Арнольд Беннет - Дань городов
Сесиль опорожнил свои карманы и, став на стул, положил свой бумажник на гардеробный шкаф, куда без сомнения не догадался бы заглянуть ни один алжирский мародер. Револьвер он сунул под подушку. Через три минуты Торольд уже спал.
III
Сесиля разбудил ряд толчков – кто-то отчаянно тряс его за руку, и он, просыпавшийся обыкновенно при малейшем шорохе, пришел в себя с трудом. Он приподнялся на кровати. В комнате горел свет.
– У меня разгуливает привидение, мистер Торольд! Простите меня… но я так… – Перед ним стояла полураздетая и растрепанная миссис Макалистер.
«Это, право, уж чересчур», – сквозь сон подумал он, раскаиваясь в своем флирте. Затем строго и даже сурово предложил ей выйти в коридор с тем, что через мгновенье он присоединится к ней. Если же она боится, то может оставить дверь открытой. Миссис Макалистер, рыдая, удалилась, Сесиль же встал.
Прежде всего он захотел узнать который час, но его часы, золотой хронометр ценою в двести фунтов, исчезли. Многозначительно свистнув, Сесиль взобрался на стул и обнаружил пропажу бумажника со шкафа, в котором было немного больше пятисот фунтов. Подняв свое пальто, лежавшее на полу, он увидел, чтомеховая подкладка – фантазия миллионера, обошедшаяся ему около ста пятидесяти фунтов – была вырезана. Даже револьвер пропал из-под подушки.
– Здорово!– пробормотал он. – Работа, можно сказать, первоклассная.
Так как у него во рту было неприятное ощущение, то ему внезапно пришло в голову, что в виски было подлито какое-то снотворное. Он попытался припомнить лицо прислуживавшего ему лакея. При взгляде на окно и дверь Сесилю стало ясно, что вор проник через окно и вышел через дверь.
«Но как же бумажник? – размышлял он. – По-видимому, за мной следили. Не миссис ли Макалистер?.. »
Но, подумав с минутку, Торольд решил, что не она. Несомненно, миссис Макалистер могла покуситься только на свободу холостяка.
Накинув халат и надев ночные туфли, он направился к ней. Коридор тонул во мраке, и только из открытой двери его комнаты падал свет.
– Давайте теперь ловить ваше привидение, – обратился он к миссис Макалистер.
– Вы войдете первым, – захныкала она. – Я не могу. Оно было белое… И с черным лицом… Показалось в окне…
Сесиль со свечой в руке вошел в ее комнату и первым делом заметил, что оконное стекло было выдавлено путем накладывания листа бумаги, смазанного патокой, а затем, тщательнее исследовав окно, разглядел снаружи шелковую лестницу, спадавшую с крыши и волочившуюся по балкону.
– Входите, не бойтесь, – обратился он к дрожавшей вдове. – Несомненно, ваш призрак обладает большим аппетитом. Возможно, это какой-нибудь араб.
Ободренная Сесилем, миссис Макалистер робко вошла в комнату и сразу же обнаружила пропажу часов, шестнадцати колец, опалового ожерелья и денег. Сколько именно – она не сказала.
– Мои средства очень ограничены, – пояснила она. – К тому же я жду со дня на день перевод.
Сесиль подумал: «Это не простая кража. Если все закончится так же, как и началось, – будет нечто доселе невиданное».
Он посоветовал вдове успокоиться и одеться, после чего вернулся в свою комнату и быстро оделся сам. В отеле царствовала полнейшая тишина, и только где-то раздался бой часов. Пробило четыре.
Открывая вторично свою дверь, Торольд обратил внимание на высунувшуюся из соседней комнаты голову мужчины.
– Скажите, – поинтересовалась голова. – Вы тоже что-нибудь заметили?
– Что именно?
– Меня обокрали.
Англичанин смущенно рассмеялся, словно ему было стыдно в этом признаться.
– На какую сумму?
– Приблизительно фунтов на двести.
– Меня тоже обокрали, – сказал Сесиль. – Пойдемте вниз. Свеча у вас есть? Обычно в коридорах никогда не выключается свет.
– Может быть, наш вор свернул все выключатели, – предположил англичанин.
– Наши воры, – поправил его Сесиль.
– Вы полагаете, их было двое?
– Полагаю, что больше полдюжины, – ответил Сесиль.
Англичанин оделся, и оба мужчины со свечами в руках спустились вниз, бросив на произвол судьбы одинокую женщину. Но та, не имея никакого желания быть забытой, поспешила вслед за ними, крича им вдогонку. Прежде чем они очутились внизу, им пришлось увидеть еще три открытые двери и выслушать еще три заявления о краже.
Сесиль шел во главе процессии по роскошным, но загадочно притихшим залам, в которых еще три часа тому назад было так людно и оживленно. В вестибюле, тускло освещенном дежурной лампочкой, к ним навстречу поднялся помощник швейцара, один из вечно бодрствующих служащих, спросив их на ломаном английском языке, что случилось.
– В отель забрались воры, – заявил Сесиль. – Разбудите швейцара.
С этого момента события последовали друг за другом с кинематографической быстротой. Миссис Макалистер упала в обморок у дверей бильярдной, и ее уложили на бильярдный стол, причем по недосмотру у нее под спиной оказался белый бильярдный шар. Швейцара не нашли в его алькове, около главного входа. Сгинул и управляющий-итальянец (хотя официально он числился больным и лежал в постели), а также и его жена. Вдобавок исчезли два конюха и повар. После этого англичанин, лишившийся двухсот фунтов, решительно устремился в полицейский участок на улице d'Isly. Сесиль Торольд поговорил с остальными пострадавшими, которые все продолжали прибывать в уже ярко освещенные залы.
Его удивляло, что отель так туго реагировал на события. Из двухсот двадцати постояльцев через четверть часа поднялось на ноги не больше пятнадцати. Остальные, по-видимому, оставались безучастными к происходившему, быть может, даже их близко касавшемуся, предпочитая спокойно спать.
– Ведь это целый заговор, сэр. Самый настоящий заговор, – утверждал судья из Индии.
– Шайка – вот более подходящее слово, – заметил Сесиль, на что молодая девица в макинтоше хихикнула.
Начали выползать из своих нор сонные служащие, и прошел слух, что сбежали четыре лакея и одна горничная.
Миссис Макалистер поднялась с бильярдного стола и вошла в гостиную, где собралась большая часть общества. Сесиль зевнул (сонное снадобье продолжало еще действовать) при ее приближении, и когда она заговорила с ним, стал рассеянно отвечать – его занимало поведение этих праздных шатунов. Они лишены были всякой инициативы и в то же время с каким удивительным, чисто британским хладнокровием, переносили выпавшее на их долю несчастье.
И вдруг издалека донесся орудийный выстрел. За ним второй. Третий.
Наступило молчание.
– О, господи! – ахнула миссис Макалистер и ринулась к Сесилю: – Что это может значить?
Торольд, увернувшись от нее, бросился вон из комнаты и схватил в вестибюле первую попавшуюся шляпу. Но едва он взялся за ручку входной двери, как она с шумом распахнулась и на пороге ее появился пострадавший англичанин с полицейским инспектором, попросившим Сесиля никуда не уходить, так как он намерен был снять допрос. Сесилю волей-неволей пришлось повиноваться.
Инспектор немедленно приступил к исполнению своих обязанностей. Он позвонил по телефону (раньше это никому не пришло в голову) в центральное бюро, прося установить надзор за железнодорожной станцией, портом и отходящими дилижансами. Переписал фамилии и адреса всех присутствующих. Составил список всех пропавших вещей. Запер на замок всех служащих в зале для игры в пинг-понг. Выслушал рассказы пострадавших, начав с Сесиля. И в то время, как инспектор был занят с миссис Макалистер, Сесиль преспокойно дал тягу.
После его ухода количество пострадавших стало все увеличиваться и увеличиваться, но дело по-прежнему ни на йоту не сдвинулось с мертвой точки. Грабеж в грандиозном масштабе был необычайно хитро и остроумно задуман и выполнен с редкой наглостью. Десять человек – управляющий с женой, горничная, шесть лакеев и швейцар, вероятно, были участниками грабежа (постояльцы вдруг вспомнили, как мало походили исчезнувшие швейцар и лакеи на настоящих лакеев и швейцара).
В четверть шестого полиция засвидетельствовала ограбление уже ста комнат, а перепуганные жертвы все еще продолжали спускаться вниз. Однако многие постояльцы не подавали признаков жизни, когда к ним стучались. Они, как выяснилось впоследствии, либо подобно Сесилю получили хорошую порцию снотворного, либо лежали в это время связанными, с кляпами во рту.
В итоге список похищенного принял следующий вид: около двухсот карманных часов, восьмисот колец, ста пятидесяти прочих драгоценностей, большое количество мехов на несколько тысяч фунтов, триста тысяч фунтов в звонкой монете и двадцать одна тысяча фунтов в банковских билетах и других обязательствах. Одна дама, докторская жена, заявила, что ее обокрали на восемьсот фунтов стерлингов, но рассказ ее был недостаточно правдоподобен; прочие заявления о чудовищных убытках, главным образом со стороны женщин, тоже принимались с большим недоверием.
