Нэнси Бильо - Чаша и крест
Аптекарь-француз встретил меня с поразительной невозмутимостью.
— Мне нужно каким-то образом вернуться в Англию, — сказала я Нострадамусу. — Боюсь, что Антверпен для меня теперь — место опасное, поскольку там живет дипломат Шапуи. Я серьезно ранила Жаккарда Ролина, но если он выживет и ему удастся отсюда выбраться, он будет искать меня именно там.
Нострадамус улыбнулся:
— Франция, вот куда вам надо бежать. Я сам доставлю вас в Кале, этот французский порт принадлежит Англии. А уж оттуда и до Дувра рукой подать: всего-то навсего нужно переправиться через пролив Па-де-Кале.
Я с сомнением посмотрела на него:
— Думаете, это возможно?
— А почему нет?
Но тут я вспомнила, что говорил Жаккард, и радость моя померкла. Интересно, как я вернусь на родину без денег и с фальшивыми документами?
— Боюсь, что я застряну в Кале. Я прихватила у Жаккарда кое-какие деньги, но не уверена, что этого хватит. Да и до Кале добраться не так-то просто! Господи, а вдруг у нас ничего не получится? Я просто в отчаянии, положение представляется мне совершенно безнадежным…
В глазах Нострадамуса блеснула тусклая искорка.
— Вы ошибаетесь, — сказал он. — Надежда есть всегда.
48
И мы с Мишелем Нострадамусом отправились в Кале. И вправду, от Гента до этого города оказалось меньше сотни миль. Но на дворе уже стоял ноябрь. Выйдя из каменной крепости Гравенстеена на волю, я с изумлением глядела на холодное серое небо. Боже мой, я просидела взаперти больше трех месяцев!
Все дороги до самого Гравлина, приморского города во Франции, развезло, идти по ним было почти невозможно. К тому же у нас не было ни лошадей, ни повозки. Впрочем, даже от них посреди такой грязи было бы мало толку. Мы тащились мимо опустевших полей, изредка попадались селения. За день удавалось пройти всего несколько миль, и это страшно меня удручало. На ночь мы останавливались на постоялых дворах или просились на ночлег к крестьянам — все это не бесплатно, разумеется. Всем, кто интересовался, говорили, что мы брат и сестра, как когда-то и с Эдмундом. Переговоры всегда вел Нострадамус, мне лучше было не демонстрировать свой ломаный французский. Первые несколько дней я то и дело оглядывалась, не гонится ли за нами Жаккард. Но опасения оказались напрасными, он так и не появился. Наверное, умер в закрытой на ключ комнате, а если и выбрался, то, скорей всего, отправился в Антверпен.
На всех постоялых дворах только и говорили что о небывалом событии — рейде императора Карла через французские земли во главе пятитысячного, вооруженного до зубов войска. Императора сопровождали герцог Альба со своей свитой, камергерами и поварами, а также — тут Жаккард не соврал — представители святой инквизиции. Все в один голос твердили, что бедным гражданам города Гента теперь придется туго и им можно только посочувствовать.
Нострадамус не спрашивал, почему я так тороплюсь оказаться в Кале. Мы наконец добрались до Гравлина и вечером остановились на большом постоялом дворе, где также имелась и таверна. Перед тем как отправиться спать, мы спросили у хозяина ухи. Заняли столик в тихом уголке и ужинали молча, поскольку оба очень устали в дороге. Я испытывала к своему попутчику глубокую симпатию и доверие, а потому неожиданно призналась:
— Я должна добраться до Лондона и попасть ко двору прежде, чем это совершится.
Нострадамус поднял голову от дымящейся тарелки супа и испытующе посмотрел на меня:
— Так вы хотите предотвратить это? Интересно как?
— Не знаю. Прежде всего надо появиться при дворе, что будет не так-то просто. Но я чувствую, что именно в этом и заключается мое предназначение. Впервые это пришло мне в голову в камере Гравенстеена. Жаккард рассказал, как они намерены поступить: если я не соглашусь взять чашу и подать ее королю, они поручат сделать это какому-то своему человеку. Все случится перед венчанием, и там наверняка будет что-то, связанное с медведем, о котором упоминается во втором пророчестве.
Нострадамус зачерпнул горячий суп ложкой и подул на нее. Я терпеливо ждала: что он на это скажет? Но аптекарь с невозмутимым видом продолжал ужинать. Я не сразу поняла, в чем дело.
— Значит, вы знали заранее, что именно так и будет! — прошептала я, охваченная благоговейным трепетом.
— Не совсем, — отозвался он. — Это трудно объяснить.
— Но почему судьба выбрала именно меня? Когда это произошло? Уж не в тот ли роковой день, когда я встретилась с Элизабет Бартон?
Нострадамус покачал головой:
— Будущее не есть нечто неизменное. Но существуют, как бы это лучше выразиться… некоторые определенные точки… они были известны уже много лет назад. Даже не могу сказать вам точно, когда именно… очень давно.
— И что мне делать с этими вашими точками? — недоуменно спросила я.
— Все, что хотите.
Я оглянулась по сторонам, не подслушивают ли нас.
— Я понимаю: помешав отравителю исполнить злодеяние, я открою дорогу для того, чтобы четвертая жена родила Генриху сына, который станет врагом истинной веры. Это страшное бремя для Англии, но ведь в противном случае император Карл и французский король ввергнут мою родную страну в пучину хаоса и поделят ее на части. А этого тоже нельзя допустить, вы меня понимаете, господин Нострадамус? С тех пор как меня вынудили покинуть монастырь, я многие месяцы и даже годы жила впустую, жизнь моя не имела смысла. А теперь у меня появилась ясная цель. — Обрушив это признание на голову третьего провидца, я выдохлась. Из глаз потекли слезы.
На следующее утро погода наладилась. Мы отправились на берег моря, лазурные воды которого тысячами блесток сверкали на солнце. Высокие волны бились о берег. Вдали поверхность моря была усеяна множеством рыбацких лодок. Решимость не только не покидала меня, но еще более укрепилась.
Там, за горизонтом, на другой стороне пролива, — Англия, и скоро я наконец-то буду дома.
Нострадамус накануне долго беседовал с хозяином постоялого двора.
— Придется нанять повозку, — сообщил он мне. — Сначала доедем до Кале. Туда ведет только одна дорога, хорошая, мощеная. Но путешествие опасное. Дорога проходит в местах, где нет ни одного селения. Кругом болота, местность дикая и пустынная, и, если случится буря, мы можем погибнуть.
— Ну, это вряд ли, — возразила я, глядя в ясное небо. — Только посмотрите, какая прекрасная погода! Откуда вдруг взяться буре?
Нострадамус бросил на меня многозначительный взгляд. Я все поняла и не стала спорить.
— Да-да, конечно, сделаем, как вы скажете.
Мы наняли повозку. Лошадьми правили угрюмые, немногословные крестьяне с морщинистыми лицами. К полудню небо вдруг затянулось тучами, а через час нас настигла буря. Мы с Нострадамусом укрылись было под навесом, но скоро ураганный ветер сорвал и унес его. Ветер был такой ледяной, что нам ничего не оставалось, как только, дрожа от холода, прижаться друг к другу.
— Если я здесь погибну, — прокричала я, — сможет ли еще кто-нибудь помешать королю выпить яд?
— Нет, — ответил Нострадамус, — кроме вас, никто.
Небо еще больше потемнело, буря усилилась. Никогда в жизни мне не было так холодно, страдания казались просто невыносимыми. Я молила Бога сжалиться надо мной и послать мне смерть.
Заметив мое состояние, Нострадамус принялся изо всех сил трясти меня.
— Не вздумайте спать! — кричал он. — Слушайте мой голос!
Но мрак окутал меня со всех сторон. И вдруг посреди этого мрака передо мной всплыло лицо Эдмунда. Я видела его ясно, мой любимый был совершенно таким, каким я его помнила, когда он пришел в особняк Говарда в Саутуарке. Длинные волосы, перепачканные грязью башмаки. Я больше не слышала, что кричит Нострадамус. Я слышала только голос Эдмунда: «Я пришел, чтобы забрать вас домой, сестра Джоанна. Я пришел, чтобы забрать вас домой».
— Эдмунд, — стонала я. — Помоги мне.
Я словно погрузилась в какой-то приятный сон: Эдмунд улыбался мне немного смущенно, словно чего-то стеснялся, и взгляд его карих глаз был уже не пустой и тусклый, как тогда, когда я видела его в последний раз, но полон спокойной мудрости. Мы снова были в Дартфорде, мы с ним были жених и невеста, он держал в руках книжку стихов, заложенную на той странице, с которой собрался мне что-то прочитать.
«Эдмунд! — вскричала я мысленно. — Зачем ты покинул меня? Помнишь, в часовне монастыря Черных Братьев ты обещал всегда быть рядом со мной? Неужели ты забыл это? Ты покинул меня, и мне сейчас очень холодно, и у меня нет больше сил терпеть!»
Прошло какое-то время, ничего не происходило, и я уже лежала без движения. Только слышала вокруг чьи-то незнакомые голоса:
— Холодная, как труп. Совсем ледышка.
— Надо срочно врача… Да только где же его найти?
