Уильям Коллинз - Без права на наследство
– Этот мистер Кёрк беден?
Даже капитана Реджа озадачил этот вопрос. Так что ответил он коротко и прямо:
– Нет, он вовсе не беден.
– Тогда почему он оказался в этом доме?
«А она меня подловила, – подумал капитан Редж. – Теперь придется расширить пределы правды, мистеру Кёрку выпал счастливый шанс». Вслух он сказал:
– Мистер Кёрк нашел вас случайно, вы были совершенно больны. Надо было кому-то о вас позаботиться. И мистер Кёрк взял на себя эту обязанность. Он поступил как истинный сын своего отца, как настоящий друг семьи. Он нашел вам доктора, сиделку, ведь меня с моими чудесными пилюлями рядом не оказалось. Спокойно, спокойно! Не надо так бесцеремонно хватать рукав моего прекрасного нового костюма.
Магдален отмахнулась и задала следующий вопрос:
– Как мистер Кёрк узнал меня? Я ведь его никогда не видела.
– Если вы его не видели, это еще не означает, что он не видел вас.
– Когда же он меня видел?
Капитан Редж решил, что пора ограничить правду туманной неопределенностью.
– Некоторое время назад, дорогая. Не могу в точности сказать, когда.
– Всего один раз?
Редж ответил с неожиданной решительностью и непоследовательностью:
– Да, один раз.
Магдален задумалась, а потом заметила:
– Он видел меня всего лишь раз и некоторое время назад. Как же ему удалось запомнить и сразу узнать меня?
– Ага! Вот теперь вы попали в самую точку, – заметил капитан. – Меня тоже удивило, что он так хорошо вас запомнил. Послушайте мой совет: когда окрепнете и сможете принять капитана Кёрка, попробуйте задать этот вопрос ему. Любопытно, как он отреагирует.
Редж встал и взялся за шляпу.
– Подождите, я еще хотела спросить…
– Ни слова больше. Вам и так нужно сегодня многое обдумать, достаточно для одного дня. Мое время вышло. Я отправляюсь в очередной тур по стране, распространять информацию о бесценной пилюле, – у самой двери он обернулся: – Кстати, моя несчастная жена просила вам передать. Если вы позволите, миссис Редж была бы счастлива вновь заглянуть к вам. Она обещает вести себя более сдержанно. Что скажете?
– Пусть приходит в любой момент. А можно во время вашего отсутствия она останется со мной?
– Безусловно, дорогая. Она в вашем распоряжении всегда, когда не занята рекламой пилюль. Ее цветущий вид – особенно в ярких нарядах с перьями – служит отличным наглядным аргументом. Не осуждайте меня, я всего лишь сын своей эпохи, а за рекламой будущее! Поверьте мне! Важно не что, а как вы будете продавать! Публика жаждет впечатлений, – он уже взялся за ручку двери, но снова помедлил и после некоторого колебания добавил: – Вы такая милая, что я все же подкину вам еще немного информации. Вы ведь слышали голос за дверью – некто интересуется вашим здоровьем? Так вот это и есть мистер Кёрк. А насчет пилюли… если вам будет интересно: в продажу поступают такие аккуратные коробочки по тринадцать с половиной пенсов, с официальной государственной печатью. На каждой указано имя Редж. На рекламе вы увидите образ болезненной женщины, которую ветром может унести – это как бы миссис Редж до приема пилюль. Премного благодарен и всего вам доброго.
Дверь закрылась, и Магдален вновь осталась одна, но теперь она уже не испытывала чувства одиночества. Капитан Редж и вправду дал ей немало пищи для размышлений. Мысли ее теперь крутились вокруг капитана Кёрка, а с наступлением вечера она вновь услышала за полуоткрытой дверью знакомый уже голос.
– Благодарю, – ответила она, прежде чем сиделка успела что-либо сказать, – я очень, очень признательна вам за доброту ко мне.
– Постарайтесь набраться сил, – отозвался он. – Ваше выздоровление станет для меня лучшей благодарностью.
На следующее утро мистер Меррик обнаружил, что пациентка выражает желание встать с постели и перебраться на диван в переднюю комнату. Доктор подумал, что у нее появилось желание переменить обстановку. «Да, – ответила она. – И я бы хотела увидеть капитана Кёрка». Доктор предложил ей отложить все это на следующий день, опасаясь чрезмерного волнения. После его ухода Магдален попыталась уговорить сиделку, но та была непреклонна и твердо следовала распоряжениям врача.
На следующий день Магдален, закутанная в шаль, расположилась на диване в своего рода гостиной. Сиделка прикрыла ее пледом, на столике рядом стояли цветы и лежало несколько журналов. Выяснилось, что все это тоже принес мистер Кёрк, чтобы доставить ей удовольствие. Это лишь усилило ее желание увидеть столь щедрого и внимательного незнакомца.
И вот на пороге появился он: высокая фигура, открытое, загорелое и слегка обветренное лицо. Магдален была уверена, что действительно где-то встречала его прежде, но волнение мешало ей сосредоточиться. Она не стала и пытаться мучить себя усилиями, предпочитая просто присмотреться к тому, кто был перед ней сейчас. Он остановился в ногах дивана и произнес несколько приветственных слов. Она пригласила его подойти ближе и протянула руку. Он бережно принял ее, а потом сел рядом. Оба помолчали. Через некоторое время Магдален почувствовала, что силы покидают ее, и невольно прикрыла глаза. Доктор сделал знак капитану, чтобы тот не спешил, дал ей время. Вскоре Магдален снова взглянула на капитана.
– Вы так добры ко мне! Я совершенно не заслуживаю этого!
– Тише, тише, не волнуйтесь, – ответил он. – Вы даже представить не можете, какое счастье для меня помогать вам.
Звук его голоса придавал ей сил, и она решилась задать тот самый вопрос.
– Где вы меня видели, прежде чем нашли здесь?
Кёрк заколебался с ответом, и мистер Меррик пришел ему на помощь.
– Не следует сейчас говорить о прошлом. Вы начинаете новую жизнь, и не надо спешить с воспоминаниями. Постарайтесь пока жить так, словно родились пять минут назад.
Магдален взглянула на доктора и улыбнулась.
– Но хотя бы одно я хотела знать. Вы ведь видели меня прежде? Не в этом доме.
– Конечно! – капитан внезапно зарделся, глаза его сверкнули.
– Но если вы видели меня всего лишь раз, как смогли запомнить и узнать меня?
Капитан неожиданно коснулся ее руки, чуть заметно сжал ее, но не нашел сразу нужных слов.
– У меня хорошая память, – проговорил он наконец после затянувшейся паузы, а затем смущенно отвел взгляд.
Такое волнение казалось странным для решительного взрослого мужчины, так что и доктор, и сиделка заметили его состояние. Сердце Магдален дрогнуло. «Неужели такое возможно?» – подумала она, с изумлением глядя на капитана. Неужели…
Доктор сделал капитану знак, и тот немедленно встал, лицо его вернулось к обычному спокойному и ясному выражению. Кёрку показалось, что он сумел скрыть свою сердечную тайну, и это принесло ему истинное облегчение. Он попрощался и ушел.
Мистер Меррик присел рядом с больной, присмотрелся, посчитал пульс и заметил:
– Как я и опасался, слишком рано для сильного волнения, – он обернулся к сиделке и тихо добавил: – Пусть пока побудет здесь, я вернусь через полчаса. Надо, чтобы она воздержалась от разговоров. Пусть полистает журналы, успокоится.
После его ухода Магдален затихла, полежала с закрытыми глазами, не испытывая ни малейшей потребности говорить о чем бы то ни было.
Дни шли за днями, постепенно доктор разрешал ей все дольше оставаться в гостиной. Магдален уверенно сидела, хотя и опираясь на подушки, у нее появился аппетит. Но главным событием в ее жизни стали теперь визиты капитана Кёрка. Мало-помалу они привыкали друг к другу и становились друзьями – уже не только из благодарности, но по взаимной склонности. Магдален задавала ему множество вопросов, и капитан рассказывал о своей жизни, о морских путешествиях, порой чувствуя себя настоящим эгоистом, способным часами говорить о себе и своих интересах. Однако она слушала и расспрашивала с таким искренним любопытством и оживлением, что это служило ему наилучшим оправданием.
Капитан пускался в долгие рассказы об устройстве своего корабля, снабжении экипажа во время долгих морских переходов, описывал погоду в открытом океане и мужество матросов. Ее волнение и восторг вдохновляли его. Порой она вовлекала его в разговоры об опасностях, которые нередко встречаются морякам. Она мало знала о мире за пределами суши и родной страны, но вскоре поняла, что капитан во многом наивен и несведущ, когда речь заходит именно об этом, столь знакомом ей образе жизни. Он дважды пережил кораблекрушения, справился с десятками штормов, не раз был на волосок от гибели, но понятия не имел о темных сторонах человеческого общества, о коварстве повседневного бытия. Магдален слушала его как завороженная, забывая обо всем пережитом и ощущая величие и многообразие мира. Кёрк рассказывал обо всем просто и живо, не придавая значения собственному мужеству и благородству, которые были для него слишком естественны, чтобы задумываться о них. Никогда прежде Магдален не встречала таких людей. Ее поражало порой, как могло быть такое: вот эти руки держали штурвал в бурном море, сражались со стихией – и они же так нежно поправляли ее подушки, аккуратно и тщательно чистили для нее фрукты. Как может один и тот же человек быть таким сильным, прямодушным, бесстрашным – и в то же время трогательным и кротким?
