Пьер Сувестр - Пустой гроб
Загадочное предостережение!.. Однако Поль Дро и бровью не повел.
— Ваш протеже сможет делать все, что захочет, — сказал он.
Миньяс рассыпался в благодарностях.
— Вы — сама любезность, мне хотелось бы оказать небольшое вспомоществование этому бедняге, но так, чтобы это не выглядело благотворительностью; обойдется он вам недорого и всегда будет на подхвате.
— Договорились.
Дро дал понять своему компаньону, что он ни в чем не будет ему перечить. События прошедшего дня не шли у него из головы, и хирург снова начал:
— К тому же, это такая мелочь. Я ведь уже сказал вам, что, купив лечебницу, вы удержали от гнусного мошенничества.
Поль Дро жаждал полностью довериться новому своему компаньону, рассказать о странном визите Педро Коралеса, но Миньяс в очередной раз прервал его.
— Послушайте, дорогой Дро, — сухо сказал грек, — есть одна немаловажная деталь, о которой вы еще ничего не знаете.
— Какая деталь?
Миньяс тем временем выбрал на столе у хирурга приглянувшуюся ему сигарету. Он не спеша закурил, потом продолжил:
— Так вот: я сказал вам чистую правду, милейший, я и впрямь купил лечебницу, для чего взял на себя одно обязательство — расплатиться в недельный срок…
— И что же? — заволновался Поль Дро.
— А то, — все так же сухо продолжил Миньяс, — что на сегодняшний день у меня нет ни гроша… Дней десять назад я проигрался на бирже и с тех пор живу, чем придется.
Миньяс говорил так спокойно, так уверено, что на миг Поль Дро подумал — уж не разыгрывают ли его?
— Как все это мерзко, — лепетал он в растерянности, заикаясь от волнения. — Надеюсь, вы шутите, Миньяс?
В ответ Миньяс, как обычно, пожал плечами.
— С какой стати я стал бы шутить? — удивился он. — В серьезных делах не до шуток.
Это признание окончательно сразило Поля Дро, он не мог вымолвить ни слова. Миньяс же, как ни в чем не бывало, продолжал:
— Сегодня у меня нет денег и мне не на что выкупить лечебницу, но платить-то надо через неделю… Значит, чтобы раздобыть нужную сумму, в запасе у меня целая неделя.
Миньяс замолчал, неторопливо несколько раз затянулся сигаретой, затем заговорил снова, с прежней уверенностью:
— Кстати, я, кажется, неудачно прервал вас, дорогой Дро? Вы будто бы собирались что-то такое совершить и заработать шестьдесят тысяч франков? Черт возьми!.. Это становится интересным… Две-три таких сделки, и лечебница спасена! Объясните же мне, что вы задумали.
В отчаянии Поль Дро тяжело рухнул в кресло и сунул в папку письмо, которое он, расхрабрившись, начал было писать Генеральному прокурору Республики.
Глава четвертая
НОВЫЙ САНИТАР
Было одиннадцать вечера. Моросил мелкий, частый дождик; над Булонским лесом и над пустынным в столь поздний час бульваром Майо навис густой туман.
По темному бульвару, на малой скорости медленно ехал автомобиль, освещенный обычными фонарями; водитель не посчитал нужным включить фару, которая горделиво выпячивалась в передней части машины.
Рядом с шофером сидел человек, он дрожал от холода и кутался в широкую пелерину с высоко поднятым воротником.
— Сейчас сворачиваем налево, на авеню Мадрид? — склонился к нему водитель.
— И да, и нет, — отвечал его спутник. — Фасадом лечебница действительно выходит на авеню Мадрид, но нам-то нужен черный ход; придется подъехать по переулку, с другого конца сада.
Водитель покачал головой:
— Покажешь, где надо сворачивать.
— А ты что, здесь никогда не был? — удивился его спутник.
— Не приходилось, — ответил механик, — меня ведь мало используют в Париже, я все больше разъезжаю по другим местам.
Механик замедлил ход, просигналил случайному прохожему, затем, следуя указаниям своего спутника, миновал авеню Мадрид, двинулся по улице Ферм, свернул налево и попал в узкий, грубо мощеный переулок, зажатый между двумя рядами высоких домов; тротуара в переулке не было, но был сточный желоб, тянувшийся посреди пешеходной дорожки.
— Черт возьми! — вырвалось у механика. — Темно, хоть глаз выколи. Не знаю, смогу ли я развернуться, а если дать задний ход, так по такой узкой дороге далеко не уедешь.
Спутник успокоил его.
— Выедешь с другой стороны, здесь нет тупика.
В ту же секунду спутник механика тронул его за руку:
— Останавливайся, приехали.
— Верно, — сказал механик. Он выключил зажигание и остался в машине, а его спутник поспешил к низкой двери, скрытой в увитой плющом стене, и нажал на кнопку звонка.
Звонок был отлично слышен в любом уголке главного корпуса и даже в подвальных помещениях лечебницы, возглавляемой хирургом Полем Дро.
В справочном, где на стуле дремал камердинер, раздался трезвон.
Соскочив со стула, камердинер поспешно натянул лежавшую куртку, вышел прямо в сад, направился на другой конец парка и отпер дверь спутнику шофера.
На посетителя он взглянул бегло, автомобиль же рассмотрел очень внимательно.
Причудливое сооружение представляла собой эта выкрашенная в темно-зеленый цвет машина: высоченный кузов был увенчан длинной горизонтальной коробкой, а с двух сторон огромного ящика, служившего задней частью кузова, торчали вентиляционные щитки.
— Это и есть похоронный автобус? — обратился камердинер к звонившему.
— Угадал, старина, — ответил мужчина, — прибыли минута в минуту.
Камердинеру, неприветливо взиравшему на собеседника такая фамильярность явно пришлась не по вкусу.
— Следуйте за мной — сказал он, преодолев неприязнь, — я отведу вас к старшей медсестре.
Через минуту служитель уже стучал в дверь небольшого кабинета мадемуазель Даниэль.
Для Даниэль, в чьи обязанности входил общий надзор за персоналом лечебницы, первые ночные часы были своего рода передышкой, и она использовала их, чтобы привести в порядок многочисленные счета и проверить правильность выплат.
В тот вечер лицо Даниэль сияло улыбкой.
Несколько часов назад профессор Поль Дро уведомил ее, что дела лечебницы в полном порядке, материальная сторона вопроса улажена, теперь за свое будущее мадемуазель была спокойна.
Само собой весь прежний персонал оставался, а кое-кто, скажем, та же Даниэль, мог даже рассчитывать на небольшую прибавку к жалованью.
Наверное, старшей медсестре казалось бы, что все идет к лучшему в этом лучшем из миров, не будь у нее перед глазами картонного квадратика, на котором она своей рукой написала имя Жермены — неприятное воспоминание, не дававшее забыть о досадной оплошности.
— Войдите! — откликнулась Даниэль на стук в дверь.
Вошел камердинер и с ним еще какой-то человек, судя по его одежде — служащий похоронного бюро.
Представителей похоронного бюро не случайно пригласили в такой поздний час.
Не в первый раз уже из лечебницы на авеню Мадрид тайком вывозили пациента, чью жизнь не смогли спасти ни искусство хирурга, ни достижения медицины.
В тот вечер должны были забрать тело старой перуанки Кончи Коралес.
Привычная к такого рода формальностям, Даниэль изящным почерком быстро заполнила бланк и протянула его служащему похоронного бюро.
— Вы ведь знаете, где покоится усопшая, — сказала она, — в небольшом строении, что в дальнем конце парка, неподалеку от двери, через которую вы вошли. Мне нет необходимости сопровождать вас; к счастью, это единственная покойница за последние дни, так что не ошибетесь. Но имейте в виду: гроб из свинца, тяжелый.
Старшая медсестра протянула служащему монету:
— Вот вам пять франков.
Мужчина приподнял фуражку:
— Благодарю покорно, мадемуазель Даниэль, выпьем за ваше здоровье.
Переминаясь с ноги на ногу, он нерешительно добавил:
— Неплохо, чтобы кто-нибудь подсобил мне погрузить ящик в автобус. Если, как вы сказали, гроб свинцовый, одному мне его не поднять.
— А механик? — спросила мадемуазель Даниэль.
— Ему не разрешено выходить из машины. И потом — это не входит в его обязанности.
Старшая медсестра не стала настаивать, она ненадолго задумалась, взглянула на камердинера, державшегося поближе к двери.
— Максим, — сказала она, — вы поможете этому человеку.
Камердинер энергично запротестовал:
— Нет уж, увольте. Прошу прощения, мадемуазель, но не мое это дело; все эти покойники так на меня действуют, что потом я всю ночь глаз не сомкну. Вы ведь знаете, мадемуазель, — я здесь работник временный, как только приищу себе приличное место, сразу уволюсь.
Даниэль не стала с ним пререкаться, но в глубине души посетовала на то, до чего же невыносима порой эта вечная борьба со строптивыми подчиненными.
Но вот лицо ее просветлело и, высокомерно посмотрев на несговорчивого камердинера, она распорядилась:
— Сходите за новым санитаром, которого наняли сегодня днем, его зовут Клод, он дежурит в павильоне «А».
