Дороти Сэйерс - Смертельный яд

Он на минуту задумался, а потом сказал:

— И, конечно, остается самоубийство, к которому лично я все больше склоняюсь. Ужасно глупо, конечно, кончать с собой при помощи мышьяка, но бывало и такое. Был, например, герцог де Прасли… если, конечно, это действительно было самоубийством. Только где же тогда пузырек?

— Пузырек?

— Ну, он же должен был в чем-то его носить. Это могла быть и бумажка, если он принял его в виде порошка, хотя это менее удобно. Кто-нибудь искал бумажку или пузырек?

— А где их надо было искать? — спросила мисс Климпсон.

— Вот в чем загвоздка. Если их не было у него в карманах, то они могли остаться где угодно в районе Даути-стрит, так что искать придется пузырек или бумажку, которые были выброшены полгода назад. Как я ненавижу самоубийства! Их так трудно раскручивать. Ну, робкому сердцем не получить и клочка бумаги. Послушайте, мисс Климпсон. У нас около месяца, чтобы в этом разобраться. Осенняя сессия заканчивается двадцать первого, а сегодня пятнадцатое. До ее конца дело никак не успеют представить, а следующая сессия начнется 12 января. Скорее всего, дело будет слушаться в самом ее начале — если мы не сможем представить веских доводов в пользу отсрочки. Четыре недели на то, чтобы найти новые факты. Вы направите на это все свои силы и лучших своих сотрудниц? Я пока не знаю, что именно мне понадобится, но, скорее всего, какие-то задания у меня будут.

— Конечно, лорд Питер. Вы же знаете, что мы всегда рады возможности оказать вам любую услугу, и были бы рады, даже если бы вы не были владельцем этой конторы. Только дайте мне знать, в любую минуту дня или ночи, и я приложу все мои силы, чтобы вам помочь.

Вимси поблагодарил ее, задал несколько вопросов о работе ее бюро и удалился. Остановив такси, он направился прямиком в Скотланд-Ярд.

Старший инспектор Паркер был, как всегда, рад видеть лорда Питера, однако, когда он здоровался с ним, на его некрасивом, но приятном лице отразилась тревога.

— Что такое, Питер? Опять дело Вэйн?

— Да. Ты тут вляпался, старина, и очень серьезно.

— Ну, не знаю. Нам дело показалось достаточно ясным.

— Чарльз, лапушка, не доверяй ясным делам, человеку, который смотрит на тебя ясными глазами, и «ясному даже младенцу» раскладу карт. Только самый хитроумный обманщик может позволить себе действовать настолько агрессивно напрямую. Даже свет распространяется по кривой — по крайней мере, так нам говорят ученые. Ради Бога, старик, приложи все силы, чтобы поправить положение до начала следующей сессии. Если ты этого не сделаешь, я тебе этого никогда не прощу. Черт подери, ты ведь не хочешь, чтобы повесили человека невиновного, правда же? И к тому же женщину.

— Закури, — предложил ему Паркер. — Взгляд у тебя совсем дикий. Что ты с собой сделал? Мне жаль, если мы поймали не ту рыбешку, но защита должна была бы продемонстрировать нам, в чем именно мы ошиблись, а я не сказал бы, что им удалось устроить убедительную демонстрацию.

— Не удалось, будь они прокляты. Бигги был на высоте, но этот осел Крофтс не предоставил ему совершенно никаких материалов. Чтоб его разорвало! Этот мерзавец считает, что она виновна. Надеюсь, его хорошенько поджарят в адском пламени и приправят кайенским перцем.

— Какое красноречие! — проговорил Паркер, на которого эта тирада не произвела никакого впечатления. — Можно подумать, что ты втюрился в эту девицу.

— До чего же по-дружески это сказано! — с горечью бросил Вимси. — Когда ты потерял голову из-за моей сестрицы, я, может быть, и не проявлял особого сочувствия — думаю, что не проявлял — но готов поклясться, что не пинал ногами твои самые нежные чувства и не характеризовал твою мужественную преданность словами «втюрился в эту девицу». Как сказала жена пастора своему попугаю: «Не знаю, где ты подхватываешь такие выражения!». «Втюрился», надо же! В жизни не слышал ничего более вульгарного!

— Боже правый! — воскликнул Паркер. — Уж не хочешь ли ты серьезно сказать, что…

— О, нет! — все так же горько оборвал его Вимси, — от меня серьезности не ждут. Шут, вот я кто. Теперь я прекрасно понимаю, что должны испытывать профессиональные комики. Может, мне исполнить перед тобой комический танец?

— Извини, — сказал Паркер, реагируя не столько на слова своего друга, сколько на его тон. — Если дело обстоит так, то мне чертовски жаль, старик. Но что я могу сделать?

— Вот это другой разговор. Послушай: вероятнее всего, этот гадкий тип, Бойс, покончил с собой. Отвратительное обвинение не смогло обнаружить факта покупки им мышьяка, но оно скорее всего не обнаружило бы и стада черных коров на покрытом снегом поле в солнечный полдень, да еще вооружившись микроскопом. Я хочу, чтобы ты направил на это своих людей.

— «Бойс — вопрос о мышьяке», — сказал Паркер, делая пометку в блокноте. — Еще что-нибудь?

— Да. Выясни, не появлялся ли Бойс в каком-нибудь пабе неподалеку от Даути-стрит, скажем, между без десяти десять и десятью минутами одиннадцатого ночью двадцатого, не встречался ли он там с кем-либо, и что он пил.

— Это будет сделано. «Бойс — вопрос о пабе». — Паркер сделал еще одну пометку. — Так?

— В-третьих, выясни, не находили ли в этом районе пузырек или пакетик, в которых мог находиться мышьяк.

— Да неужели? А почему бы тебе не попросить, чтобы я отыскал автобусный билетик, который миссис Браун уронила у входа в универмаг «Селфридж» в разгар предрождественских покупок? Не ставь мне слишком легких задач!

— Пузырек более вероятен, чем пакетик, — продолжил Вимси, игнорируя комментарий Паркера. — Потому что, по-моему, раз мышьяк подействовал так быстро, он должен был находиться в жидком виде.

Паркер больше не пытался протестовать и записал:

— «Бойс — Даути-стрит — вопрос о пузырьке».

Закончив запись, он выжидающе посмотрел на Вимси:

— Ну?

— На данный момент это все. Кстати, я бы проверил садик на Мекленбург-сквер. Под теми кустами вещь может валяться очень долго.

— Хорошо, я сделаю все, что смогу. А если ты обнаружишь что-то, что действительно докажет, что мы шли по неверному пути, ты дашь нам знать, хорошо? Нам не хотелось бы позориться на глазах у публики.

— Ну… я только что поклялся защите, что полиция не получит от меня никаких сведений. Но если я найду преступника, я позволю тебе его арестовать.

— Что ж, спасибо и на этом. Ну, удачи тебе! Забавно, что мы оказались во враждебных лагерях, правда?

— Очень, — согласился Вимси. — Мне очень жаль, но ты сам в этом виноват.

— Тебе не следовало уезжать из Англии. Да, кстати…

— Да?

— Ты ведь понимаешь, что твой юный друг скорее всего все это время простоял где-нибудь на Теобальдс-роуд, высматривая такси?

— Типун тебе на язык! — сердито бросил ему Вимси и ушел.

Глава 6

Следующий день выдался на редкость погожим, и настроение у Вимси явно улучшалось по мере того, как он приближался к своей цели. Его машина, негромко гудя мощным мотором, резво катила по направлению к Твидлингу. Ярко светило солнце, в воздухе ощущался легкий морозец. Все эти вещи обычно способствуют хорошему настроению.

Вимси добрался до места назначения около десяти часов утра и спросил дорогу к дому викария. Дом этот оказался одним из тех огромных, бестолковых и нефункциональных строений, что при жизни пожирают весь доход проживающих в них священников, а после их смерти обрушивают на наследников огромные расходы на ремонт.

Преподобный Артур Бойс оказался дома и рад был принять лорда Питера Вимси.

Священник оказался высоким поблекшим мужчиной с глубоко пролегшими по всему лицу печальными морщинами и добрыми голубыми глазами, выражавшими легкую растерянность перед сложностями жизни. Его старый черный пиджак складками свисал с узких сутулых плеч. Протянув Вимси худую руку, он пригласил его садиться.

Лорд Питер обнаружил, что ему нелегко объяснить цель своего приезда. Его имя, похоже, не вызвало у доброго и наивного священника никаких ассоциаций. Он решил не упоминать о своем хобби — расследовании преступлений, но, не погрешив против истины, представиться другом заключенной. Это причинит боль, но, по крайней мере, будет понятно. В соответствии с принятым решением он несколько смущенно заговорил:

— Приношу глубочайшие извинения за беспокойство, тем более, что все это так мучительно, но я здесь по поводу смерти вашего сына, судебного расследования и так далее. Пожалуйста, не думайте, что я намерен вам надоедать с этим делом, но я глубоко заинтересован в нем — лично заинтересован. Видите ли, я знаю мисс Вэйн — по правде говоря, она очень мне нравится, понимаете ли, и я не могу не думать, что здесь какая-то ошибка — и мне хотелось бы, если возможно, ее исправить.

— О! О, да! — сказал мистер Бойс. Он тщательно протер пенсне и осторожно водрузил его себе на нос, где оно моментально перекосилось. Внимательно рассмотрев Вимси и, видимо, не смутившись тем, что он увидел, он продолжил: — Бедная заблудшая девушка! Уверяю вас, я не питаю к ней никаких мстительных чувств: то есть, я был бы только счастлив узнать, что она не виновна в этом ужасном преступлении. Право, лорд Питер, даже если она виновна, мне было бы очень больно видеть ее наказание. Что бы мы ни делали, вернуть к жизни умерших нельзя, и предпочтительно оставить мщение Тому, Кто должен его воздавать. И, конечно же, нет ничего ужаснее, чем отнять жизнь у человека невинного. Я до конца моих дней не знал бы покоя, если бы считал, что такая вероятность существует. И, должен признаться, что когда я увидел мисс Вэйн в зале суда, у меня возникли подозрения относительно справедливости обвинений полиции.