Эрл Гарднер - Дело беглого мужа
– Да. Это была… была годовщина нашей свадьбы.
– Что делал ваш супруг в этот день?
– Мы решили провести этот день дома, вдвоем. Эдлер сказал, что вообще не пойдет в контору. Накануне он предупредил секретаря, что его весь день на работе не будет. Однако получилось так, как всегда бывает у деловых людей. 18-го числа ему пришлось срочно отправиться в Сан-Франциско. Он заехал домой, взял чемодан и отправился в аэропорт.
– Как он был одет?
– Как обычно люди одеваются в дорогу. На нем был серый костюм и пальто.
– Взял ли он с собой смокинг?
– Не знаю. Он сам укладывал чемодан. Впрочем, не думаю.
– Ваш муж уехал на своей машине?
– Да. Обычно он оставляет ее в аэропорту. У меня есть своя.
– Он звонил вам из Сан-Франциско?
– Да. Эдлер просил меня посмотреть кое-какие бумаги на столе.
– Когда он вернулся?
– В четверг, рано утром.
– Вы сказали, что он звонил вам?
– Да.
– Когда?
– Приблизительно часа в четыре.
– Почему вы думаете, что он звонил из Сан-Франциско?
– Потому что я звонила ему туда по номеру, который он мне оставил, и передала ему то, о чем он меня просил. Я просмотрела бумаги и позвонила ему в Сан-Франциско. Это было около четверти шестого.
– Вы не запомнили номера телефона?
– Нет, к сожалению.
– Этот разговор, несомненно, зарегистрирован в вашей книге счетов за телефон?
– Конечно.
– Вы уверены, что с вами разговаривал ваш супруг?
Она слегка улыбнулась:
– Абсолютно уверена.
– Когда он вернулся домой?
– Я же сказала – рано утром. Он разбудил меня, когда вошел, но я не посмотрела на часы. По-видимому, он вылетел из Сан-Франциско десятичасовым вечерним самолетом.
– Вы не заметили ничего странного в его поведении?
– Нет.
– От него не пахло вином?
– Нет.
– Он не был одет в смокинг, когда вернулся домой?
– Конечно, нет.
– Ваша очередь, Мейсон, – сказал Хэнли.
– Не имело ли дело, по которому ваш муж был так спешно вызван в Сан-Франциско, какого-либо отношения к мистеру Хоумену?
– Не знаю. Он сказал только, что дело очень важное и срочное.
– Это все, – сказал Мейсон.
Хэнли взглянул на часы.
– Ваша честь, мой следующий свидетель…
В этот момент в зале появился Хоумен, привлекший к своей особе всеобщее внимание. Его немедленно пригласили на место для свидетелей, причем судья Картрайт не преминул бросить на него укоризненный взгляд. По мнению судьи, даже знаменитые продюсеры должны являться в суд без опозданий. У Хоумена был вид человека, которого только что оторвали от весьма важного дела и который находится далеко не в благодушном настроении. На вопросы он отвечал резко, с еле скрываемым раздражением.
Мейсон обратился к нему:
– Мистер Хоумен, вы владелец автомобиля марки «Бьюик» за номером 87243, не так ли?
– Совершенно верно.
– Где находилась ваша машина вечером девятнадцатого сего месяца?
– Она попала в аварию на Ридж-роуд.
– В этот момент машину вели вы?
– Нет.
– Кто же?
– Понятия не имею.
– Когда вы видели автомобиль последний раз 19-го числа?
– Приблизительно около девяти утра. Перед моим домом на Мериел-Гроув-стрит.
– Когда вы увидели авто в следующий раз?
– На следующее утро меня вызвали, чтобы я опознал машину.
– Знаете ли вы или, вернее, знали ли вы биржевого маклера по имени Эдлер Грили?
– Да.
– У вас были с ним деловые отношения?
– Да. Он приобретал для меня разные ценные бумаги – акции и тому подобное.
– Видели ли вы мистера Грили 19-го числа?
– Нет, сэр.
– И не давали ему разрешения воспользоваться вашей машиной?
– Конечно, нет.
– В вашем доме много прислуги, мистер Хоумен?
– Нет, женщина приходит убирать комнаты каждый день по утрам. Покупки обычно делает мой шофер. Есть еще мальчик-филиппинец для услуг. Это все.
– Насколько я понял, 19-го числа вечером вы были в доме один?
– Да. Я отпустил всех. Когда я работаю, я люблю быть один в доме и не нуждаюсь ни в чьем присутствии. А в тот вечер я работал, и работал очень напряженно, могу вас уверить. Я вышел из дома только в четыре часа на следующий день. Я очень устал и хотел немного проехаться, чтобы освежиться. Именно тогда я и заметил, что машина исчезла. Все остальное вам уже известно.
– С разрешения судьи, сэр, – обратился к Хоумену Мейсон, – я хотел бы задать вам еще несколько вопросов.
Хоумен обернулся к адвокату с видом, явно говорившим: «Ну, что там еще?»
– Мог ли мистер Грили взять машину без вашего разрешения?
– Нет. Я абсолютно уверен, что мистер Грили не брал мою машину.
– Скажите, мистер Хоумен, – говоря это, Мейсон не спускал глаз со стоявшего перед ним человека, – какие отношения были между вами и неким Л.С. Спиннеем из Сан-Франциско?
Хоумен молчал.
– Вы отказываетесь отвечать на этот вопрос?
– Я просто его не понимаю. Я не знаю никакого мистера Спиннея. Теперь я припоминаю, что вы уже спрашивали меня об этом.
– И вы не звонили в Сан-Франциско?
– Нет.
– И он не звонил вам?
– Да вы с ума сошли! Разумеется, нет.
– Тогда как вы объясните, что в вашей книжке телефонных счетов, которую мы получили с городской телефонной станции, отмечено несколько междугородних переговоров с Сан-Франциско, относящихся к интересующему нас времени?
На лице Хоумена явно отразилась растерянность.
– Я предпочел бы ответить на этот вопрос позже, мистер Мейсон, – несколько неуверенно произнес он. – Уверяю вас, это не имеет никакого отношения к делу, которым мы сейчас занимаемся.
– Возможно, но я все же предпочел бы, чтобы вы ответили на мой вопрос сейчас.
– Ну что же, – Хоумен упрямо сжал губы, – я давно уже подозревал, что мой шофер пользуется моим телефоном для своих личных переговоров. Теперь я сам просмотрю счета и приму соответствующие меры.
– Как зовут вашего шофера?
– Таннер. Эрнст Таннер.
– Он здесь?
В публике возникло легкое волнение. Молодой широкоплечий человек, настроенный, по-видимому, весьма агрессивно, поднялся со скамьи.
– Да, я здесь и… – Несомненно, он хотел сказать еще многое, но строгий окрик судьи заставил его снова опуститься на место.
Судья Картрайт взглянул на часы.
– Судебное разбирательство будет продолжено завтра, – безапелляционно заявил он. – Всем заинтересованным лицам надлежит явиться в суд к десяти часам.
После того как судья удалился, публика начала неспешно расходиться. Хоумен тоже направился к выходу, когда возле него внезапно вырос Таннер. Взглянув на него, Хоумен отшатнулся. Шофер был, по-видимому, взбешен.
– Это как же получается, – прорычал он, – думаешь, если ты важная птица, а я простой парень, то ты сможешь отыграться на мне? Знаю, что ты меня теперь выгонишь, да мне плевать, ты у меня попомнишь! Пока что я молчал, но уж теперь…
Не договорив, Таннер повернулся и исчез за дверями суда, прежде чем Хоумен успел открыть рот. Зрители, с нетерпением ожидавшие исхода неожиданного скандала, тоже разошлись. Никто не обратил внимания на то, что вслед за шофером, стараясь не терять его из виду, проскользнула молодая женщина с весьма аппетитными формами. Излишне говорить, что это была Орти, которую весьма заинтересовали слова, в запальчивости сказанные мистером Эрнстом Таннером, шофером (теперь уже бывшим) известного продюсера Жюля Хоумена.
Глава 15
О да, Гортензия Энтовская, верная подруга Стефании Клэр, была мастером своего дела. Языки мужчин сами собой развязывались в ее присутствии. Таннер не был исключением. Познакомиться, завязать разговор, подружиться – все это заняло не более часа. Через полтора часа после окончания судебного заседания Таннер и Орти были уже друзьями. Они сидели в кафе, и Таннер изливал новой приятельнице душу. Он был уже порядком навеселе.
– Понимаешь, сестренка, этот Хоумен – тонкая штучка! Ну, и Эрнсту Таннеру тоже палец в рот не клади. Пусть он придержит язык, когда говорит о Таннере.
– Ах, брось, Эрнст, ну что ты можешь сделать? – коварно вставила Орти.
– Что я могу сделать? Да все, что захочу. Могу, например, доказать, что Хоумен нагло лжет насчет этой машины…
– Ну, – подбодрила его Орти.
– Видишь ли, детка, Хоумен позвал меня утром 18-го и сказал, что у него важная работа и что я могу быть свободен. Ну, я вымыл машину и залил бензином бак. Сам не знаю, почему я взглянул на спидометр. Там было 13 426 миль. Ну, ладно, а когда машину доставили обратно, на спидометре было 14 153 мили. Понимаешь? Семьсот тридцать две мили за время между утром 18-го и ночью 19-го! Значит, Хоумен лжет! Ведь я шофер, малютка, я знаю этот драндулет, как родного брата. Меня в этом деле не проведешь. А впрочем, черт с ним, с Хоуменом. Может, я тоже погорячился, но уж очень меня взорвало, когда он заговорил об этом проклятом телефоне. – Таннер, казалось, несколько протрезвел. – Давай уберемся отсюда и поедем куда-нибудь, крошка. Я тебе могу еще кое-что порассказать про моего бывшего хозяина, если это тебе интересно, только не здесь.
