Светозар Чернов - Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе

– Он слонялся тут по Эбби-роуд.

Открыв дверь, поляк впустил Владимирова и Конроя в дом и сурово спросил ирландца:

– Где ты шлялся два дня? На Виндзор-стрит тебя не было ни ночью, ни сегодня днем.

– Зато я сегодня днем видел Даффи, – возразил Конрой. – Он рассказал мне, что заходил в приходской морг Сент-Джорджа и видел там покойную. Он говорит, что это как раз та женщина, которая рассказывал ему о гибели своего семейства на «Принцессе Алисе».

– Все они рассказывают такие истории. Она была шведкой и все наврала, чтобы вымогать деньги у Шведской церкви.

– Вот вам и чистокровная англичанка! – ввернул свое слово Артемий Иванович.

– Так куда же ты делся после убийства? – дернул старого ирландца поляк.

– Я пошел домой, но на Виндзор-стрит увидел переодетых фараонов, обыскивавших дома, и убежал.

– А нож к прачечной Крисмаса ты подбросил?

– Я, – Конрой опустил голову.

– А Ласка ты разыскивал?

– Этого Ласка надо повесить на бикфордовом шнуре.

– Ну, а что ты там такое накарябал на Гоулстон-стрит?

– Написал, что во всем виноваты эти… – Старик замялся.

– Кто?!

– Как вы и говорили: жиды. Написал, что ситюки – тот еще народец.

– Крашеный тупица! Каков цвет ирландских радикалов?

– Зеленый, конечно.

– Вот я тебя в оранжевый цвет выкрашу, чтоб в следующий раз помнил! А ну-ка, напиши, что именно ты там накарябал! – Фаберовский втолкнул Конроя в гостиную, усадил за стол, дал карандаш и пододвинул ему листок бумаги.

Тот долго думал, затем написал корявыми печатными буквами слово «JUIVES» и остановился.

– Ну, и что, твоим разумением, значит такое слово? – спросил поляк.

– Жиды, конечно.

– Слово «жиды» пишется вот так. – Фаберовский написал рядом «JEWS». – Ты слишком долго жил во Франции, старик. И «жиды» написал по-французски.

– Именно! – с радостью подхватил Артемий Иванович, радуясь, что поляк накинулся не на него. – До стольких лет дожил, а не знаешь, как жиды пишутся! А ну-ка, ответь мне, Патрикей: куда ты дел те потроха, что тебе Урод доверил?

– Там, на Гоулстон-стрит рядом с куском фартука бросил.

– Но там ничего не нашли, – сказал Фаберовский.

– Значит, кошки сожрали.

– Ну вот что, Патрикей, – Артемий Иванович порылся в кармане и достал фартинг. – Еще раз исчезнешь – жалования больше не получишь. А пока на тебе рупь.

Фаберовский сообщает, что показания некоторых свидетелей о том, что было в руках у убитой, расходятся с тем, что сообщила полиция. Это навело его на мысль, как можно использовать убийство. Они дискредитируют полицию, которая даже не допросила главного сидетеля – Пакера, затем Пакер начинает выдавать на грра нужные им сведения о нигилистах и динамитчиках. Начинает разыскивать в газетах сведения о Страйд, чтобы знать, кого выдавать за агента.

Обед в этот суматошный день состоялся уже совсем поздно, около одиннадцати. Розмари, воспитанная на почтенных традициях «Повседневной кухни» мисс Биттон, постаралась и поразила даже поляка изобилием блюд. На первое были поданы вареная говядина с мятным соусом и запеканка из телячьих почек.

Артемий Иванович трусливо шарахнулся, подозрительно обнюхал соус и сразу же приступил к запеканке.

– Если почитать сегодняшние газеты, – сказал Фаберовский, откладывая в сторону «Дейли Телеграф» и тоже берясь за вилку, – то можно подумать, что мы добились полного успеха. Пресса уже открыто призывает к смещению министра Мэттьюза и комиссара Уоррена, раз у него не хватает разума уйти самому, а в парке Виктория и на Майл-Эндском пустыре сегодня весь день шли митинги по тому же поводу.

– Вы уже знаете, чей труп нам подкинули у клуба? – спросил Артемий Иванович.

– Женщину, убитую на Бернер-стрит, вчера вечером в морге прихода Святого Георгия опознала ее сестра, а сегодня утром ее опознал один из свидетелей и доктор Барнардо, встречавший ее в одной из ночлежек. Покойную звали Элизабет Страйд.

– Она действительно шведка?

– Да.

– Мерзавцы! – вскричал Владимиров. – Человекоубивцы! Другого места в Лондоне нет, что ли, кроме нашего клуба! Из-за них нам в Сити резать пришлось!

– Я пытался выяснить, что же сообщил полиции тот жид, что видел Коновалова в лицо, но они берегут его как зеницу ока и от прессы, и от кого-либо еще, потому что майор Смит возлагает на него большие надежды.

– А вы не знаете, видел ли нас кто-нибудь с Даффи еще, пока мы стояли на площади, где велись какие-то земляные работы?

– В сегодняшних газетах опубликовано заявление суперинтенданта полиции Сити, что дежурный пожарный ночной станции на Апельсиновом рынке ничего не заметил. Больше я ничего не ведаю.

– Так он в фургоне храпел, что он мог видеть! – сказал Артемий Иванович. – Ну, а с этим свидетелем, что у ситюков припрятан, мы справимся. Зря что ли Шапира его до самого дома выслеживала! Главное, что остальное все у нас гладко сошло. И труп потрошеный у нас налицо, и надпись есть, и жидов бьют. Ну, конечно, не без мелких неувязок, но это только из-за вашей нераспорядительности.

– А то, что доктор Филлипс, как пишут в «Ивнинг Ньюс», заявил после посещения им вскрытия трупа с Майтр-сквер, что убийство не было совершено той же самой рукою, что убийство на Бернер-стрит, и объявил его работой подражателя – тоже моя нераспорядительность?! А то, что пана Артемия, как и ирландцев, ищет полиция – тоже моя нераспорядительность?! И приезд Продеуса, бежавшего из психушки во Франции, чтобы убить пана – моя нераспорядительность?!

– Как Продеус?! – Артемий Иванович переменился в лице и схватился за сердце. – Уже здесь?! Но я не хочу! Я еще так молод! Мы с ирландцами временно эмигрируем в Амэрику, пока весь этот шум не уляжется.

– Так, пан, так. В Ливерпуле его уже наверняка ждут детективы из полиции.

– Откуда вы знаете?

– Я узнал о нем на Бетти-стрит.

– Но что же делать?

Здесь Фаберовский зачитывает текст обоих писем и говорит, что «кто-то оказался проворней нас».

Я не обманывал дорогого старого босса, когда дал тебе тот намек

Ты услышишь о работе Дерзкого Джека завтра. На этот раз двойной случай. Номер один слегка визжала; не мог прикончить сразу. Из-за полиции не было времени заполучить уши. Благодарю за то, что придержал прошлое письмо до тех пор, пока я не приступил к работе снова.

Джек Потрошитель.

Продолжение главы 53

Здесь Фаберовский говорит, что писавший явно был знаком с письмами, написанными Даффи. То же обращение «босс», и тот же стиль. Это явно утка, состряпанная кем-то из журналистов агентства.

– Успокоиться. Разве пан не говорил только что о том, как у нас все хорошо? Между прочим, наше первое письмо опубликовано сегодня в «Дейли Ньюс». А «Стар» по моему указанию опубликовала текст памятной пану открытки.

Артемий Иванович вскочил и бросился на колени рядом с креслом, где сидел Фаберовский, так что Розмари, которая принесла на стол спаржу и кресс-салат, отпрыгнула в сторону, едва не уронив поднос.

– Признайтесь, что вы пошутили! Нет никакого Продеуса.

– Какие уж тут шутки! – сказал Фаберовский. – Но у пана есть время. Пока полиция ищет Тамулти, которого они принимают за Конроя, с дома, где живет сейчас Продеус, не будут спускать глаз. Ему не дадут убить пана раньше времени.

– Еще и Тамулти! – вскричал Артемий Иванович. – Я уже ничего не понимаю!

– От пана этого никто и не ждет. Быть может, ему запомнился торговец фруктами Мэттью Пакер из соседнего с клубом дома?

– А то! Мадам Дымшиц гонит из его изюма отличный самогон.

– Сегодня я поговорил с ним, – сказал Фаберовский. – Он живет разом с женой и двумя квартирантами, и все они, в том числе и Пакер, показали вчера полиции, что не видели и не слышали ничего подозрительного. Однако сегодня он готов был рвать на себе волосы. Дело его не очень прибыльное, а вот если бы за счет шума вокруг убийства в соседнем дворе ему удалось привлечь внимание разом и до своей лавки, дело сразу пошло бы в гору. Представляете, если убийца купил бы в его лавке виноград или грушу. «Виноград от Мэттью Пакера! Этот виноград ел Джек Потрошитель!» Если, конечно, наше прозвище приживется.

– Приживется, приживется, – пробормотал Артемий Иванович, погруженный в свои неспокойные мысли.

Розмари появилась из кухни, поставила прямо посреди стола большую хрустальную вазу с фруктами и вазочку с миндальным печеньем и удалилась обратно, где на плите у нее уже кипел кофейник.

– Сегодня утром при чтении «Таймс» меня посетило озарение! – поведал поляк. – Пан видит ту гравюру на стене? Это иллюстрация Гюстава Доре к Библии и называется она «Лазутчики приносят виноградную лозу Аарону». Мы разыграем сюжет: «Частные детективы Легран и Батчелор приносят виноградную лозу Ааронсу».

– Какому еще Ааронсу?

– Казначею Уайтчеплского комитета бдительности. И еще мистеру Ласку.