Джон Карр - Убийства в Плейг-Корте
— Минуточку, — извинился Макдоннел, исчез на несколько секунд, мелькая в галерее фонариком, и вернулся с картонной коробкой, где лежали три-четыре длинных свечи. — Дартворт сидел где-то в большом доме, — сообщил он, — якобы отдыхал перед выходом в каменный домик. Тед и майор Фезертон, растопив камин, который сам он, естественно, разжечь не мог, проводили его на место. — Сержант протянул мне фонарик. — Очевидно, фонарь Дартворта, сэр. Лежал в коробке со свечами. Возьмите.
На кухне было темно даже при зажженных свечах, но, по крайней мере теперь, когда мы друг друга видели, атмосфера стала менее гнетущей. Неподалеку возились крысы. Макдоннел обнаружил длинный потрескавшийся столярный верстак, установил на нем свечи, отыскал единственный ветхий ящик, предложил его Мастерсу вместо стула. Мы стояли, переглядываясь, на щербатом кирпичном полу в темной кухне с некогда белеными стенами. На свету сержант оказался костлявым, лысеющим юнцом с длинным носом, с привычкой пощипывать нижнюю губу двумя пальцами. Серьезное, напряженное выражение умного лица немного смягчали иронически приспущенные над зеленоватыми глазами веки.
Обстановка по-прежнему мне не нравилась, и я дважды оглянулся через плечо. Ох уж это проклятое ожидание…
Заметно суетившийся Мастерс действовал, тем не менее, методично. Схватил пододвинутый ящик, вытряхнул, раздавил каблуком выпавшего паука, уселся за верстак и вытащил блокнот.
— Ну, Берт, раз уж мы здесь собрались, давайте все вместе подумаем. Возьмем фокус с мнимым пишущим духом.
— Хорошо, сэр.
— Итак, — инспектор забарабанил карандашом по столу, словно что-то припоминая, — что мы имеем? Компанию из четырех человек с расстроенными нервами. — Он с легким удивлением повторил: — Четыре человека со взвинченными нервами… Пожалуй, исключим старика майора. Остаются трое: юный Латимер, мисс Латимер и старая леди Беннинг. Странный случай, Берт. Трюк можно проделать разными способами, например приготовить бумагу с заранее написанной фразой и сунуть среди листов, которые выдали Дартворту, прежде чем погасить свет. Кто давал ему бумагу?
— Старик Фезертон, — очень серьезно ответил Макдоннел. — Просто вытащил из ящика стола и вручил. Вдобавок, сэр, прошу прощения, Дартворту отлично известен такой старый фокус. Уверен, он точно знал, что майор заранее ничего не писал.
— Было темно, — настаивал Мастерс. — Любой без труда мог выйти из кружка с готовой запиской, наклониться над столиком — по твоим словам, он опрокинулся, — сунуть лист и вернуться на место.
— Д-да-а, — протянул Макдоннел, пощипывая нижнюю губу и переминаясь с ноги на ногу, — возможно, сэр. Однако сомнения остаются. Если мошенник Дартворт задумал обман, повторю: скажите, ради бога, что испугало его до потери сознания?
— Вы больше ничего не припомните, кроме фразы «у тебя осталось семь дней»? — уточнил я.
— Целую неделю только об этом и думаю, — страдальчески сморщился Макдоннел. — Готов поклясться, видел что-то еще, по никак не вспомню что. Записку видел мельком, последнюю строчку только потому разобрал, что она была написана крупным, размашистым почерком. Осмелюсь предположить, что там было написано чье-то имя, — я заметил заглавную букву. И еще мелькнуло слово «зарыт». Впрочем, решительно утверждать не могу. Я бы на вашем месте расспросил майора Фезертона.
— Имя, — повторил я, — и слово «зарыт»… — В голове вдруг возникла ужасная мысль — как поступит кто-то из четырех или трех неврастеников, если вдруг осознает, что Дартворт прохвост и обманщик? — А Дартворт, — продолжал я, не оглашая смутных подозрений, — всех озадачил своим заявлением, будто в записке упоминается Луис Плейг… Впрочем, возможно, он нечаянно выпалил то, что было у него на уме. Кстати, кто-нибудь тут, во дворе, похоронен?
Губы Мастерса дрогнули в тихой улыбке. Он безмятежно взглянул на меня:
— Только сам Луис Плейг, сэр.
Охваченный справедливым негодованием, я раздраженно заметил: видно, история всем известна, все делают загадочные намеки, а мне никто ничего не рассказывает.
— В одной книге в Британском музее этой истории посвящена целая глава, — сообщил Мастерс. — М-м-м… Разве мистер Холлидей не передал вам пакет с документами? — Он проследил, как я лезу в карман, где лежал забытый пакет в оберточной бумаге. — Гм. Правильно. Осмелюсь заметить, нынче ночью, сэр, у вас будет вполне достаточно времени для чтения. Тот самый Плейг — замечательный типчик, — восхищенно, но с полным спокойствием объявил инспектор. — Впрочем, перейдем к фактам, Берт. Что тут сегодня происходило?
Макдоннел начал быстро и толково рассказывать, а я вытащил из кармана пакет и, пока он говорил, машинально взвешивал его на ладони. Рассказ сержанта сводился к следующему. Узнав от Теда Латимера о намеченном предприятии, он самовольно пробрался во двор — ворота были открыты, — виновато признавшись, что затеял сумасбродную охоту на диких гусей. В половине одиннадцатого появились все шестеро — Дартворт, Джозеф, леди Беннинг, Тед Латимер с сестрой и майор. Пробыв какое-то время в доме, куда Макдоннел не мог заглянуть, Тед и майор Фезертон открыли заднюю дверь и принялись подготавливать каменный домик для Дартворта, что-то там оборудовать…
— Колокол? — догадался Мастерс. — Тот самый, что висит в галерее?
— Точно! Прошу прощения, сэр… Да, я был весьма озадачен, наблюдая за ними. Тед по указаниям Дартворта прикрепил проволоку, протянул через двор, влез на какой-то ящик, другой конец просунул в окно домика. Дартворт снова ушел отдыхать, а Тед с майором суетились в домике, разжигали камин, свечи, двигали мебель, не знаю, чем они еще там занимались — мне не было видно, только слышались ругательства. Я так понял, что колокол будет служить для подачи сигнала, если Дартворту потребуется помощь. — Макдоннел кисло улыбнулся. — Потом они вернулись, и Дартворт сказал, что готов. Похоже, он нисколько не нервничал. Не знаю, чего он боялся, но только не домика. Остальное вы знаете.
Мастерс минуту сидел в размышлении и, наконец, поднялся:
— Пойдемте. Кажется, у нашего Холлидея небольшие проблемы. Я сам заберу у них этого медиума. И задам несколько нескромных вопросов, а, Берт? Ты пойдешь со мной, только никто тебя видеть не должен… — Инспектор взглянул на меня.
— Если не возражаете, Мастерс, — сказал я, — я здесь немного посижу и загляну в пакет. Если понадоблюсь, позовите.
Я вытащил из кармана перочинный нож, перерезал ленту. Мастерс с любопытством смотрел на меня.
— Что у вас на уме, разрешите спросить? — отрывисто бросил он. — Когда у вас в последний раз возникало подобное настроение, мы сумели арестовать…
Я заверил, не совсем искренне, что никаких идей не имею. Мастерс промолчал, не поверив, и кивком поманил за собой сержанта. После их ухода я поднял ворот пальто, сел па ящик, освобожденный инспектором, положил перед собой пакет, но не стал разворачивать его, а принялся раскуривать трубку.
По правде сказать, у меня имелись два соображения, очевидные, но противоречащие друг другу. Если Дартворт испугался не пишущего привидения, значит, его ужаснула реальная простая угроза — скажем, разоблачения, — исходящая от человека. Возможно, тут есть нечто сверхъестественное (хотя этого я пока не мог допустить) или кто-то просто выкинул тот самый трюк с подсунутой в бумагу запиской, который описывал Мастерс. В любом случае Дартворт увидел серьезную и страшную опасность, грозящую ему. С другой стороны, возможно, это не связано ни с Плейг-Кортом, ни с происходящими в данный момент здесь событиями.
Однако, рассуждая чисто теоретически, если бы Дартворт боялся самого Плейг-Корта, то вряд ли вел бы себя так, как сегодня. Он единственный сохранял спокойствие и уверенность, с удовольствием дергал марионеток за ниточки и без всякого опасения сидел в темноте. Если бы в записке действительно шла речь о Плейг-Корте, он, по всей вероятности, показал бы ее остальным. Он заговорил о Плейг-Корте именно потому, что этот дом пугает всех, кроме него.
Тут и кроется противоречие. Неопределенные страхи поклонников Дартворта сосредоточены вокруг дома. Они поверили, будто здесь обитает дух мертвеца, который необходимо изгнать, пока он не вселился в живого человека. Леди Беннинг преподнесла нам какую-то чепуху, выходящую за рамки самого спиритизма, а Дартворт, наверно, запудрил мозги всей компании туманными намеками Дельфийского оракула, сделав нечто непонятное еще страшнее. Мистика, ничуть не пугая его самого, ввергла в неудержимую панику даже Холл идея, практичного, здравомыслящего мужчину.
Я смотрел на табачный дым, клубившийся вокруг горящей свечи, вслушивался в шепот зловещих предположений. Затем, бросив взгляд через плечо, сорвал с пакета коричневую оберточную бумагу, под которой обнаружилась плотная картонная папка с шуршащими документами.
