Найо Марш - Пение под покровом ночи
Обин Дейл улыбнулся Аллейну, а тот ему подмигнул. Да, конечно же, миссис Диллинтон-Блик ждал грандиозный успех. Трое мужчин, один из которых знаменитость, а два других весьма и весьма интересны — все трое одаривают ее своим вниманием. Они хотят сказать, что в Лас-Пальмасе ее, правда, заставят?.. Ну да, так она им и поверила!
Перед глазами Аллейна промелькнул целый ряд образов эпохи рококо.
— Не волнуйтесь, — сказал он, улыбаясь миссис Диллинтон-Блик. — Помнится, мне кто-то говорил, что, если море неспокойно, вниз спускают сетку. Такую, какой пользуются работающие на трапециях циркачи, если у них пошаливают нервишки.
— И вы туда же.
— Однако, уверяю вас, таков обычай. Не правда ли, сэр? — обратился Аллейн к капитану.
— Истинная правда.
— Нет, это неправда! Мистер Дейл, они меня обижают.
— Не волнуйтесь, я с вами, — сказал Дейл.
Этой фразой он обычно подбадривал у камеры робких. С миссис Диллинтон-Блик Дейл разговаривал так, будто они давнишние друзья, правда, с той особой почтительностью, которая отличала все его программы и вызывала у Аллейна, как и у восьмидесяти процентов телезрителей мужского пола, непреодолимое желание дать ему коленкой под зад. За капитанским столиком то и дело звучал смех. Миссис Кадди так часто и так подолгу смотрела в ту сторону, что один раз даже пронесла мимо рта вилку.
У остальных пассажиров возникло ощущение, будто они не принимают участия в чем-то очень важном. Две женщины кипели негодованием на миссис Диллинтон-Блик: мисс Эббот из-за того, что та морочила голову трем мужчинам одновременно, а миссис Кадди за то, что трое мужчин потеряли из-за нее голову. К тому же в улыбке мистера Кадди появилось нечто странное. Джемайма Кармайкл удивилась, как это миссис Диллинтон-Блик может быть столь легкомысленной, но тут же обозвала себя притворщицей. Новый пассажир, призналась она самой себе, принадлежит к разряду мужчин, способных любую девушку заставить городить чепуху. Она почувствовала, что на нее смотрит доктор Мейкпис, и, к своему величайшему негодованию, покраснела. Остальное время ленча она посвятила вежливой беседе со вторым помощником, который оказался очень застенчивым уэльсцем, и с офицером связи — тот всех без исключения дичился, что, как утверждают, свойственно почти всем людям этой профессии.
После ленча Аллейн направился в свое жилище. Один из иллюминаторов, а также дверь лоцманской рубки выходили на мостик. Отсюда Аллейну был виден нос судна, как стрела нацеленный в пространство, и покрытая серповидными волнами поверхность моря под этой стрелой. При иных обстоятельствах он мог бы получить от путешествия огромное наслаждение. Аллейн распаковал чемоданы, подмигнул фотокарточке жены и спустился вниз, где ознакомился с расположением пассажирских кают. Они были на одном уровне с салоном и располагались по обе стороны коридора, соединяющего правый борт с левым. Сейчас все двери, за исключением одной, в крайнюю с левого борта каюту, были закрыты. Эта крайняя каюта напоминала цветочный магазин. Среди моря цветов стоял Деннис, сосал палец и был явно занят решением каких-то проблем. Аллейн понимал, что Деннис, которого он видит впервые, в дальнейшем очень может ему пригодиться. Он задержался у этой двери.
— Добрый день. Лоцманскую рубку обслуживаете вы?
Разумеется, Деннис уже знал об Аллейне. Он поспешил к двери, приветливо улыбнулся и сказал:
— Вообще-то нет, но буду иметь удовольствие обслуживать вас, мистер Бродерик.
Аллейн дал ему пять фунтов.
— Что вы, сэр, не стоит, — сказал Деннис и положил ассигнацию в карман. Затем сказал, указывая на цветы: — Все никак не могу решить, сэр. Миссис Диллинтон-Блик просила расставить цветы в столовой и в салоне, а я не знаю, какие куда поставить. Такое богатство коричневых тонов. Что вы скажете по поводу салона, сэр? Там грязно-розовая обивка.
Аллейн так долго стоял в нерешительности, что Деннис даже хихикнул.
— Вот эти, — наконец указал своим длинным пальцем Аллейн. — Я бы на вашем месте поставил вот эти.
Он повернулся и направился по проходу в салон.
3Салон совмещал в себе функции бара, курительной комнаты и зала для игры в карты. Здесь же подавали кофе. Пассажиры под действием каких-то удивительных пружин человеческих симпатий и антипатий уже разбились на группки. Мистер Макангус, очутившись во время ленча за одним столиком с супругами Кадди, теперь снова присоединился к ним, но, казалось, чувствовал себя не очень ловко в их обществе. Возможно, потому, что миссис Кадди не спускала глаз с его волос, которые, как обратил внимание Аллейн, были необычного орехово-коричневого цвета и ниспадали чуть ли не до самых плеч единой, неделимой массой. Мистер Макангус достал пачку травяных сигарет и закурил, объяснив при этом, что страдает астмой. Он поведал, что совсем недавно оправился после операции; мистер Кадди отблагодарил его за откровенность тем, что дал детальный отчет о дуоденальной язве, которую у себя подозревал.
Отец Джордан и мистер Мэрримен обнаружили, что оба очень любят читать детективные романы, и теперь улыбались друг другу из-за чашек с кофе; Аллейн подумал о том, что из всех пассажиров у отца Джордана наиболее впечатляющая внешность. Он гадал, что заставило этого человека надеть сутану англиканского священника. У него было очень умное и живое лицо, пытливый взгляд, крупно очерченный рот, чувственность которого подчеркивала необычайная бледность, присущая людям духовного сана, короткие мускулистые руки, густые и блестящие каштановые волосы. Он был куда подвижней своего товарища по столику, чье капризно-детское лицо могло быть всего лишь маской, за которой прятался обычный школьный тиран. Обычный ли? Был ли мистер Мэрримен, размышлял Аллейн, тем уж слишком знакомым всем педантом, который, пытаясь хоть как-то компенсировать скуку привычной школьной рутины, делается эксцентричным? Аллейн упрекнул себя за потворство не относящимся к делу размышлениям и занялся изучением остальных.
Доктор Мейкпис стоял подле Джемаймы Кармайкл с глуповатым видом молодого англичанина, лишь вступающего в пору расцвета. Аллейну бросилась в глаза решительная линия его подбородка, взглянув на его руки, он был поражен длиной пальцев молодого человека.
Мисс Эббот одиноко сидела на угловом диване. Она читала аккуратно обернутую книгу, которую держала в своих мускулистых ручищах. Ее лицо, подумал Аллейн, было бы даже красиво, не напоминай оно застывшую маску. И еще это выражение… жестокости, что ли, в уголках ее рта.
Что касается Обина Дейла, то тот восседал на высоком табурете возле небольшой стойки бара рядом с миссис Диллинтон-Блик. Последняя, увидев Аллейна, весело ему кивнула. Она явно пеклась о создании своего кружка. Когда Аллейн подошел к ним, Обин Дейл положил большую выхоленную руку на маленькую ручку миссис Диллинтон-Блик и разразился слишком уж заразительным смехом.
— Что за очаровательная вы женщина! — воскликнул он по-ребячьи озорно и обратился к Аллейну: — Ну, скажите, разве она не очаровательна?
Аллейн с удовольствием это подтвердил и предложил им выпить.
— Вы предвосхищаете мои слова, старина! — воскликнул Дейл.
— Мне не надо, — запротестовала миссис Диллинтон-Блик. — Я на инквизиторской диете. — Она опустила глаза вниз на свои пышные формы, а потом подняла их на Аллейна. — Господи, неужели вы не видите, что мне никак нельзя.
— И все-таки вы выпьете, — сказал Аллейн, кивая на бокал, наполненный вездесущим Деннисом.
Миссис Диллинтон-Блик, бросив многозначительный взгляд в сторону Дейла, сказала, что, если она прибавит еще хотя бы одну унцию в весе, ей ни за что не влезть в купальник от Джолиона, после чего оба пустились в разговоры о знаменитых дейловских передачах по коммерческому телевидению. Оказалось, когда Дейл был в Америке и вел там устроенную в его честь получасовую передачу, его приветствовала целая толпа прелестных манекенщиц в купальниках от Джолиона. Его руки красноречиво описали их формы. Он наклонился к миссис Диллинтон-Блик и зашептал ей что-то на ухо. Аллейн обратил внимание на небольшие припухлости у него под глазами и отвисшую складку кожи под выступающей вперед нижней челюстью, которая была незаметна под бородой. «Неужели в честь человека с такой наружностью гремят тысячекратные „ура“?» — терялся Аллейн.
— А вы не забыли про цветы? — спросила миссис Диллинтон-Блик Денниса.
— Как только у меня выдастся свободная минутка, я побегу за ними. — Он заговорщицки улыбнулся Аллейну. — Я их уже отобрал.
Так как разговор Обина Дейла и миссис Диллинтон-Блик принимал все более конфиденциальный характер, Аллейн почувствовал себя свободным. В дальнем углу салона мистер Мэрримен что-то возбужденно доказывал отцу Джордану, который уже начинал проявлять явные признаки беспокойства. Он поймал взгляд Аллейна и вежливо ему кивнул. Миновав супругов Кадди, мистера Макангуса и мисс Эббот, Аллейн направился было в дальний конец салона, где приметил небольшой диван, но отец Джордан нарушил его планы.
