Елена Довгаль - Дело мистера Болта

— Я рада, мистер Болт, что Вы все правильно понимаете. Кстати, Вам уже удалось что-нибудь выяснить о гибели Эрин?

— Совсем немного. Дело Апостола не столь простое. Сегодня я как раз пришел с визитом к Вашему отцу для предоставления ему отчета о проделанной мною работе. К сожалению, я не имею возможности поговорить со всеми теми людьми, что были знакомы с мисс Эрин. Едва ли они захотят обсуждать со мной свои отношения с мисс Эрин, да и к тому же я не имею чести быть с ними знакомым.

— Ну, последнее, мистер Болт, легко поправимо. Я хочу пригласить Вас на бал. Он состоится через пару недель в нашем доме.

— Бал? А не слишком ли скоро после кончины Эрин?

— Да, я понимаю, что Вы имеете в виду, но общество диктует нам свои правила, — сказала она, опустив в пол взгляд печальных глаз.

— Да, конечно.

Вдруг за спиной послышались шаги. Это был Бэрон — лакей Рэмонов.

— Мистер Рэмон ждет Вас, — сказал мне лакей, показав учтивым жестом дорогу к выходу из гостиной.

— Мисс Ален, — сказал я, поцеловав руку девушке, — я был очень рад повидаться с Вами вновь. С нетерпением жду бала. Сделав легкий реверанс, мисс Ален пожелала мне всего доброго, также высказав надежду на скорую встречу.

— Был рад знакомству, мистер Грегори.

Обернувшись, мистер Кью поднял бокал за мое здоровье и направился к мисс Ален, я же, последовав за моим провожатым, вышел из гостиной. Мы прошли по длинному коридору, выйдя к уже знакомой мне главной лестнице, неподалеку от которой располагался кабинет мистера Рэмона. Войдя в кабинет первым, Бэрон громко продекламировал: «Мистер Болт». После чего, отойдя немного в сторону, впустил меня в комнату.

— Спасибо, Бэрон, ты можешь идти. Проходите, мистер Болт.

Я прошел вглубь комнаты. Мистер Рэмон, как всегда, сидел в своем кресле, крутя в пальцах толстую дорогую сигару.

— Добрый день, мистер Рэмон, — сказал я, протянув руку.

— Добрый, ну как продвигается расследование? Вам уже удалось что-нибудь выяснить? И, кстати, мистер Болт, Вы в курсе, что на могиле моей дочери совершено хулиганство, Вам что-нибудь известно об этом обстоятельстве?

— Боюсь, что известно. Это, как Вы изволили выразиться, обстоятельство совершил я.

После такого откровенного заявления мистер Рэмон с минуту изумленно смотрел на меня. В комнате царила абсолютная тишина. После чего, нарушив это безмолвие, он сказал:

— И как это понимать? Будьте любезны дать объяснения!

— Понимаете ли, мистер Рэмон, мне необходимо было осмотреть тело вашей дочери.

— Да, но я ведь дал Вам на это письменное разрешение!

— Я прекрасно помню это, мистер Рэмон, но возникшие непредвиденные трудности в виде смотрителя кладбища не дали мне возможности совершить все по закону. Мне жаль, что так вышло, но я действовал в Ваших интересах.

После этих слов злость, бывшая на лице мистера Рэмона, плавно перетекла в негодование и, скривив недовольное лицо, старик пробурчал:

— Знаете, мистер Болт, я, конечно, прощу Вам это обстоятельство, так как именно с моей подачи Вы занялись расследованием и в моих интересах обеспечить вам возможность беспрепятственно действовать, даже если эти действия будут вне закона.

— Я знал, что Вы правильно расцените мой поступок.

— Да, да, но полиция все еще ищет того, кто был на кладбище в ту ночь, но не волнуйтесь — Вас-то я оправдаю.

— Благодарю.

— Итак, а теперь расскажите мне, что Вам удалось выяснить об этом убийце?

— Я осмотрел тело мисс Эрин, все было именно так, как написано в отчете доктора Прайса. Для меня не совсем понятно само орудие убийства. Доктор Прайс предполагал, что это нож, я готов поспорить на что угодно, что это не так. А еще, не так давно был обнаружен труп некой женщины. Все раны на ее теле были идентичны ранам на теле мисс Эрин. Отличались только лишь послания религиозного характера, которые убийца оставляет на телах жертв.

— Что за послания?

— Насколько мне удалось выяснить, это цитаты из книги притчей Соломоновых.

— Притчей? — удивился мистер Рэмон.

— Да, именно. По моим предположениям, убийца может быть религиозным фанатиком.

— Да, но при чем тут Эрин?

— Я не знаю, как он выбирает жертв, мистер Чарльз, но выбирает он их, чтобы карать.

— Карать?

— Ну да, судить их подобно Богу на земле за их поступки.

— Ммм, а что-нибудь еще Вам известно?

— Да, некая женщина утверждает, что видела убийцу, говорит, что он в рясе.

— Священник?

— Не думаю, мистер Рэмон, согласитесь, это было бы слишком просто. Его не могут поймать, никто не видел его лица, он не оставляет следов. Значит, он очень методичен, тщательно продумывает свои шаги. А в таком случае надеть священнику рясу и писать религиозные послания было бы равносильно чистосердечному признанию.

— Да, Вы правы.

— Остается только одно — ждать.

— Спасибо, мистер Болт, Вы прекрасно выполняете мое поручение. Надеюсь, в скором времени Вам удастся узнать что-нибудь еще, что могло бы нам помочь.

— Конечно сэр, я тоже на это надеюсь. Кстати, Ваша дочь пригласила меня на бал, который вы устраиваете, надеюсь, вы не будите против, если я приду, воспользовавшись ее любезностью?

— Вы любитель танцевать? — спросил старик, хмуро посмотрев на меня.

— Нет, ничего личного, мистер Рэмон. Просто этот бал мог бы дать хорошую возможность пообщаться с друзьями мисс Эрин и лучше понять круг ее интересов.

— А, ну это другое дело. Конечно, мы с радостью будем ждать Вас.

— Благодарю. Сэр, а кто такой Кью Грегори, я видел его сегодня, пока ждал Вас в гостиной.

— Кью — это недавний знакомый нашей семьи. Он художник и к тому же талантлив, что сейчас редкость. А почему Вы вдруг заинтересовались его личностью?

— Да так, просто профессиональная привычка, — сказал я, изобразив улыбку на своем уже немного уставшем лице.

— Ну что же, мистер Болт. Я Вас более не задерживаю. Благодарю, что вы посетили нас, — сказал старик, улыбаясь. — Жду вас в скором времени вновь.

Пожав руку мистеру Рэмону, я удалился прочь.

Вот за что я действительно не люблю осень, так это за ранние сумерки, спускающиеся на город. Дни становились все более и более короткие, а это, в свою очередь, придавало еще больший колорит общей картине уныния. Перескакивая через грязные лужи, разливающиеся океанами по старой мостовой, я направился в сторону любимой мной ныне таверны.

Не знаю почему, но я чувствовал себя очень уставшим последнее время, особенно до начала этого дела, заняться которым мне любезно предоставила моя судьба. Жизнь моя до него протекала в мелких бессмысленных заботах, которые захватывали меня каждодневно, хотя возможно, что подобные мои рассуждения не стоят и ломаного гроша, многие рассуждают подобным образом. Разница была лишь в том, что мое сознание, к сожалению, не принимало подобного хода вещей. Я все время ждал чего-то, надеясь на удивительную судьбу, и даже теперь глубоко в душе я был абсолютно уверен, что дело, которым я сейчас занимаюсь, и есть часть той судьбы, столь вожделенной для меня.

Мой поход в таверну был лишь отчасти вызван накопившейся усталостью и желанием отдохнуть. Оборотной стороной медали, более важной и волновавшей мое нутро, была тревога за Джека. После разговора с мистером Рэмоном я понял, что за то деяние, которое мы совершили на кладбище той злополучной ночью, ответить придется в любом случае. А так как меня мистер Рэмон выгородит в силу своей заинтересованности в моей свободе и деятельности, то Джеку придется ответить за нас обоих. Я знал нынешние законы Лондона, к тому же, судя по сноровке Джека, ему наверняка не раз приходилось совершать какие-то противозаконные вещи. Попасться сейчас в руки полиции, да еще как раз по причине тела, имеющего отношение к серийному убийце, означало бы подписать себе смертный приговор. Думаю, что полиция с превеликой радостью повесит на первого провинившегося все нерешенные доныне вопросы. И хотя Джек был для меня не более чем случайным знакомым, я был благодарен ему, ведь он не только помог мне той ночью, но и спас, проведя безопасным путем. Посему теперь я чувствовал себя несколько обязанным ему, и самое малое, что я мог бы теперь сделать, — это предупредить о нависшей над его головой туче.

Итак, не заметив пути за собственными размышлениями, я добрался до таверны. Войдя внутрь, я направился к свободному столику и, усевшись, принялся высматривать Джека среди посетителей. В дальнем углу сидела кучка пожилых моряков, одного из них я видел еще тогда, когда искал себе помощника. И, как мне казалось, видел я его именно в компании Джека. Возможно, они были приятелями, подумал я.

Судя по настроению, которое кружилось над их столиком, словно воронье над добычей, их разговор носил явно не развлекательный характер. По их лицам было видно, как они обсуждали нечто серьезное, нечто действительно заботящее и одновременно огорчающее их. В этот момент в таверну вбежал молодой юноша и, подскочив к их столику, что-то сообщил им, что-то, предназначавшееся, видимо, только для их ушей. После сообщения, которое принес им этот вестник, я заметил, как их компания еще более поникла. Все это мне очень не нравилось, у меня было внутреннее ощущение, что все происходящее за тем дальним столиком имело непосредственное отношение к Джеку. Вдруг я увидел Шери.