Агата Кристи - Свидание со смертью

Агата Кристи

СВИДАНИЕ СО СМЕРТЬЮ

Ричарду и Майре МЭЛЛOK — в память об их поездке в Петру

Часть первая

Глава 1

— …ты же понимаешь — ее необходимо убить!

Эта фраза вдруг вторглась в безмятежное молчание ночи, на мгновенье как бы зависнув в воздухе, а потом уплыла во мрак — в сторону Мертвого моря[1].

Рука Эркюля Пуаро застыла на створке, но он тут же решительно захлопнул окно, чтобы немедленно оградить себя от коварной ночной прохлады. Пуаро был твердо убежден, что свежий воздух полезен исключительно на улице, но никак не в комнате, а холодный ночной воздух попросту опасен.

Он аккуратно задернул шторы и с умиротворенной улыбкой стал укладываться спать.

«Ты же понимаешь — ее необходимо убить!» И это услышал именно он, Эркюль Пуаро, в первый же вечер по прибытии в Иерусалим[2].

— Нигде не скрыться! Кто-то опять жаждет крови! — проворчал великий сыщик. Он снова улыбнулся, вдруг вспомнив забавный анекдот об Энтони Троллопе[3].

Как-то пересекая на пароходе Атлантику, Троллоп нечаянно подслушал разговор двух пассажиров, обсуждавших его последний роман.

«Очень неплохо, — заявил один из них, — но старуха несносна — ее надо убить».

«Джентльмены, — лучезарно улыбнувшись, тут же вскричал писатель, — весьма признателен вам за совет — я сейчас же сяду за письменный стол и быстренько ее укокошу!»

А вот откуда взялась фраза, подслушанная им сейчас? Кто-то пишет роман или пьесу, решил он.

И, все еще улыбаясь, подумал: «Как знать, возможно, мне еще придется вспомнить эти слова: вдруг кто-нибудь и впрямь что-то такое затевает».

Ему вспомнился и голос, произнесший их: напряженный, звенящий от волнения…

Голос был мужским, точнее, юношеским…

Повернувшись, чтобы погасить ночник, Пуаро подумал: «Этот голос я легко бы мог узнать».

Облокотившись на подоконник и склонившись поближе друг к другу, Рэймонд и Кэрол Бойнтон вглядывались в синюю ночную мглу. Рэймонд, волнуясь, повторил:

— Сама понимаешь — ее необходимо убить.

Кэрол поежилась.

— Это ужасно! — Голос у нее был низкий, хрипловатый.

— Не ужасней, чем все это!

— Наверное.

— Так не может продолжаться, — с жаром сказал Рэймонд, — пойми. Надо что-то делать. Но единственное, что мы можем, это…

Кэрол, сознавая, как неубедительно звучат ее слова, робко предложила:

— А если убежать? Думаешь, не получится?

— Не получится, — хмуро буркнул он. — Ты сама прекрасно это знаешь.

Она опять поежилась:

— Знаю, Рэй, конечно, знаю.

Он вдруг с горечью рассмеялся:

— Нас запросто можно принять за каких-то ненормальных — что нам, собственно, мешает уехать куда глаза глядят?

— Наверное, мы и вправду ненормальные, — задумчиво сказала Кэрол.

— Это уж точно! Во всяком случае, скоро совсем спятим. А может, уже спятили: стоим тут и деловито обсуждаем, надо ли убивать собственную мать.

— Она нам не мать! — резко оборвала его Кэрол.

— Это верно. — Воцарилось молчание, затем Рэймонд как бы вскользь спросил:

— Так ты согласна, Кэрол?

Ответ Кэрол был решительным и твердым:

— Да, я считаю, что она должна умереть. Должна… — И вдруг заговорила горячо и страстно:

— Она сумасшедшая.., я уверена в этом! Будь она в здравом уме, разве стала бы она нас так мучить? Сколько лет мы все твердим: так жить больше нельзя — и живем! Уговариваем себя: она когда-нибудь умрет — а она и не собирается… По-моему, она никогда не умрет, если только…

— Если только мы сами ее не убьем, — четко и жестко продолжил Рэй.

— Выходит, так, — согласилась Кэрол, крепко стиснув край подоконника.

Рэймонд говорил подчеркнуто спокойно, лишь изредка голос его срывался, выдавая волнение.

— Сделать это могут только два человека — я или ты. Понимаешь, почему? Если мы втянем в эту историю Леннокса, волей-неволей это затронет и Надин. И уж конечно — ни слова Джинни.

Кэрол вздрогнула.

— Бедная Джинни. Я так боюсь за нее.

— Знаю. Ей стало хуже, да? Тем более нам надо поторопиться… Иначе будет поздно!

Внезапно Кэрол выпрямилась и резким движением отбросила со лба каштановую прядь.

— Рэй, — сказала она, — а тебе не приходит в голову, что этого делать нельзя?

Он ответил все тем же нарочито-бесстрастным тоном:

— Почему же нельзя? Это все равно что убить бешеную собаку… Так сказать, устранить нечто смертельно опасное для окружающих. У нас просто нет другого выхода.

— Но ведь за такое нас могут отправить на электрический стул… — пробормотала Кэрол. — Разве мы сумеем объяснить, какая она? Нам никто не поверит. Ведь со стороны все это может показаться выдумкой, будто мы просто чересчур мнительны. У нас ведь нет никаких улик — только наши переживания.

— Никто ничего не узнает, — успокоил ее Рэймонд. — У меня уже есть план. Я тщательно все продумал. Мы ничем не рискуем.

Кэрол вдруг заглянула ему в лицо.

— Рэй… С некоторых пор ты стал другим. С тобой что-то случилось. Что, скажи мне? Откуда у тебя такие планы?

— Стал другим… С чего ты взяла? — пряча взгляд, буркнул он.

— Но ты действительно сильно изменился! Это из-за той девушки в поезде?

— Да нет… При чем здесь она? Не болтай ерунды. Вернемся лучше… Ну, словом, вернемся…

— К твоему плану? Ты уверен, что он надежен?

— Да, по-моему, вполне. Правда, нужно дождаться подходящего момента. Но тогда уж действовать решительно: если все получится, мы свободны — мы все.

— Свободны? — Кэрол, тихо вздохнув, взглянула на сверкающее звездное небо. И вдруг горько заплакала, сотрясаясь от рыданий.

— Кэрол, что это ты вдруг?

Жалобно всхлипнув, она ответила:

— Так все вокруг чудесно… Эта ночь и звезды… Как в сказке. Кажется, так бы и растворилась в этой красоте. Почему у нас все не так, как у других людей? Почему мы такие — запутавшиеся, безумные?

— Мы тоже будем как все… Пусть только она умрет!

— А ты уверен? Может, уже поздно? Может, мы не сумеем измениться?

— Нет, нет, что ты, я уверен….

— А я не очень…

— Но если ты не можешь решиться… — Он ласково обнял ее за плечи, но Кэрол сбросила его руку.

— Нет-нет, я с тобой, Рэй, я ни за что не отступлюсь! Ради всех… Особенно ради Джинни. Мы должны ее спасти!

— Значит, решено? — помолчав, спросил Рэймонд.

— Решено!

— Отлично. Тогда слушай, что я придумал. — И он тихо зашептал, наклонившись к ее уху.

Глава 2

Мисс Сара Кинг, свежеиспеченный бакалавр[4] медицины, стояла в комнате для отдыха отеля «Соломон», рассеянно листая лежавшие на столе газеты и журналы. Что-то тревожило ее — она озабоченно хмурилась.

Только что вошедший в комнату высокий средних лет француз некоторое время пристально на нее смотрел, затем решительно направился к ее столу. Наконец их взгляды встретились, и Сара с улыбкой ему кивнула — она сразу узнала этого человека. Он очень ее выручил, когда они прибыли из Каира, — нес один из ее чемоданов, поскольку носильщика нанять не удалось.

— Как вам Иерусалим? — поздоровавшись, спросил доктор Жерар.

— Страшноватый город, — сказала Сара и добавила:

— Религия вообще вещь очень странная.

В глазах доктора мелькнуло любопытство.

— Я понимаю вас. — Он говорил почти без акцента. — Вам немного не по себе от всех этих религиозных свар, да?

— Не только. И от здешних дурацких порядков тоже!

— Ода.

Сара, обиженно вздохнув, призналась:

— Сегодня меня выпроводили из одного храма. Только потому, что на мне было платье без рукавов. Видите ли, Всевышний разгневается, увидев мои руки. А между прочим, ведь он сам их и создал.

Доктор Жерар рассмеялся.

— Я собирался выпить кофе. Не составите мне компанию, мисс…

— Кинг, моя фамилия Кинг. Сара Кинг.

— А моя.., позвольте… — Он вынул из кармана визитную карточку.

Глаза мисс Кинг округлились, в них сиял неподдельный восторг.

— Доктор Теодор Жерар? Боже мой, вот так сюрприз! Я, разумеется, читала все ваши работы. Ваши наблюдения относительно шизофрении потрясающе интересны.

— Весьма польщен… Но почему же — разумеется? — Брови доктора изумленно приподнялись. Сара смущенно принялась объяснять:

— Видите ли.., я, в общем, тоже врач.., я.., недавно получила степень бакалавра.

— Ах, вот оно что!

Доктор Жерар заказал кофе, и они сели тут же в уголке. Говоря откровенно, успехи Сары в медицине вызывали у француза гораздо меньший интерес, чем ее прелестные алые губы и длинные шелковистые черные волосы, которые она гладко зачесывала назад. Благоговейная почтительность молодой англичанки явно забавляла его.

— И долго вы здесь пробудете? — спросил он.

— Всего несколько дней. А потом хочу съездить в Петру[5].