся обстоятельствах, моя клиентка не станет отвечать ни на какие вопросы, пока ситуация не прояснится, – заявил Мейсон.
– Вы заставляете нас сообщить в Сан-Франциско, что, по всей вероятности, ваша клиентка виновна в присвоении крупной суммы денег.
– В самом деле? И насколько крупной?
– Ревизия еще не закончена, но речь идет более чем о двадцати тысячах долларов.
– Сколько? – воскликнул Мейсон, не в состоянии скрыть удивление.
– Вы слышали меня в первый раз: более двадцати тысяч.
– Слишком крупная сумма для присвоения в одной компании, – заметил Мейсон.
– Случалось, что и больше прибирали к рукам, – возразил полицейский.
– В таком случае, в Сан-Франциско совершено преступление, не так ли?
– Если вы имеете в виду присвоение денег – похоже, что да.
– И в Сан-Франциско подозревают, что моя клиентка присвоила деньги?
– Я этого не говорил – пока.
– Однако хотите задать по этому поводу вопросы?
– Послушайте, Мейсон, вы осложняете ситуацию. С вами трудно найти общий язык. Мы хотим только выяснить у вашей клиентки, каким образом в компании, где она работает, хранятся наличные, кто имеет право их брать, как ведется учет. К вашему сведению, в «Эскобаре» держат крупные суммы наличных в сейфе. Нас интересует, почему. Нам также необходимо выяснить, сколько человек знают код сейфа и как так получилось, что в компании ранее не обнаружили подобную недостачу.
– А давно она у них?
– Понятия не имею. Мы как раз пытаемся разобраться с этим. Просто хотим получить информацию.
– Но вы думаете, что моя клиентка могла присвоить эти деньги? – уточнил Мейсон.
– Не совсем так. Я сформулирую это несколько по-другому. Мы не станем говорить, что нашли какие-нибудь доказательства, показывающие, что для нее было физически невозможно присвоить деньги, но, с другой стороны, мы также пока не нашли никаких доказательств, указывающих на нее.
– Только косвенные улики, – добавил второй полицейский.
– Ну да, – согласился первый.
Мейсон улыбнулся и заявил:
– В таком случае, господа, очевидно, что моя клиентка имеет право на то, чтобы ее интересы представлял адвокат.
– Все правильно. Мы сообщили ей об этом. Здесь не о чем спорить.
– И, как ее адвокат, – продолжал Мейсон, – я советую ей не произносить ни слова.
– Вы не позволите ей даже рассказать о том, как в компании ведется бухгалтерский учет, и о том, чем занимается компания?
– Ни слова. Даже не дам ей представиться.
Полицейские переглянулись с расстроенным видом. Их планы нарушились.
– Наверное, вы поступаете неправильно, – сказал первый Мейсону.
– Не исключено, – согласился адвокат. – Мы все допускаем ошибки. И со мной такое иногда случается… А откуда полиции Сан-Франциско столько известно об этом деле? Они смогли даже направить вас в эту гостиницу.
Полицейские улыбнулись.
– По совету адвоката, я отказываюсь отвечать, – заявил первый.
Мейсон посмотрел на них с серьезным видом.
– Вы имеете полное право занимать любую позицию, – сказал он. – Это привилегия, гарантированная Конституцией. Вы можете не произнести ни слова.
Полицейские встали и воинственно посмотрели на Стеллу Граймс.
– Ладно, мисс, – обратился первый к девушке, – решать вам, но хочу заметить, что вы поступаете не очень умно. Когда мы пришли, мы хотели только получить информацию.
– Что вы хотите теперь? – поинтересовался Мейсон.
– По крайней мере, найти двадцать тысяч долларов.
Перед тем как закрыть за собой дверь, один из полицейских обернулся и сказал на прощание Мейсону:
– Не забывайте, что гонорар из присвоенных у компании денег может не остаться у вас. Если докажут, что их присвоили, вам придется его вернуть истинному владельцу… Пожалуй, это все.
– До встречи, – попрощался Мейсон.
– В суде, – пообещали полицейские и закрыли дверь.
Мейсон приложил палец к губам и прошептал Стелле Граймс:
– Следите за тем, что будете говорить. Иногда они еще остаются подслушать под дверью.
Где-то с минуту ни Мейсон, ни оперативница Дрейка не произносили ни звука, потом адвокат на цыпочках направился к двери, резко распахнул ее и посмотрел в обе стороны.
В коридоре никого не оказалось. Мейсон закрыл дверь.
– Хорошенькое дельце! – воскликнул он.
– Двадцать тысяч долларов? – поразилась Стелла Граймс.
– Ничего не понимаю, – покачал головой Мейсон. – Сейчас я еду в аэропорт. Заберу багаж из номера, в котором зарегистрировался, включая чемодан Дианы. Самолет на Сан-Франциско вылетает в восемнадцать двадцать семь.
– Вы с Дианой встречаетесь в аэропорту?
Мейсон кивнул:
– Она должна там присоединиться ко мне. Держите оборону, Стелла. Действуйте экспромтом. Поддерживайте связь с Полом Дрейком… Лучше, если будете заказывать еду прямо в номер, по крайней мере первые сутки. Если вы выйдете из комнаты, они могут установить потайной микрофон.
– Я справлюсь. А ведь звонки идут через коммутатор, не так ли?
– Здесь придется рисковать. Не говорите открытым текстом, когда будете отчитываться перед Полом. Шифруйте послания, но удостоверьтесь, что на другом конце поняли, что вы хотели передать.
Оперативница кивнула.
Мейсон вышел из семьсот шестьдесят седьмого номера, заглянул в семьсот восемьдесят девятый, забрал свой чемодан и чемодан Дианы Дуглас и позвонил портье, чтобы ему прислали подносчика багажа.
– Приготовьте, пожалуйста, мой счет, – попросил Мейсон портье. – Неожиданно позвонили по междугородному телефону, мне необходимо немедленно уехать.
Мейсон подождал подносчика, дал ему на чай, отправился в кассу и объяснил там ситуацию.
– Я – мистер Мейсон из семьсот восемьдесят девятого. Я планировал пожить у вас день или два, однако мне только что позвонили и сообщили, что мне необходимо немедленно уехать. Я оставался у вас совсем непродолжительное время, использовал несколько полотенец, но на кровать не ложился.
