Фатальное прикосновение - Виктория Викторовна Балашова
Фёдор, несколько оторопевший от произошедших событий, сделал несколько шагов вслед за начальником, хотя и не так прытко, как Герман.
— Федюнь, ты со мной не езжай, — обернулся следователь. — Возьми пакетик с конвертом и письмом и отправляйся на службу. Пусть проверят, с осторожностью, бумагу. А почерк сверь с приглашениями на предыдущие суаре и рандеву. Не помешает сверить и с домовыми книгами, и другими бумагами. Не думаю, что писал кто из слуг — больно витиеватый почерк, слог выспренний. Но никогда не знаешь…
— Есть, вашблагородь! Выздоравливайте! Дай Бог, чтобы обошлось!
Пётр Васильевич, направившись к двери, махнул рукой в Германовой перчатке.
— Обойдется!
— Ваня, еще просьба, — обратился Радецкий к старшему лакею. — Надо будет написать письмецо Алексею Фомичу и срочно отправить кого-нибудь к нему. Надеюсь, он дома. Если не будет, пусть расспрашивают, куда, мол, хозяин поехал. Мол, дело срочное.
— Понял! Пишу по образцу «вызвать врача к больному»?
— Точно, Вань. Припиши «тяжело больному» и слово «срочно».
Надо сказать, Ваня, будучи не шибко грамотным, с написанием простых вещей справлялся благодаря усилиям Ольги Михайловны. Она составила для него список имен и фамилий, распространенных в Российской империи, а также написала образцы самых распространенных писем. Врачу, бог миловал, писали крайне редко, но образец у Вани был, и он тщательно его переписал, сильно надеясь, что добавленные Германом Игнатьевичем слова вывел верно.
— Я пока не тяжело болен! — прокричал из коридора следователь. — Зачем огород городить!
На его сентенции Радецкий внимания не обратил, и письмо доктору отправилось в том виде, в котором его записал Ваня: «Нижайше прошу прибыть к тежелобольному следователю Курекину Петру Васильевичу срочно по адресу…»
Тем временем в столовой гости пришли в себя и зашумели.
— Гранд кошмар! — грассировала Генриетта Сиверс де Бельфорд, обмахиваясь веером. Графиня, вдова бывшего атташе французского посольства, сама два года назад пережила покушение на собственную жизнь, а потому случившееся на её глазах злосчастье слишком чётко напомнило печальные события.
Граф Сиверс стоял молча, хмурясь и подергивая себя на нервной почве за подбородок. Ефим Карлович, чьи предки были родом из Дании, отличался чрезвычайной бледностью, усов не носил, а довольно длинные волосы собирал в тонкую косу. Скандинавские корни повлияли на его характер, выработав привычку воспринимать с ледяным спокойствием любые события. Однако пять убийств членов «Хранителей истины» и сегодняшнее покушение на шестого — а Сиверс был уверен, что письмо Бобрыкину пропитали-таки ядом — даже его выбили из колеи. По случайному стечению обстоятельств и он, и его жена были почти ровесниками Герману и Ольге соответственно.
— Хм, так и не пойму, ехать ли в клуб… — бормотал Бобрыкин, на которого, если полагать письмо отравленным, пытались покушаться. — Нет ли за всем этим происков людей из деловой сферы?
— Не дали честным людям поесть нормально! — восклицал Капер-Чуховской, считавший подобные выкрутасы непростительным нарушением этикета, установленного его другом Радецким на время принятия пищи.
— Господа, господа, не переживайте! — захлопала в ладоши Ольга Михайловна, в отсутствии мужа решившая временно взять бразды правления в свои руки. — Горячее будет подано, несмотря ни на какие капризы судьбы. А пока Герман Игнатьевич распоряжается, пройдемте обратно в гостиную. Там остался аперитив, который мы, да простят нас французы, слегка превратим в entretif, то есть между закуской и горячим. — И она обратилась к слугам, прилипшим к стене: — Напитки, если уже убраны, верните, будьте любезны, в гостиную. А также закуски, включая те, что остались на столе.
Слуги, которым наконец стало понятно, что делать, зашевелились и побежали исполнять указание хозяйки. Вернувшийся через несколько минут Герман Игнатьевич застал в столовой лишь сервированные для горячего тарелки и чистые бокалы. Он услышал голоса, доносившиеся из гостиной, и, пройдя туда, обнаружил своих гостей, которые с аппетитом поедали остатки закусок, запивая их аперитивными и основными напитками.
— Герман Игнатьевич, докладывайте! — заметив хозяина, прокричал Бобрыкин, перекрывая шум.
— Дайте сначала человеку выпить, нехристи вы эдакие! — Каперс-Чуховской направился к Радецкому с рюмкой водки и блюдцем с лотарингским пирожком. — Бери, Герман Игнатьевич, за здоровье!
Отдав рюмку и закуску, он поспешил налить себе. Его примеру последовали остальные гости, нестройным хором поддержав тост.
— В общем, отправил я несчастного Петра Васильевича домой. Уговорил его помощника последовать с ним. Оба отказывались, но неизвестно, когда прибудет доктор. Надо, чтобы кто-то был с пострадавшим. Мало ли! Велел тут же, как будут новости, отправить нам записку. Надеюсь всё же, что вести получим благие. Алексей Фомич даже с того света людей вытаскивал. Имеет знания по каким-то особым китайским методам, которые сильно отличаются от наших, но имеют действие сродни чудотворному.
— Господа, а вот ведь получается, что за нами кто-то охотится, — вступил граф Сиверс. — Как ни беспокойся за многоуважаемого господина следователя, а поволноваться стоит за нас самих.
— Вы уверены, что за всеми этими преступлениями следует искать врагов «Хранителей истины»? — скептически спросил Бобрыкин. — Я случайно вступил в вашу организацию. Вы меня пригласили. Думаю, раз мои друзья в ней, то почему бы нет. Но я ни в чем таком не замешан. Даже не финансирую ни в коей мере. Зачем на меня покушаться? В толк не возьму.
— Видите ли, Севастьян Андреевич, никто из убитых не занимает сколь-нибудь выдающегося поста в нашем сообществе. Никто не хранит фолиант. Как вам известно, книгу в России хранит хозяин этого дома. По нашей договоренности Герман Игнатьевич никому не сообщает о местонахождении фолианта. Опять же было бы понятно, если бы пытались его найти. Но убийцы… или убийца просто наносит смертельные удары. Без всякой логики!
— А давайте выпьем коньяку с шампанским? — предложила Ольга Михайловна слегка дрогнувшим голосом. Ей с самого начала не нравилась идея с назначением Германа главным хранителем. Сейчас она не привлекала еще больше. — Как называется сей коктейль, мой милый друг? — обратилась она к мужу. — Запамятовала.
— Адмиральский, «амираль». Интересное сочетание. Но следует очень внимательно соблюдать пропорции. Я сделаю желающим. А потом вернемся в столовую. Подадут горячее.
Желающих отведать адмиральский коктейль оказалось много. А точнее, все гости. Они выстроились в небольшую очередь к хозяину дома. Герман Игнатьевич наливал с палец французского коньяку, а потом сверху лил крымского шампанского.
— Водки туда надо лить, водки! — советовал Каперс-Чуховской, не находивший большого удовольствия от иных напитков, но тем не менее бокал с «амираль» опустошил довольно быстро.
* * *
— Продолжаем наш ужин на английский манер, — вещал Герман Игнатьевич, заняв привычное место во главе стола. — На горячее мною было запланировано следующее. Креветки в соусе карри. Соус этот из Индии. В Англии появился уж более ста лет назад.
