Морис Леблан - Канатная плясунья
— Увы, знаю. И так как нет никаких оснований надеяться, что я в течение месяца разбогатею…
— Неправда. Есть основания. Те же самые, которые были у вашего деда. Он сказал Вуарену: «Не радуйтесь преждевременно. Точно в день 31 июля я заплачу вам весь долг до последней копейки». Рауль, это первое определенное указание, дошедшее до нас. До сих пор были только неясные семейные предания, голые слова, а сейчас перед нами факт.
Лодка толкнулась о берег. Доротея выпрыгнула первой и, пока Рауль возился с уборкой весел, отошла немного и крикнула ему нарочно громко, словно хотела, чтобы ее слова слышал еще кто-то, кроме Рауля:
— Рауль, сегодня 27 июня. Через несколько дней вы будете богаты. Я тоже. А Эстрейхера вздернут, и он умрет на виселице, как я ему предсказала.
* * *Вечером того же дня, когда совсем стемнело, Доротея крадучись выбралась из усадьбы и пошла по дороге между заборами крестьянских садов и огородов. Через час ходьбы она остановилась у калитки одного из таких садиков. В глубине садика светились окна небольшого дома.
В своих расследованиях и расспросах Доротея натолкнулась на имя Жюльетты Азир, которую народная молва называла одной из стародавних любовниц деда Давернуа. Барон до старости сохранил привязанность к ней; в последний раз он посетил ее за несколько дней до своей болезни. Этого одного было достаточно, чтобы Доротея заинтересовалась ею. Но интерес возрос в десятки раз после того, как ее болтливая горничная сказала Кентэну, что у Жюльетты Азир есть медаль вроде той, какую разыскивали в Мануаре.
Доротее пришла в голову мысль воспользоваться тем, что горничная раз в неделю имеет выходной день, явиться в этот день к старухе и прямо спросить Жюльетту Азир о медали. Но случилось иначе. Дверь не была заперта и, когда Доротея вошла в комнату, первую от входа, то она увидела, что старая дама спит в кресле, склонившись над шитьем. Около нее был стол с небольшой лампой.
Она огляделась кругом. Посмотрела на картины, развешанные по стенам, на часы, на канделябры. В глубине комнаты была лестница на верхний этаж. Она направилась к ней, но в это время услышала скрип входной двери. И Доротея моментально догадалась, что явился Эстрейхер. Одно из двух: или он следил за нею, или он явился по собственному почину, сам додумавшись до того, что здесь можно найти концы потерянных нитей… Надо бежать. Куда? По лестнице на второй этаж? На это уже не хватит времени. Рядом была стеклянная дверь, вероятно, в кухню. Там должен быть другой выход.
Она скользнула за дверь, но тотчас же убедилась в своей ошибке: это была не кухня, а совершенно темная и очень маленькая комната, скорее даже шкаф, в котором еле-еле умещался человек. Выбора не было.
Задержись она хоть секунду, ее заметили бы двое мужчин, осторожно на цыпочках входившие в комнату.
Сквозь дырку в занавеске Доротея без труда узнала Эстрейхера, несмотря на поднятый воротник и надвинутую на лоб фуражку. Его спутник тоже прятал в шарф свое лицо. Их разговор был хорошо слышен.
— Старуха спит, — сказал Эстрейхер. — Как бы не разбудить.
— Не разбудим… Станем вот тут… Как только твоя девчонка войдет, сразу рот заткнем, пикнуть не успеет. Только придет ли? Не зря ли ждем?
— Не зря. Я проследил. Дело ясное: она выведала, что сегодня горничной нет дома, и пошла сюда, чтобы застать старуху одну… Ну, уж если попадется в руки, скоро не вывернется. Я ей напомню Роборэй.
Доротее стало страшно от зловещего тона, которым Эстрейхер произносил последние слова. Он и его товарищ замолчали, прислушиваясь ко всякому шороху.
Прошло несколько минут. Эстрейхеру надоело ждать.
— Не придет. Шла в эту сторону. Должно быть, по дороге раздумала.
— Уйдем?
— Поищем медаль.
— Два раза уже перерыли весь дом сверху донизу.
— Не с того конца за дело брались. Надо начать со старухи. Тем хуже для нее. Сама спрятала, сама пускай и расплачивается.
Эстрейхер запер дверь и положил ключ к себе в карман. Затем подошел к спящей, примерился, нацелился и бросился на нее, опрокинув старушку на спинку кресла и сжав руками горло.
Его соучастник загоготал:
— Здорово! Только ты полегче, а то ведь на тот свет сразу отправишь и слова сказать не дашь.
Эстрейхер разжал немного пальцы. Старушка вытаращила глаза и тихо застонала.
— Говори, — потребовал Эстрейхер. — Барон дал тебе на сохранение медаль. Куда ты ее дела?
Жюльетта Азир не могла сообразить, что случилось. Эстрейхер встряхнул ее.
— Будешь ты у меня говорить или нет? Где медаль твоего старого дружка? Она у тебя… Не отнекивайся, старая ведьма… Горничная проговорилась. Ну же, говори, а не то…
Он схватил с камина увесистые щипцы и помахал ими:
— Раз… два… три… После двадцати я разможжу тебе голову.
Глава 8. По проволоке
Дверца шкафа, в котором сидела Доротея, не была прикрыта плотно. Тихонько толкнув ее, чтобы лучше видеть, Доротея внимательно наблюдала за происходящей сценой. Угрозы Эстрейхера ее не пугали: не в его выгодах осуществлять их. Он сосчитал до двадцати, а старушка не промолвила ни слова. Разъяренный таким упорством, Эстрейхер отбросил щипцы и изо всех сил дернул Жюльетту Азир за руку. Старушка упала на колени и в несвязных словах стала о чем-то умолять.
— Ладно, ладно. Говори лучше, где медаль… Я доведу тебя до того, что ты заговоришь.
— Нет… нет… ради бога… Я скажу. Она в имении… в реке…
— В реке? Что ты за чушь мелешь? Вы ее в реку бросили? Ты со мной шутки брось…
Повалив ее, он придавил ее грудь своим коленом.
— Ты, может быть, хочешь, чтобы я тебе руки вывернул, а? Тебе это больше нравится? — рычал бандит.
Что он сделал, Доротее не было видно, но она слышала, как Жюльетта Азир, вскрикнув от страшной боли, произнесла:
— Стенной шкаф… там… камень… надо…
Фраза осталась недоконченной, потому что, хотя губы старушки и продолжали конвульсивно двигаться, но ее искаженное страхом лицо стало постепенно успокаиваться, вместо ужаса появилось выражение какой-то необыкновенно ясной умиротворенности, а потом вдруг Жюльетта Азир засмеялась тихим, радостным, удовлетворенным смехом. В глазах ее появился тот же свет безумия, что был и у ее старого друга барона Давернуа.
— Тебе не везет, — вздумал поострить приятель Эстрейхера. — Номер второй. Этак скоро ты будешь главным поставщиком всех сумасшедших домов.
Эстрейхер с силой оттолкнул старуху, так что она упала позади кресла, у самого шкафа, где сидела Доротея.
— Не везет, говоришь? Ну, на этот раз мы, кажется, кое-что найдем. Старуха, прежде чем у нее треснули мозги, сказала насчет шкафа… Какой же? Тот или этот? И под тем и под другим низ выложен камнем.
Он показал на шкаф, в котором спряталась Доротея, и на другой, находившийся налево от камина.
— Я осмотрю этот, а ты займись тем… Или нет, помоги мне…
Они завозились около камина, открыли дверцы шкафа и стали внимательно осматривать его снаружи и внутри, исследуя желобки между каменными плитами и стараясь их приподнять.
Доротее нельзя было медлить. Когда они подойдут к ее шкафу, спасаться будет поздно. Старуха лежала совсем близко от нее, тихо посмеиваясь. Высокая спинка кресла закрывала Доротею от камина. Без малейшего шума, она высунула из шкафа руку, сняла со старухи чепчик и повязала его себе на голову. Потом надела старухины очки, покрыла косынкой плечи, а свою юбку спрятала под широкий черный фартук. Жюльетта Азир уже молчала, но за нее стала смеяться Доротея. Точно копируя старуху, она захихикала радостным и тихим смешком. Мужчины работали у камина, не обращая внимания. Тогда Доротея вышла из шкафа, сгорбилась по-старушечьи и старушечьими же шагами, не переставая хихикать, вышла на середину комнаты.
— Что она задумала, сумасшедшая? Хочет уйти, а?
— Как же она уйдет, раз ключ у тебя в кармане.
— В окно.
— Слишком высоко. Да и что ей за радость из своего дома бежать.
Доротея остановилась у окна. Оно было очень высоко. Ставни были открыты. Потихоньку, как будто невзначай и все хихикая, она повернула шпингалеты. Обдумала положение. Если окно открыть, ворвутся свежий воздух и шум. Это заставит насторожиться тех молодчиков. Нужно высчитать, какие движения и в какой последовательности ей надо произвести, она оглянулась на своих врагов, потом быстро и порывисто открыла настежь во всю ширь окно, вспрыгнула на подоконник и соскочила в сад.
Позади нее раздались яростные крики. Но Эстрейхеру и его приятелю нужно было время, чтобы сообразить, убедиться, что настоящая Жюльетта Азир лежит на своем месте. Доротея этим и воспользовалась. Она стремглав помчалась по саду, обогнула дом, спустилась по откосу вниз и вышла в поле.
В саду Жюльетты Азир раздались выстрелы. Это Эстрейхер стрелял наугад в темноту по неясно мелькнувшему силуэту Доротеи.
